Посвисти для нас - Эндо Сюсаку

— Симада?! — воскликнул Эйити.

— Точно. Так ты ее знаешь?

— Нет… не знаю.

— Она вроде давно работает. Курихара-сан так сказал.

Эйити помнил каждое слово, сказанное по телефону Курихарой минувшей ночью. Он говорил так, будто ему не было известно ни о цели приезда Тахары в Токио, ни об их разговоре насчет медсестры.

«Так вот оно что! Этот тип… собирается сплавить медсестру Симаду из больницы, чтобы не мешалась под ногами».

Он вроде как двигает ее в старшие медсестры, а на самом деле вежливо выживает из больницы. Потому что она стоит у него на пути. Мешает ему жениться на Ёсико Ии.

«А с виду маменькин сынок… ведь никогда не скажешь».

«Ничего у тебя не выйдет!» — думал Эйити, опустив глаза и глотая слюну. Он лихорадочно прокручивал в уме варианты действий, пока ему не пришла в голову замечательная идея.

Ночное дежурство закончилось, состояние Айко после операции было стабильным, поэтому Эйити решил пригласить Тахару вечером закусить одэном недалеко от больницы.

Добродушное лицо Тахары раскраснелось после двух-трех чашечек сакэ.

— Я тебе правду скажу: конечно, тогда я хреново себя чувствовал, но сейчас я доволен, что уехал в Тохоку.

Во время разговора он назойливо повторял эти слова. Эйити понял, что Тахара вовсе не делает хорошую мину при плохой игре, а говорит от души.

— Правильно говорят: «Для всех в этом мире есть место под солнцем».

Тахара плеснул себе еще сакэ, хотя оно в него уже не влезало.

— Провинция для меня — это то, что надо. Конечно, когда попадешь в такое место, где не хватает врачей, приходится напрягаться — иметь дело со старушками, выслушивать жалобы невест и невесток. Но как тебе сказать? Есть во всем этом нечто такое, простое, человеческое.

Эйити кивнул в знак согласия, остро ощущая, как идет время.

— Слушай! — сказал он Тахаре, облизывавшему палочки после одэна. — Пойдем в другое место.

— Что?

— Валим из этой дыры. Я слышал, тут рядом, в пятидесяти метрах, открылся классный подвальчик. Идем туда.

— Спасибо, конечно, но я по шикарным заведениям не хожу. Не в своей тарелке себя чувствую.

— Да брось! Ты приехал, я операцию сделал. Давай позвоним одной сестричке и втроем выпьем.

Взглянув на часы, Эйити подумал, что Кэйко Имаи еще должна быть в терапевтическом корпусе. Собственно, он потащил с собой Тахару в том числе и для того, чтобы выманить Кэйко.

Он оказался прав: Кэйко оказалась на посту медсестер в терапевтическом отделении и взяла трубку.

— Собирайся и выходи! Помнишь Тахару? Мы тут с ним выпиваем. Хотим сейчас пойти в подвальчик.

Кэйко удивилась — в последнее время приглашения от Эйити было не дождаться, но сразу согласилась присоединиться к мужчинам. Эйити вернулся и услышал вопрос Тахары:

— Кому звонил?

— Имаи, из терапевтического. Ты ее знаешь?

— Посмотрим. Может, узнаю, когда придет…

Пришла Кэйко, и все трое направились в недавно открытое заведение.

— Тахара-кун… — с нарочитой живостью начал Эйити, пока они плечо к плечу шли по улице. — Он приехал в Токио подыскать старшую сестру для своей больницы.

— Это все равно что жену искать.

Тахара не понимал, зачем Эйити начал разговор на эту тему.

— Не хочешь поехать? — насмешливо поинтересовался Эйити.

— А ты мне рекомендацию дашь? — ядовито ответила Кэйко. Эйити прекрасно понимал, о чем она думает.

— Я пас! — с преувеличенной энергией затряс головой Эйити. — Потому что Курихара-сан уже порекомендовал Симаду. Думаю, уже все решено.

Он сделал паузу, потом добавил безразличным тоном:

— Курихара-сан… ходят слухи, вроде на дочке профессора Ии женится.

Кэйко резко повернулась к нему.

«Как дальше карта ляжет?»

Эйити в душе молился, чтобы дело пошло как ему хочется.

Больше распространяться на эту тему он не стал. Кэйко, как обычно, сделала вид, что ничего не замечает.

— В глубинке можно разного интересного опыта набраться.

Очутившись в новооткрытом заведении, Тахара не обращал особого внимания на стильный интерьер и продолжал вещать исключительно о своей больнице:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Предположим, какую-нибудь деревенскую бабушку с туберкулезом кладут в префектуральную больницу. Лечат ее там правильно, все нормально, а выздоравливает она медленно. В чем причина? В том, что каждый день пребывания в этой замечательной, большой, сверкающей чистотой больнице для нее стресс. Она от этого устает. А вернется к себе в деревню — сразу начинает поправляться.

— Всяко бывает.

Эйити кивнул, подавляя зевок. Тахара был ему больше не нужен. Он привел сюда этого парня только для того, чтобы сказать Кэйко то, что сказал…

— Честно говорю! Так что медицина — это не только лекарство и техника. Это сердца касается. Я решил для себя, что хороший врач — это тот, кто может помочь безнадежно больному человеку умереть счастливым. В нашей больнице в Фукусиме такие врачи есть. И хотя научные авторитеты ничего об этих людях не знают, я кланяюсь им, когда вижу, как они обращаются со своими пациентами.

— Что ты имеешь в виду?

— У них… есть сочувствие. Если такой врач делает все что можно, но в конце концов оказывается бессилен, все пациенты думают: значит, так тому и быть.

Эйити вдруг подумал об Айко Нагаяме. Новый препарат должен сработать. И тогда он в научных кругах…

— Что ж, пожалуй, я поеду.

Они вышли на улицу, Тахара сел на автобус, Эйити и Кэйко остались вдвоем.

— Человек на своем месте — это про Тахару, — пробормотал Эйити. — Тебе скучно было?

— Вовсе нет! — с насмешкой ответила Кэйко. — Ни капельки не было скучно. Потому что я сразу поняла, зачем ты меня вызвал.

— И… зачем же?

Разыгрывая невинность, Эйити сунул в рот сигарету. Около них остановилось такси, но садиться они не собирались, и машина уехала.

— Ты хочешь, чтобы я рассказала Симаде про доктора Курихару и дочку профессора Ии. Так ведь?

— Не понимаю. О чем ты?..

— Ты плохой человек. Преследуешь добычу как змея. Ты ненавидишь доктора Курихару. Хочешь столкнуть его с дороги. Собираешься расстроить его женитьбу?

— Это не смешно. Не надо делать из меня злодея на основании своих бредовых домыслов.

— Ты ведь хотел сплавить меня в Тохоку? Как доктор Курихара поступил с Симадой…

— Ну даешь! Ты меня сейчас разозлишь!

Кэйко остановилась и пристально посмотрела на Эйити.

— Женщины дуры. Я от тебя не отстану, хотя знаю, какой ты тип.

— Если ты меня любишь… — пробормотал Эйити скорее для себя и раздавил ботинком окурок, — должна помочь мне сделать карьеру.

— Прекрасно. Я расскажу Симаде обо всем. А ты… мне за это…

На третий день после операции, днем, Айко почувствовала легкую тошноту. Это мог быть симптом желтухи, но не обязательно, ведь белки глаз пока не пожелтели. Тем не менее Эйити считал, что они имеют дело с побочным действием нового антиракового препарата.

— Что делать будем?

Эйити решил посоветоваться с Курихарой, продолжать ли инъекции нового лекарства или остановиться.

— Н-да. — Тот наклонил голову набок, не зная, что ответить. — У Старика завтра обход?

— Да.

— Тогда сегодня продолжай колоть. А если тошнота не пройдет, сообщим Старику во время обхода. Пусть он решает.

Эйити мог понять Курихару. Он, как и Эйити, хотел убедиться в успехе нового препарата и считал, что надо продолжать инъекции, даже если у препарата обнаружилось побочное действие. Он предпочитал считать, что оно вызвано чем-то другим.

На следующий день профессор Ии совершал обход. Все проходило по обычному сценарию: опустив руку в карман белоснежного халата, Старик шествовал впереди свиты, состоявшей из завотделением и всех сотрудников, заглядывал в каждую палату, развеивая страхи у женщин и строго укоряя молодых пациентов за нежелание выздоравливать. Тем временем наблюдающие пациентов врачи, напрягшись, стояли по стойке смирно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Войдя в палату, где лежала Айко, профессор остановился и принялся нахваливать стоявшие у кровати цветы.