Эпицентр - Евгений Филенко

«Хорош, однако, отпуск, если синяки остаются», — подумал он, в слабой надежде подыскать хоть какую-то индульгенцию своему заслуживающему всяческого осуждения дезертирству с трудового фронта. И сразу же припомнил, как вес те же старшие товарищи возвращались в Парадиз побитые, поцарапанные, иной раз — с помятыми ребрами и вывихнутыми конечностями. И гордо демонстрировали ему свои увечья как бы в оправдание и сочувствия ради. Но напрасно Сочувствие, как правило, проявляла только милая женщина Руточка Скайдре…

Предаваясь подобному самобичеванию, он приближался к запорошенным слабой поземкой, поджидавшим его в напряженной тишине разумным обитателям планеты Церус I.

4

— Вы что — серьезно?! — спросил Кратов с раздражением.

Его, конечно же, не понимали.

Князек вытянул синие губы в трубочку и недовольно свистнул. Он не видел веских причин для задержки. Да и не привык, наверное, сталкиваться с неподчинением. Его скользкая лапа легла на плечо Кратову, и тот ощутил мягкое, но настойчивое подталкивание.

— Ну-ну, не так скоро, — пробормотал Кратов.

Он опустился на корточки и заглянул в нору, куда его приглашали. Из беспросветно черного отверстия диаметром не больше метра тянуло теплым запахом болота. Дно лаза было покрыто слоем вязкой бурой жидкости, напоминавшей торфяную взвесь. В кромешной тьме чудились отдаленные тяжкие вздохи и неясное посвистывание.

— Я не хочу туда, — отчаянно жестикулируя, заявил Кратов. — Там темно! Он закрыл глаза ладонью. — Там грязно! — Он с содроганием окунул палец в мерзкую слякоть и провел по чистому снежку у своих ног.

Князек зашипел. Он погрузил лапу в грязь и со всего маху шваркнул ею по снегу. То ли передразнил Кратова в меру своего понимания иронии, то ли попросту подчеркнул пренебрежение к подобного рода препятствиям. Затем ссыпался па четвереньки и проворно убежал в нору, непостижимым образом вписавшись в ее размеры со своим необъятным пузом. Спустя мгновение он выскочил оттуда и отряхнулся, быстро подпрыгивая на месте.

— Я понимаю, что у тебя грязеотталкивающая шерсть, — сказал Кратов. — Но у меня-то нет! И я привык к свежему воздуху.

Трехпалая рука хлебосольного хозяина потянулась к торчавшему из-за меховой юбки каменному ножу.

— Только не надо эффектов на публику, — поморщился Кратов и поймал князька за запястье. — Ты ведь еще не забыл, что я сильнее?

Тот равнодушно моргнул и попробовал высвободиться. Кратов подержал его ровно столько, чтобы он осознал тщетность своих попыток, и только тогда отпустил. Князек снова разразился шипением и резкими взвизгами, энергично убеждая Кратова в настоятельной необходимости следовать за ним в нору.

— Вероятно, ты хочешь удивить меня роскошью своих чертогов, — хмыкнул Кратов. — Я в восторге, это большая честь для меня…

Увы, его фонтанирующий сарказм сегодня явно некому было оценить… Мысленно поскуливая от отвращения, Кратов опустил забрало шлема и перекрыл вентиляцию. Резкая перемена внешности не произвела на князька и его вассалов ни малейшего впечатления: они продолжали сидеть в полном безразличии, редко разевая огромные рты (между тем как в подобной же ситуации одно из диких племен планеты Яхтагеласу, посчитав Кратова за демона, в ужасе кинулось врассыпную в полном составе, не исключая вождя, верховного шамана и старшего охотника, а один простодушный феодал с Охазгеона, недолго мешкая, попытался срубить ему голову). Кратов сделал глубокий вдох и подтолкнул князька к лазу. Тот резво юркнул в темноту, и Кратов осторожно последовал за ним, с отвращением упираясь ладонями в ослизлые стенки и скользя в жирно хлюпающей жиже. «Тяжек ты, хлеб ксенолога», — подумал он.

Через несколько метров путь пошел под уклон, и Кратов неудержимо поехал вниз. Его отчасти успокаивало то обстоятельство, что впереди серым треугольником маячила спина князька Раздался ленивый всплеск, и спустя мгновение Кратов с разбегу вкатился в омерзительную вязкую жидкость, сразу скрывшую его с головой… Здесь оказалось целое подземное озеро, которое нимало не препятствовало лягушколюдям в их передвижениях, одновременно делая их жилище недоступным для наружных врагов — будто такие существовали. Кратов немедленно испытал удушье: в жидкости содержалось совсем мало растворенного кислорода, и селективные мембраны скафандра, обычно не подводившие, на сей раз не справлялись. Первым побуждением Кратова было всплыть, вздохнуть полной грудью, очистить легкие от губительной углекислоты… но голова внезапно уперлась в каменный свод. В мозгу заплясали веселые разноцветные кляксы, горло перехватили спазмы. Бестолково шевеля конечностями, Кратов погружался в бездонную топь. В маску с легким шипением начала поступать газовая смесь из критического десятиминутного резерва (десять минут, чтобы прекратить панику, сориентироваться в пространстве и времени, принять жизненно важное решение и с достоинством отступить на заранее подготовленные позиции — или бездарно пропасть, буде таковые позиции были изначально не предусмотрены и обратной дороги уже не существовало; для прочистки мозгов газовый коктейль содержал стимулирующую и весьма вонючую добавку, а для успокоения легкий транквилизатор в самой разумной дозе). «Глупец, — вяло выругал себя Кратов. — Самонадеянный болван. Назад, назад, прочь из этого мешка, на свет и воздух… Но неужели не помогут?!»

Ему помогли.

Князек, почуяв — либо приметив третьим глазом — неладное, вернулся и сгреб обмякшее тело Кратова подмышки. Сделав несколько мощных гребков ногами, он вытолкнул обеспамятевшего гостя на выступавший из болота лысый клочок суши В самом сердце подземной пещеры, где в полной недосягаемости, согреваемые горячими испарениями, жили его соплеменники.

5

Разумные лягушки гордо величали себя «Уисс-уафф» — Земляными Людьми, как перевел их родовое имя лингвар. Язык их был примитивен, скуден словами и сугубо конкретен. По типу он был близок мертвым корнеизолирующим языкам Земли, не имевшим словообразования и отражавшим отношения между словами нехитрым примыканием либо специальными лексическими единицами. Большие тонкогубые рты лягушколюдей складывались в трубочки, издавая при этом свистящие и шипящие звуки различной высоты и длительности. Как и надеялся Кратов, прихваченной им с корабля аппаратуры оказалось вполне достаточно, чтобы составить краткий словарь языка Уиссуафф. На это понадобилось около пяти часов задушевного собеседования с князьком, от которого требовались лишь добрая воля и максимум терпения. Того и другого у хозяина болотного княжества было вдосталь. Он воспринимал процедуру лингвистического анализа с величественным равнодушием, ничему не удивляясь и ни от чего не отказываясь. Судя по всему, он располагал неограниченными ресурсами свободного времени.