Ямани: Взгляд из-за кулис - Джефри Робинсон

На вопрос, испытал ли он удовлетворение от того, что вашингтонская конференция потерпела своего рода фиаско, Ямани не задумываясь отвечает:

— Конечно. Ведь дело шло к конфронтации, а это не сулило ничего хорошего ни экспортерам, ни потребителям. Но если оценивать события с точки зрения такой сверхдержавы, как Америка, можно оправдать и ее поведение, и образ мыслей.

По признанию Ямани, ему понятны чувства американцев: когда Штаты внезапно обнаружили, что ими пытаются командовать небольшие страны, это было очень горькой пилюлей.

— Я не осуждаю американцев за то, что они решили покарать эти небольшие страны. Еще бы ОПЕК, как им показалось, сама нарывалась на драку. Но дело-то в том, что ОПЕК вовсе не стремилась к конфронтации. Просто Америке было трудно свыкнуться с тем, что страны-экспортеры впервые сами стали определять цену на нефть. А в глазах американцев это ли не было лучшим доказательством враждебности к импортерам? Думаю, они рассуждали именно так.

Ямани, всегда склонный мыслить исторически, был уверен, что наступит время, когда фаза противоборства будет пройдена, и надеялся, что кризис побудит промышленно развитые государства вступить в серьезные переговоры с развивающимися странами.

— Мы не хотели той конфронтации, к которой вел дело Киссинджер. Мы хотели сотрудничества. Мы стремились установить контакт между различными группами стран, по принципу «Север — Юг».

Прямым следствием вашингтонской конференции стало заявление Алжира, призвавшего провести сессию Организации Объединенных Наций, посвященную экономическим проблемам Юга (включая проблемы энергетики).

Саудовская Аравия направила в Нью-Йорк специальную делегацию, возглавляемую шейхом Ямани.

Понимая, что Генеральная Ассамблея ООН во многом похожа на совещание ОПЕК (только более громоздкое), Ямани и здесь занялся привычным лоббированием. Первые несколько дней в Нью-Йорке он непрерывно беседовал с делегатами по телефону или с глазу на глаз — и все яснее сознавал, что намерение Алжира вынести проблемы Юга на Генеральную Ассамблею не принесет конкретных результатов, но лишь потопит дело в болтовне.

— Мне предоставилась возможность вбить клин между развивающимися странами и Киссинджером и перетащить их в наш лагерь. Но будем откровенны: Организация Объединенных Наций не то место, где можно прийти к действенному соглашению. Тут произносят громкие речи, но этим все и кончается. Ничего реального не происходит. А энергетическая проблема, по моему глубокому убеждению, была в то время жизненно важной. Слишком важной, чтобы доверять ее решение Генеральной Ассамблее.

Обратившись к участникам сессии, Ямани предложил организовать специальную конференцию «Север — Юг», на которой были бы рассмотрены все проблемы отношений между развитыми и развивающимися странами, в том числе и проблемы энергетики. Он даже конкретизировал свой план, указав, что такая конференция могла бы начаться отдельным совещанием десяти государств, которое выработает для нее повестку дня.

Но этому решительно воспротивилась Америка.

— Я хотел найти реальные формы сотрудничества. Киссинджер же искал конфронтации. Это было ясно как день. Вашингтонский саммит не оправдал ожиданий Киссинджера, и поэтому он решил создать Международное энергетическое агентство.

Несмотря на реакцию американцев, на следующий день после выступления Ямани на Генеральной Ассамблее с ним встретился посол Франции, который выразил интерес к его предложению провести встречу «Север — Юг».

Беседа Ямани с послом принесла нужные плоды: президент Франции Валери Жискар д’Эстен направил послание королю Фейсалу. Он предложил, чтобы Франция и Саудовская Аравия совместно призвали провести подготовительное совещание десяти государств, состав которого был намечен Ямани.

Вскоре Франция и Саудовская Аравия приступили к реализации этого плана.

Ямани, однако (не ставя в известность Валери Жискар д’Эстена), не рекомендовал королю Фейсалу брать на себя слишком активную роль в организации совещания.

— Это осложнило бы наше положение как в ОПЕК, так и вне ОПЕК. По моему мнению, Саудовской Аравии не следовало появляться на авансцене в этом качестве. Конечно, мы активно влияли на события, но я предпочитал оставаться в тени. Франция была на это согласна, и тем самым мы добились, чего хотели.

В конце концов усилия по созыву конференции «Север — Юг» увенчались успехом, хотя ее организаторы с самого начала столкнулись со множеством трудностей.

Против конференции выступили американцы, охарактеризовавшие этот план как попытку нейтрализовать Международное энергетическое агентство в самом его зародыше.

В Великобритании его расценивали в лучшем случае как пустую затею, дублирующую проекты, которые уже находились в стадии реализации; в худшем — как досадную помеху.

Повестка дня, составленная представителями «десятки», включала четыре группы проблем: сырьевые ресурсы, передача технологии, внешняя задолженность и энергетика.

Но в последующие два года единый замысел распался на такое множество частностей, что фактически испарился.

Жискар д’Эстен с великим прискорбием объявил о его кончине. Он относился к этому плану как к собственному детищу. И мог винить в том, что случилось, только самого себя.

Как выяснилось, Ямани поступил весьма дальновидно, когда уступил всю славу французскому президенту, а сам остался за кулисами.

Но если бы план удался, киссинджеровское МЭА недосчиталось бы многих козырей.

— Киссинджер организовал МЭА исключительно в целях конфронтации, — утверждает Ямани, — и именно поэтому ОПЕК отказывалась вступать с МЭА в переговоры. Даже сейчас, когда характер деятельности МЭА изменился, контакты с этой организацией по-прежнему считаются в ОПЕК неблаговидным поступком.

Официально это так. Но сцена — одно дело. Кулисы — совсем другое.

— Скажу откровенно: мне случалось брать этот грех на душу, — говорит Ямани. — Негласно, при закрытых дверях. В 70‑е годы я часто встречался с руководителем МЭА в конфиденциальной обстановке. Став председателем комитета по долгосрочной стратегии ОПЕК, я наладил и контакты с ЕЭС. Это шло вразрез с правилами, но я сознавал, что игнорировать МЭА мы не можем. Роль этого учреждения была слишком велика. Не в самом начале, но позже, когда оно вышло наконец из организационной стадии и приобрело вес, — тогда я прислушивался к нему с неизменным вниманием. Разумеется, приходилось действовать с большой осторожностью, ведь, что ни говори, Саудовская Аравия все-таки член ОПЕК и не имеет права делать публичные шаги, которые могут вызвать раздражение у других членов. Политика есть политика. И все же не стану отрицать: я неоднократно виделся с председателем МЭА. Иногда мы вместе обедали. Иногда просто встречались в спокойной обстановке и обменивались мнениями. Неофициальные контакты часто оказываются очень и очень полезными.