Бледна как смерть - Фиона Маунтин

– Единственный символ языка цветов, который понимают все, – сказал он. – Однако что он означает для большинства людей – любовь или лейбористскую партию?

– Какая депрессивная мысль!

В букете, который Бетани оставила Адаму, не было роз, а ведь, работая флористом в цветочном магазине, она имела доступ к любым цветам.

«Многие люди приносят цветы», – сказал гид в Хайгейте.

Где они их берут?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Наташа встретилась со Стивеном на Чансери-Лейн, в темной таверне с полом, посыпанным опилками. Он сидел за столиком с тремя коллегами из археологической группы, с которой он планировал вернуться в Италию. Судя по батарее пустых стаканов, выставленных вокруг них, а также громким голосам компания засела за выпивку сразу после полудня.

Стивен, крепкий, похожий на скалу, встал, чтобы поцеловать ее. Он представил Наташу своим коллегам, большинство которых она не раз встречала раньше в подобной обстановке.

– Водка и тоник? – спросил Стивен, пододвигая еще один стул. – Мой раунд.

Он вернулся с двойной порцией.

– Тебе необходимо наверстать упущенное.

– Судя по всему, ты получил финансирование? – прокричала Наташа, пытаясь перекрыть шум.

Стивен поднял свой стакан, отхлебнул половину.

– Только самую малость, жалкую часть суммы, которую мы просили. Однако на первое время хватит.

– Когда ты возвращаешься?

– Как можно быстрее, да, приятель? – один из компаньонов Стивена, Фредди, подмигнул ей.

– Ты забыл сказать мне о чем-то? – спросила Наташа.

– Скорее, о ком-то.

– Спасибо, Фредди, – сказал Стивен.

– Больше ничего не говори. – Наташа подмигнула в ответ Фредди, чтобы он ни на секунду не подумал, что это как-то ее задевает. Считается, что детям не нравится слушать о сексуальных подвигах своих родителей, но Наташа давно к этому привыкла и не испытывала ни малейшего чувства, похожего не негодование. И это ее немного беспокоило... Где была ее совесть? Но она знала – ни одно из увлечений Стивена не было серьезным. Он был как моряк – новая девушка в новых руинах.

– Что ты делаешь сегодня вечером? – спросила его Наташа.

– Принимаю любые предложения. Все зависит от того, кто спрашивает.

– Я. Мне нужна постель на ночь, если у тебя найдется свободная.

– Мы остановились в дешевой гостинице на Пикадилли. Уверен, что там найдется стул, – ответил Стивен.

– Как галантно, – прокомментировал Фредди.

– Для меня, идиот, – парировал Стивен.

Гостиничная комната была маленькой и пыльной, неоновые огни снаружи не давали забыть о том, что за занавесками – район Сохо. Единственная кровать была довольно удобной, с хрустящей свежей постелью, которая была так тщательно подоткнута со всех сторон, что возникало ощущение, будто ты в смирительной рубашке.

– Тебе удобно? – спросил Стивен.

– Спасибо, все хорошо.

И это было почти правдой.

Было еще темно, счетчик насчитал уже семнадцать фунтов. Ароматизатор с запахом хвои свешивался с потолка такси, и этот запах в сочетании с легким похмельем заставлял Наташу чувствовать себя больной. Она купила пирожное, но не могла на него смотреть. Путешествие в Хайгейт казалось бесконечным. Сначала они ползли по Пикадилли, увлекаемые утренним потоком автомобилей, и набрали скорость, только обогнув Риджент-Парк, по пути в Кэмпден. Хэмпстед, со своими пустырями, расположенными по обе стороны дороги, был намного спокойнее и казался почти пустынным.

Уже восемнадцать фунтов. Но теперь они, по крайней мере, двигались. Первое время, приезжая по делам в Лондон, Наташа не переставала удивляться: люди постоянно находятся под гнетом времени и расстояний, и при этом можно запросто увязнуть в автомобильной пробке, наблюдая, как счетчик отщелкивает фунты.

С тех пор как Наташа стала независимым исследователем, эта проблема волновала ее. В Геральдической палате она выполняла исследования в рамках контрактов: чиновники палаты контактировали с клиентами, занимались счетами, собирали комиссионные. Аналогичная система действовала в «Поколениях». Наташа выработала свою собственную систему и ненавидела получать деньги от клиентов, если считала, что сделала работу недостаточно хорошо.

У Адама было единственное требование – найти Бетани, и пока это ей не удалось. И теперь она сидит и смотрит, как улетают восемнадцать, нет, двадцать фунтов стерлингов, хватаясь за соломинку и, возможно пытаясь загладить свою вину (свое увлечение Адамом), удваивает усилия, чтобы найти его подругу.

Она надеялась, что у нее найдется достаточно мелочи и что водитель примет чек, если, конечно, чековая книжка у нее с собой. Она открыла сумочку, пошарила внутри. Освещение в салоне было скудным, поэтому она ничего не нашла. Свэйн-Лэйн была похожа на деревенскую дорогу, мрачную, темную и извилистую, освещенную парой уличных фонарей. Ни домов, ни магазинов, ни машин. Только кладбище тянется по обе стороны.

– Длинный путь, чтобы приобрести букет цветов, – пошутил водитель на сочном кокни.

Он протянул назад руку, открыл разделительное стекло, звуки музыки кантри проникли в салон.

– Вас не пустят на территорию. Слишком рано, – проговорил он, не оборачиваясь, внимательно глядя на дорогу.

Он говорил о кладбище, предполагая, что его ранний пассажир хочет положить цветы на могилу.

– Вы не знаете, который час?

Он глянул на часы:

– Около восьми.

Это было сказано с ноткой предупреждения, на тот случай, если бы она настаивала на том, чтобы приехать сюда быстро.

– Это здесь? – спросил он через некоторое время, бросив на нее взгляд в зеркало заднего вида.

Наташа увидела расписанную красками вывеску. «Цветочный магазин Хайгейт».

– Да, большое спасибо.

Витрина магазина была выполнена в виде эркера, как в старинных кондитерских, заполненного корзинами и вазами с цветами. В помещении горел свет, но табличка на двери была перевернута в сторону «Закрыто».

Не обнаружив на двери звонка или дверного молотка, Наташа тихонько постучала костяшками пальцев в стекло круглого окошка. Осмотрела выставку в витрине эркера. Необычный магазин. Вместо ярких желтых, красных и синих цветов приглушенные цветовые гаммы, сделанные со вкусом выставочные гирлянды и букеты. Все указывало на близость кладбища. Цветы для могил и похорон вместо цветов для возлюбленных и свадебных букетов.

Дверь открыла колоритная женщина, которая выглядела немногим старше сорока. Высокая, широкоплечая, с длинными, ярко выкрашенными хной волосами, она была одета в широкую юбку всех цветов радуги, на руках и в ушах позвякивали серебряные кольца.

– Извините, что побеспокоила вас. Не могли бы вы уделить мне пару минут? – обратилась к ней Наташа. – Я кое-кого разыскиваю.

– Все мы кого-то ищем, – улыбнулась женщина.

Она посторонилась, пропуская Наташу внутрь. Дверь позади нее закрылась под нежный перезвон колокольчиков. В магазине витали пьянящие ароматы летнего сада.

На деревянном прилавке стоял маленький стеклянный кувшинчик с букетиками фиалок.

Наташа представилась, женщина протянула ей руку.

– Рози, – сказала она. – Созвучно ассортименту, но это мое настоящее имя.

Который раз она это говорила?

– Чем могу быть полезна?

Наташа протянула ей фотографию Бетани.

– Мне хотелось бы выяснить, работала ли здесь эта девушка?

Рози посмотрела на фотографию, потом на Наташу, и выражение ее лица неожиданно стало настороженным.

– Вы из полиции?

Это было сказано скорее утвердительно, чем вопросительно. Наташу не удивляло, что ее расспросы воспринимаются именно так.

– Нет, нет. Я – специалист по генеалогии.

– Понимаю, извините. – Рози еще раз посмотрела на фотографию. – Бетани ушла месяц назад, или около того.

Наташа ощутила, что ее губы растянулись в широкой улыбке. Рози улыбалась в ответ, и Наташа поняла, что ее реакция должна была создать у Рози впечатление, будто Бетани – ее давно потерянная родственница. Может, именно поэтому на смену улыбке пришло тревожно-неодобрительное выражение, когда Наташа задала следующий вопрос:

– Вы не могли бы назвать ее полное имя?

– Маршалл. Бетани Маршалл.

Значит, Бетани лгала и своей сотруднице.

– Вы не знаете, где она живет?

Женщина теперь смотрела явно настороженно.

– Я не уверена...

– Конечно, неправильно давать адрес сотрудника каждому, кто об этом попросит. Я знаю.

Рози улыбнулась, обезоруженная.

– Да, это так.

Наташа до конца не понимала, почему тревоги человека, высказанные вслух, оказывают такое благотворное воздействие. Но Рози уже нагнулась к полке под прилавком и достала толстую черную книгу, похожую на гроссбух.

– Я сделаю вот что. Ее данные должны быть записаны в расчетной книге. Мы платим работникам раз в неделю, чеком, или, как в случае Бетани, наличными; она сказала, что у нее нет банковского счета. Здесь должен быть записан номер телефона. Я позвоню и спрошу у нее, не возражает ли она, чтобы я дала вам ее адрес. Сейчас. – Рози что-то записала на листке блокнота. – Конечно, прошло около месяца с тех пор, как она уволилась. Она могла переехать. Телефон в задней комнате. Я мигом.