Два лика января - Патриция Хайсмит

— О чем она пишет? — Анна не отрывала глаз от лица Райдела.

— Желает мне здоровья.

— А что еще?

— Это очень короткая записка, — ответил Райдел уклончиво.

— А все-таки? Хочет повидаться с тобой?

— Анна! Она говорит, что ее отец обещает помочь мне, если я нуждаюсь.

— Ее отец? Профессор археологии?

— Да.

— Ну что ж, пусть поможет. А он может помочь?

— Нет.

— Но ты… Тебе нужно, чтобы кто-нибудь замолвил за тебя словечко. Ты ведь не можешь прятаться так всю жизнь.

— Нет, Анна. Только до завтра. Думаю, завтра я уеду.

— Да нет же, ты не понял. Оставайся здесь, сколько тебе понадобится. Ведь ты наш друг.

Разговор утомил Райдела. Он закурил, глядя в пыльное прямоугольное оконце, в трех футах от которого была стена из красного кирпича.

— Она хочет, чтобы ты ответил? — спросила Анна.

— Да.

— Ну так напиши. Тебе нужны бумага и ручка?

— Спасибо. У меня есть. — Райдел посмотрел на нее. — Ты сможешь найти кого-нибудь, кто отнесет письмо?

— Я сама смогу…

— Нет. Тебе нельзя. Попроси какого-нибудь соседского мальчика. Скажи, что это насчет белья. — Райдел вспомнил: время от времени Анна брала белье в стирку.

— Хорошо, не беспокойся.

Райдел написал ответ по-французски.

Моя дорогая Женевьева, я только что получил твое письмо. Так значит, ты послала такое же Пэну? Из этого вопроса ты можешь понять, где я.

Пожалуйста, ничего не говори отцу. Я очень благодарен ему за предложенную помощь, но сейчас не могу ею воспользоваться. Ты права, я не причастен к тому, что произошло на Крите. Мне трудно, если это вообще возможно, объяснить, как я оказался в таком положении. Скажу только, что должен довести до конца одно дело. Надеюсь через месяц встретиться с тобой в Париже и за ужином в «Александре» рассказать обо всем, что произошло. Ну как, договорились? Ровно через месяц, 18 февраля, в семь вечера в «Александре».

Я рад, что ты веришь мне. Правда, в настоящее время ты в некотором меньшинстве. Но, как сказал некий господин, которого встретили в декабре в Национальном саду, «плевать я хотел на общественное мнение». На твой вопрос отвечаю: я не ранен. А также при деньгах.

Подписываться он не стал.

Как только вернулся Нико, Анна ушла искать, с кем можно отправить записку. У Нико не было ничего нового. Полиция его не беспокоила. Фрэнк должен был закончить паспорт Честера уже завтра утром.

— Я бы хотел узнать его новое имя как можно скорее, — сказал Райдел.

— Я говорил это Фрэнку, — кивнул Нико.

— А нельзя это сделать сейчас? Ты можешь ему позвонить?

Нико задумался.

— У Фрэнка нет телефона. Но у меня идея: рядом с ним есть таверна.

Когда Анна вернулась, Нико отправился позвонить. Райдел дал ему с собой карандаш и бумагу, чтобы он все записал.

Нико вернулся спустя полчаса. Теперь Честера звали Филипп Джефрис Ведекинд. Фрэнк должен был отправить паспорта завтра утром в половине десятого в коробке с обувью в гостиницу «Эль Греко», в которой остановился Честер. В случае если его не окажется, посыльный должен попросить коридорного отнести коробку в номер мистера Чемберлена по его просьбе. Итальянский паспорт Райдела также будет готов завтра. Фрэнк передаст его на улице.

Райдел радостно хлопнул в ладоши.

— Принеси его домой сразу, как получишь. Перед обедом.

— Перед обедом? О’кей. — Нико потер нос, посмотрел на Райдела и улыбнулся.

— Две тысячи долларов — очень недорого. Ты заслуживаешь благодарности, Нико.

Нико замахал широкими грязными ладонями.

— Ну что ты! Мы ведь друзья. Когда я буду в Америке…

Глава 17

19 января 19…

К сведению греческой полиции

Как вам известно, Райдел Кинер по-прежнему на свободе, и я не могу не опасаться за свою жизнь. Он убил мою жену и теперь готовится расправиться со мной. Я благодарен вам за защиту, но боюсь, ваши возможности не безграничны и их может не хватить даже на те несколько дней, которые уйдут на то, чтобы поймать Кинера. Тем не менее, как честный человек, готовый всегда сотрудничать с властями, я буду и дальше оставаться в городе, чтобы спровоцировать Кинера на еще одно покушение на мою жизнь. Однако это весьма умный молодой человек. Он может перехитрить нас всех и, убив меня, скрыться. Возможно, это всего лишь страхи измученного человека, убитого горем и охваченного тревогой за свою жизнь. Однако я не могу не высказать их официально. Так вот, я заявляю: в случае моего исчезновения прошу не считать, будто я струсил, поддался малодушию и сбежал. Нет. Причина может быть лишь одна: Райдел Кинер обманул вашу охрану.

Честер напечатал это заявление на гостиничной машинке и поставил внизу подпись из паспорта, которую уже неплохо освоил. Было без четверти десять. Честер заказал в номер стакан апельсинового сока, два яйца всмятку, ветчину, тост и кофе. Затем достал из-под подкладки рыжевато-коричневого чемодана то, что осталось от его наличности. Часть положил в левый карман, который застегивался, часть — в черный кожаный бумажник и остальное — в нагрудный карман пальто, также застегивавшийся на кнопку.

Когда он закончил завтрак, в дверь постучали. Честер посмотрел на часы. Было без двадцати десять.

— Кто там? — спросил он.

— Для вас пакет, сэр.

Честер открыл дверь.

— Ах да! Мои туфли. Большое спасибо.

Посыльный протянул Честеру завернутую в темно-серую бумагу коробку, и Честер сунул ему купюру в десять драхм.

Судя по всему, в коробке действительно лежали туфли. Честер открыл ее и улыбнулся, увидев пару изрядно поношенных ярко-желтых туфель. Заглянул под бумажную салфетку, в которую они были завернуты, и обнаружил паспорт. Раскрыл нетерпеливо. Филипп Джефрис Ведекинд. С фотографии на Честера беспомощно глядели его глаза. Ведекинд? Что это за фамилия? Немецкая? Еврейская? Подпись аккуратная. Буквы высокие с сильным наклоном вправо. «В» без завитушек. Честер взял ручку и поупражнялся несколько раз на клочке, оторванном от бумажной салфетки, лежавшей на подносе с завтраком. В дверь снова постучали. Он убрал паспорт в ящик ночного столика и скомкал салфетку.

Это был официант, пришедший за подносом.

Когда он ушел, Честер снова достал из ящика паспорт. Род занятий: торговец. Неплохо. По крайней мере, он мог быть торговцем. Рост: 5 футов 11 дюймов. Возраст: судя по дате рождения, сорок пять лет. Неплохо. Месторождения: Милвейк, штат Висконсин. Жена… Домашний адрес: 4556, Рузвельт-драйв, Индианаполис, штат Индиана. Честер положил паспорт в нагрудный карман пиджака, прошел в ванную и побрился. Он тщательно вычистил бритву и сполоснул раковину, чтобы не осталось щетины. Хотел было сжечь бумагу, на которой копировал подпись, но передумал и сунул в карман. Заявление для полиции лежало на письменном столе рядом с машинкой. Честер перечитал его. Он надеялся, что Райдел уже мертв. Андреос должен был сделать это еще двенадцать часов назад. Ну а если нет?

Честер надел пиджак, пальто и вышел из номера. Он взял с собой лишь пару желтых туфель, завернутых во вчерашнюю «Дейли пост». Его номер был на четвертом этаже. Он спустился вниз по служебной лестнице. На втором этаже на него внимательно посмотрел уборщик в белой куртке, ничего не сказал и продолжал подметать. Честер вышел в переулок за гостиницей. Пройдя двадцать ярдов, он повернул на улицу Стадиу и зашагал в сторону площади Конституции. На ближайшем углу Честер выбросил туфли в мусорный ящик, зашел в кафе и позвонил из телефонной будки, стоявшей в глубине зала. В течение дня в западном направлении вылетало два самолета. Один — в одиннадцать часов утра, другой — в половине второго дня. Служащий, который ему ответил, разговаривал по-английски. Честер попросил забронировать место на имя Ведекинда на одиннадцатичасовой рейс, но ему ответили, что по телефону билеты не бронируют.

Честер взял такси и отправился в сторону площади Конституции. Вышел на углу улиц Стадиу и Бухарестской, пройдя полквартала, разыскал магазин, торговавший чемоданами, и купил небольшой черный чемодан из воловьей кожи, истратив оставшиеся у него драхмы. После чего направился в банк и поменял триста долларов. В течение следующих двадцати пяти минут он, не подавая виду, что торопится, обошел два магазина и купил три рубашки, брюки, твидовый пиджак, пижаму, носки и нижнее белье, сняв с каждой вещи ярлыки. В аптеке купил зубную щетку американского производства и зубную пасту. Без двадцати одиннадцать Честер уже сидел в такси, следовавшем в сторону аэропорта. Он рассчитывал, что полицейский агент, дежуривший в гостинице, не заметит его исчезновения до полудня, а то и до двух часов. Вчера Честер не выходил из номера до одиннадцати. Он вполне мог и сегодня провести всю первую половину дня в номере и даже заказать туда ланч. Честер успел на самолет, оказавшийся заполненным лишь на три четверти. Первая посадка предстояла на Корфу, затем — Бриндизи и, наконец, Рим, где Честер собирался пересесть на самолет в Париж. Пассажирами были в основном греки — так, во всяком случае, показалось Честеру, — угрюмые, необщительные, путешествовавшие явно по делам. Паспортный контроль в аэропорту прошел быстро и оказался формальным. Теперь Честер не волновался из-за своего фальшивого паспорта. Это была действительно надежная защита: непроницаемая маска, крепкая броня. Легко и небрежно он расписался в таможенной декларации.