Конец ордена - Вадим Сухачевский

Кстати, в доме был патефон, но пластинку с этой музыкой, "Шествием троллей", мать просила не ставить никогда – боялась…

А про Виктора она говорила, что он, видимо, просто запуган с детства после той истории, и его в сущности можно даже понять. Нельзя слишком многого требовать от напуганных людей.

— Она ошибалась, — сказал Виктор Арнольдович. — Страх тут был ни при чем.

— Знаю, — ответила Наташа. — Но узнала гораздо позже. А тогда ненавидела его за этот страх.

Потом после очередных побоев мать умерла. А отца девочки посадили, и она осталась совсем одна.

Но все-таки школу она окончила с золотой медалью, да и времена уже изменились, и девочку, дочку политссыльной, послали учиться в институт. В тот самый город из ее детской сказки.

И вдруг в этом сказочном городе ее нашел один человек, круглый такой, улыбчивый человечек. Хотя, по его словам, он занимался наукой, но она сразу догадалась, где работает в действительности. Потому что он все про нее знал. И даже про того Виктора знал, и про то, как зверски когда-то убили его приемного отца.

— А фамилия кругленького человечка была Погремухин, — вставил Виктор Арнольдович.

— Фамилия была Погремухин, — подтвердила Наташа. — И девочка из степи, а теперь уже московская студентка, решила сперва, что этот Погремухин попытается сделать из нее обыкновенную стукачку. Она уже знала, что откажется, чем бы этот отказ ей ни грозил.

Вскоре оказалось, однако, что планы насчет нее у него совсем другие. Но вначале он рассказал ей новую сказку – захватывающую, волшебную. Сказку о Священном Граале и о потомках этого Грааля – прикосновенных к Великим Тайнам деспозинах, разбросанных по всему миру. В том страшном месте, где он служил, никто ничего толком не знал про это, а он каким-то образом набрел. И один живой деспозин где-то у них томился. Он якобы мог предостеречь людей от нависшей над ними беды, и Погремухин хотел во что бы то ни стало его вызволить.

Но, оказывается, существовала еще одна сила, охотившаяся за ним. Некий древний тайный Орден, члены которого именуют себя архангелами. В его ведомстве об этом Ордене никто ничего не знал, а Погремухин вычислил его существование, анализируя секретные документы. Потом узнал больше, когда его люди захватили за границей одного из орденских архангелов и тот под воздействием "сыворотки правды" выложил им все.

— Полтораев, — догадался Виктор Арнольдович. Как ему самому не пришло в голову сопоставить столь близко друг от друга лежащие вещи – смерть за границей Полтораева и появление в Москве Колобуила?!..

Наташа кивнула:

— Да, да, Полтораев… Но недавняя студентка была к этому времени уже совсем другим человеком. Научилась обманывать, перевоплощаться, убивать. Пройдя специальную подготовку, она стала эдакой современной Матой Хари, сверхсекретным агентом по прозвищу Невидимка.

Главной целью Невидимки было уничтожение Ордена и вызволение деспозина. Заодно следовало уничтожать всех, кто в погремухинском ведомстве мог бы догадаться об истинных способностях деспозина и как-то воспрепятствовать его вызволению.

Что ж, ненавидеть современная Мата Хари научилась еще в ту пору, когда была той несчастной девочкой в далекой глухой степи.

Когда же она узнала, что одним из высших архангелов Ордена по имени Хризоил является тот самый Виктор из слышанных в детстве сказок…

— Она возненавидела его еще сильнее, — подсказал Серебряков.

— Пожалуй, нет, — покачала головой Наташа. — Она поняла, что тогда, в юности, он вовсе не трусил. Просто им управляли силы, такие же жестокие, как и те, которые управляли ею самой. И вся ее ненависть вылилась на Орден, игрушкой в чьих руках он был всю жизнь.

К тому же произошло еще одно – недопустимое для сверхсекретного агента Невидимки и то, чего не мог предугадать Погремухин: она полюбила его…

Теперь она твердо знала, что уничтожит этот чертов Орден, и уничтожит с его, Виктора, помощью. Пока существует Орден, он не сможет принадлежать ей.

Для уничтожения Ордена достаточно было уничтожить магистра. Один только Виктор, он же орденский архангел Хризоил, мог выйти на него. Надо было подвигнуть Виктора на то, чтобы он это сделал.

— Так никакого письма от магистра я не получал? — спросил Виктор Арнольдович.

— Конечно, нет, — сказала она. — Это письмо я сама написала. С таким обращением, чтобы ты понял, что тебя уже не считают преемником… А потом понадобилось, чтобы девушка Наташа исчезла. И с этого момента магистр, я знала, был уже обречен.

— А зачем надо было навязывать эту игру? — не удержался Серебряков. — Зачем было опережать меня в случае с Недопашным, с Симонашвили?

— Устранить их все равно надо было срочно, — сказала Наташа, — слишком близко они уже подбирались и к деспозину, и к тебе. Особенно Симонашвили и Коловратов… А игра – на то она и была задумана, эта игра, чтобы вовлечь тебя в нее. Ведь ты единственный знал выход на этих двух негодяев, на короля нищих и императора помоек, а во всем мире только они одни через свои червячьи ходы могли пробраться куда угодно, в том числе и к деспозину. Я понимала, что в ответ на эту игру именно на них ты и выведешь Колобуила, чтобы их руками с ним наконец покончить. А в действительности ты помог вызволить того, кого я вызволить и должна была. Ну а уж с ними я покончила, можешь считать, из благодарности к тебе – от имени того Виктора, из моей детской сказки, и тут уж не думаю, что ты ко мне в претензии… Вот такая вот получилась – как видишь, не очень-то в целом веселая сказочка… — закончила она.

Оба они долго молчали. Наконец Виктор Арнольдович спросил:

— Но теперь, когда все вроде бы выполнено, Невидимка свободен?

Наташа вздохнула:

— Не думаю. Не для того они готовят подобных Невидимок, чтобы затем с ними расставаться… Но расстаться с Невидимкой им, видимо, все же предстоит, верно? — с грустью взглянув на Серебрякова, спросила она.

Он не понял, что она имела в виду, и спросил:

— Почему ты так решила?

— Но ведь ты меня сейчас убьешь, — сказала она, как о чем-то уже решенном. — Ты же пришел сюда не затем, чтобы мои сказки выслушивать, а затем, чтобы меня убить. Ты забыл, с кем имеешь дело: думаешь, я сразу не увидела, что под пиджаком прячешь револьвер? Наверно, ты прав, и так оно в самом деле будет лучше всего…

Перед тем, как войти сюда, в спальню, он действительно положил маленький дамский револьвер во внутренний карман пиджака. Он ожидал серьезной схватки с Колобуилом, но, оказывается, обернулось все совсем, совсем не так, как он ожидал.

— Нет, я не буду тебя убивать, — сказал Виктор Арнольдович. С этими словами он вытащил револьвер, высыпал на ковер все патроны и, показывая, что доверяет ей, револьвер отбросил на кресло.

— Не бойся, я им не воспользуюсь, — сказала она. — Я слишком устала… Знаешь, сонный газ еще действует, мне бы еще часок поспать…

Серебряков кивнул:

— Спи, милая. — И неожиданно для самого себя потянулся поцеловать эту запутавшуюся, как он сам, и такую же, как он, одинокую девочку.

Они встретились губами.

Потом Наташа попросила:

— Только, пожалуйста, не убивай меня спящей. Вдруг сон будет наконец хорошим, а я так никогда и не узнаю, чем он закончится.

Виктор Арнольдович погладил ее по головке, как маленькую, и сказал:

— Не бойся, девочка, спи спокойно. Потом, когда проснешься, мы с тобой еще что-нибудь обязательно придумаем. Мы уедем далеко-далеко…

Последние его слова Наташа вряд ли слышала. Она уже засыпала, и, быть может, тот хороший сон, которого она всю свою жизнь ждала, сейчас подбирался к ней.

Уже находясь в полусне она прошептала что-то чуть слышно, но Виктор Арнольдович все-таки сумел разобрать, что она шепчет.

— Жила-была девочка… — были эти слова.

СОВ. СЕКРЕТНО

(Окончание)

Подполковник Погремухин, на сей раз не улыбчивый как обычно, а угрюмый и задумчивый, сидел в наушниках и внимательно прислушивался к доносившимся сквозь потрескивание голосам.

Мужской: "Не бойся, девочка, спи спокойно. Потом, когда проснешься, мы с тобой еще что-нибудь обязательно придумаем. Мы уедем далеко-далеко…"

Затем – уже звучавший явно сквозь сон шепот Невидимки: "Жила-была девочка…"

Дальше – звук закрывшейся двери. И всё. Тишина. Только треск эфирных помех.

Погремухин снял наушники. То же самое сделал майор, сидевший напротив него и вздохнул:

— Не ожидал, Орест Северьянович…

Погремухин спросил с раздражением, никак не вязавшимся со всем его округлым видом:

— Чего ты не ожидал, Шепотков?

— Не ожидал, что Невидимка сразу так вот расколется. Да так вдруг разоткровенничалась. Эх, дуреха-Натаха!.. От кого бы другого, а от Невидимки никак, ей-Богу, не ожидал… Он… Она то есть… Она же все-таки…