Бледна как смерть - Фиона Маунтин

Сзади послышалось шипение, она повернулась и увидела, что молоко переливается через край турки. Она схватила ее за ручку, подняла с плиты и подержала, дождавшись, пока пена опустится вниз. Потом налила остаток в чашку, размешала в молоке шоколадный порошок. Взяв чашку с собой, перебралась в гостиную. По дороге к компьютеру в мозгу всплыла последняя строчка биографии. То, что она знала с самого начала, – имя миссис Маршалл – Эллен.

Она поставила кружку на подоконник, вернулась на кухню и схватила листок бумаги.

Дата смерти миссис Маршалл. Она была неправильной!

Она разыскала сумку, брошенную в прихожей, достала папку и пробежала глазами копию результатов переписи. Маленькой Элеоноре Маршалл, согласно записям, в 1871 году было 10 лет. То есть родилась она в 1861 году. Через два года после смерти жены доктора. Элеонора на самом деле была названа в честь своей матери, но не Эллен-старшей. Эллен Дженет могла умереть незамужней, но она не умерла девственной и бездетной. Наташе захотелось ударить себя по лбу. Можно было догадаться и раньше! В те времена, когда рождение вне брака было для человека ужасным клеймом, таких детей нередко воспитывали как братьев или сестер их собственных родителей.

Она вернулась в гостиную, чтобы позвонить Адаму. Автоответчик словно подмигивал ей. С некоторым трепетом она нажала кнопку прослушивания.

Прозвучал женский голос, молодой и доброжелательный. «Это Кэтрин. Рози из цветочного магазина в Хайгейте сказала, что вы хотите поговорить со мной. Я очень хочу приехать повидаться с вами. Завтра у меня выходной, и я смогу быть у вас в два. Надеюсь, что для вас это подходящее время. Позвоните мне, если это неудобно для вас. Если вы не позвоните, я к вам приеду». Она продиктовала номер, автоответчик щелкнул.

Наташа еще раз прослушала запись. На всякий случай проверить, не пропустила ли она что-нибудь.

Это Кэтрин. Без фамилии. Как будто они уже знакомы.

Она не могла этого понять. Почему эта девушка настаивала на том, чтобы приехать немедленно, и готова была преодолеть расстояние из Лондона в Глочестершир?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Унесла ли Дженет свою тайну в могилу?

Это вовсе не означало, что маленькая Элеонора не знала правды. Существуют вещи, которые настолько очевидны, что об этом нет нужды говорить вслух. Что в некоторых семьях никогда не обсуждается, но считается чем-то само собой разумеющимся.

Наташа сомневалась, пока не нашла доказательства – даты, указанной в свидетельстве. Не в ее характере было оставлять концы не сведенными. Она искала ключ, который помог бы расставить все на свои места.

Встреча с Кэтрин могла бы проверить гораздо более важные сведения, чем те, что хранятся в реестрах рождений, браков и смертей. Она могла дать информацию, которая положила бы конец поискам Бетани раз и навсегда и, наконец, позволила бы поставить точку в этой старинной викторианской истории. Несмотря ни на что, Наташа сожалела о том, что финал так близок.

Оставалась еще одна проблема – время. Календарь показывал 12 января.

Однако одну вещь Кэтрин вряд ли поможет ей выяснить: кто был отцом Элеоноры? Может, неуловимый мистер Браун?

И какое отношение ко всему этому имеет Гарольд Лейбурн?

Она легла на живот на ковре в гостиной, оттолкнула Бориса, подперла голову руками и открыла перед собой дневник.

«Папа думает, что должно быть какое-либо объяснение отсутствию мистера Брауна. Он был таким «честным», таким «вежливым» с мамой, таким «почтительным» по отношению к папе, был, несомненно, настолько «увлечен мной», что папа не может этого так оставить. Я начинаю забывать о нем. Папа спросил меня, не хочу ли я, чтобы он послал ему академический билет, я ответила быстро и отрицательно. Я не сделаю ни единого шага ему навстречу. Я никогда ни за кого не выйду замуж».

Через три страницы Дженет рассказывала о шитье дамского платья, об оттенке, называемом «Этна» – красивом медно-красновато-коричневом цвете, модном в те времена. Все, кого я видела, были одеты в коричневое[7] (это какой-то рок!). Я постепенно уничтожаю все коричневое в моем гардеробе. Я всегда ненавидела этот цвет».

Эта страничка была последней. Никакого более или менее определенного конца. Жизнь прервана.

Наташа съела кусочек тоста с мармеладом, потом взяла Бориса на дальнюю прогулку под мелким дождем.

Мокрая трава хлестала ее по икрам, так что холод в конце концов проник даже под джинсы. Однажды опытный путешественник сказал ей, что джинсы – последняя вещь, которую стоит носить в походе: если попадешь под дождь, промокшая джинсовая ткань может просто передавить кровеносные сосуды. Наташа до конца этому не верила. Тем не менее, когда они дошли до Мэйнор-Фарм, она повернула обратно.

Она вышла из переулка Св. Барнабюса. С этого места был виден Садовый тупик, возвышавшийся справа, на холме. Передняя дверь хлопала на ветру. Зная, что вернется через несколько минут, Наташа не стала запирать ее на замок, но была абсолютно уверена в том, что, уходя, плотно ее прикрыла.

Она пробежала остаток пути, остановилась снаружи, довольная, что рядом Борис, хотя не слишком рассчитывала на его талант сторожевой собаки. Вошла в прихожую. Молчание. Она выбросила руки вперед и толчком открыла дверь в гостиную. Распахнувшись, дверь закачалась. Ее кошелек и чековая книжка по-прежнему лежали на столике возле камина, телевизор и компьютер были на месте. Но на столе царил жуткий беспорядок. Бумаги разбросаны, груда свидетельств о рождении и смерти сброшена со стола и рассыпана по полу. Записная книжка открыта на странице, куда она записывала сведения о Маршаллах.

Она схватила тяжелый оловянный подсвечник с подоконника и поднялась на второй этаж, стараясь не наступать на скрипучие ступеньки. Заглянула в спальню. Пуховое одеяло смято, везде разложена одежда, полотенца разбросаны по полу. Все вещи на месте.

Колье, рождественский подарок Стивена, лежало на туалетном столике, рядом с серебряной заколкой для волос.

Не грабитель, не мелкий воришка. Искали конкретную вещь. Кто бы это ни был, но он уже ушел, Наташа была в этом уверена. Она села на кровать, поставила рядом телефон и набрала номер полиции. Они пообещали прислать патруль в течение часа. Стоя на кухне и наливая виски в стакан, она заметила, что у нее дрожат руки.

Она вернулась в гостиную и стала ждать. Не смогла себя заставить сесть за стол. От мысли, что кто-то прикасался к ее вещам, у нее вся спина покрылась гусиной кожей. Осквернение. Она начала складывать бумаги обратно, пытаясь хоть как-то привести их в порядок. Это могло занять как минимум два часа. Она в одно мгновение сгребла их и сложила в кучу. Ей очень хотелось протереть все полиролью, однако перед приходом полиции вряд ли стоило это делать. Улики, отпечатки пальцев. Что бы ты делала без телевизионных полицейских шоу? Наверное, и бумаги не следовало трогать.

В голову пришла другая мысль. Она подергала мышкой, чтобы активировать экран, проверила даты записей самых последних файлов, которые были открыты. Бетани. Маршаллы. Она работала с ними вчера, и последние изменения были датированы вчерашним числом. Но этот некто все равно мог их увидеть.

Как и все последние инциденты, вторжение было связано с Бетани, в этом Наташа была уверена. Получалось, что чем ближе Наташа подбиралась к Бетани, тем более отчаянным становился этот кто-то. Каков из этого вывод? Вторжение свидетельствовало о том, что она близка к разгадке.

Тогда почему она стоит, дрожащая, в собственной гостиной, чувствуя себя растерянной, напуганной и одинокой, ведь именно эти чувства она презирает?

Она обрела способность трезво судить о случае с «Селикой», обо всем остальном. Но невозможно забыть о том, что кто-то чужой побывал здесь, в ее доме.

Прибыл полицейский Уолкер с молодой женщиной-констеблем. Уолкер был малым средних лет, в толстых очках, с брюшком, двойным подбородком и быстро отступавшей к затылку линией волос. Наташа достаточно хорошо его знала. Он навещал деревню, чтобы провести инструктаж с местными старушками относительно наблюдения за соседями, а также чтобы напомнить детям о том, что не следует разговаривать с незнакомыми людьми, а соблюдать правила безопасного поведения на дорогах, наоборот, нужно обязательно. Иногда он заглядывал в «Сноузхилл Армз» пропустить стаканчик, конечно, не в часы дежурства.

Наташа приготовила чай и выложила на тарелку печенье.

– Я проведу осмотр, если вы позволите, – Уолкер взял печенье, рассыпая крошки по пути, следом за ним пристроился Борис, подбирая их все, как пылесос.

– Вы уверены, что ничего не украдено?

– Скорее всего, да.

– Только ваши бумаги, вы сказали. Что, по вашему мнению, они искали? Вы уверены, что не оставили чье-нибудь завещание лежать на столе? – усмехнулся Уолкер. – Какая-нибудь прабабушка восстала из мертвых, чтобы посмотреть, не подделали ли вы ее последнюю волю?