Повелительница Духов - Ольга Золотухина

- Ваше светлейшество?.. - Вольский заговорил первым, сильно засомневавшись, что поглощённый чувствами властитель заметил их с а-Лилли приход.

- А, Эттор! И вы, Кипарис, тоже здесь, - в голосе властителя просквозили пылинки раздражения. - Проходите, проходите. А я тут, как видите, пытаюсь провести проверку организованной работы! Я ведь говорил - причём не один раз! - что не намерен на этот раз проиграть соревнование между фейрскими властителями! - тон государя неизменно повышался, он бросал негодующие взгляды в сторону шейфа. Садовник не оставался в долгу, бормоча что-то в ответ, но густая борода глушила почти все звуки. - И если кому-то всё ещё не ясно, что меня не устраивают поющие колокольчики и рассыпающие вокруг себя искры ирисы, то этому кому-то надо вытащить голову из грядки и смиренно развернуть уши к государю! И понять наконец, что мне нужна победа! ПОБЕДА! И ничто другое меня не устраивает! Ничто, я сказал, и розы, которые распускаются и увядают по слову "ё-моё" - тем более! В случае если появится желание получить немедленно ценный совет от врачевателя, благородный эсс а-Лилли как раз прибыл к чьим-то услугам! - властитель, всё более распалявшийся под неодобрительное гудение чахнущего над очередной лункой садовника, решительно повернулся к гостям: - Кипарис, вы ведь не откажитесь помочь моего уважаемому садовнику? - и тут же, не дожидаясь ответа, обратился к согнутой спине шейфа: - Ты слышишь, борода, сам эсс а-Лилли готов пожертвовать временем, лишь бы тебе, садовнику, доступно растолковать, как пахнет правильная навозная куча! - Кипарис и бровью не повёл, услышав о ближайших перспективах. - Стыдись! Прямо здесь и сейчас, при мне начинай стыдится! Иначе я к тебе даже во сне приходить буду! Не слышу-у! Ты всё понял ли, любезный эсс садовник?

Шейф с кряхтением распрямился, встал с властителем лицом к лицу и чинно откашлялся в бороду.

- Всё понял, ваше светлейшество, - прогудел он, попыхтел, но отвесил государю поклон на свой манер, то есть практически без отсутствия последних, равно как и почтения. Но - удивительное дело - его светлейшество, пробуравив взглядом садовника, со вздохом облегчения кивнул ему:

- Ступай, любезнейший, ступай... и чтоб глаза мои тебя не видели, пока не создашь победоносную растительность!.. Благородные эссы, прошу меня простить за излишнюю эмоциональность, - властитель склонил голову, но лишь на долю секунды. - Альданское государство не выигрывало традиционные соревнования властителей по созданию редкостного растения вот уже двадцать лет, с тех самых пор как в Заоблачье отбыл мой прежний садовник. Пресветлая Лагрима, неудобно ведь: соседи смотрят!

- А, по-моему, Шалфей неплохо справляется со своими обязанностями, - пространно заметил Вольский, когда они поравнялись с объёмной кадкой человеку по пояс. В ней могла бы уместиться целая клумба на сотню разномастных цветков, вместо которых из слегка тронутой мхом земли ввысь колен на шесть взлетал толстый - в руку ребёнка - стебель, ближе к бутону закручивавшийся спиралью. Туго стянутые лепестки ядовито-оранжевого цвета с бордовой окантовкой кружев вызывали в воображении образ тюльпана.

- Ты об этом уродстве, что ли? - властитель скривился, стараясь не поднимать глаз на "спящий" бутон. Но, стоило его светлейшеству произнести последние слова, как лепестки с какой-то хищной скоростью брызнули в стороны, едва не оторвавшись от венчика.

- Да как вам не стыдно, ваше вы светлейшество?! - возмущённо донеслось откуда-то из глубины мохнатых вишнёвых тычинок и пестиков. - Это я-то уродство?! Да я стою всех этих мелких отростков вместе взятых! Пошли отсюда! - отмахнулись лепестки от сердито загудевших над ним пчёл. Маленькие труженицы оранжереи выразили недовольство относительно слов о "мелких отростках". Гигантский цветок занялся борьбой со стремительно увеличивающейся чёрной гудящей тучкой.

- Нет, вы видели?! - махнул властитель в сторону кадки. - Если каждый сорняк берётся оспаривать мои решения, то что можно говорить о верноподданных? Вот вчера...

- Ну, вот, вдобавок к уроду меня ещё и сорняком обозвали, - смешно закрутились лепестки, потеряли бдительность и были немедленно атакованы сгрудившимися в форме громадного жала пчёлами.

Вольский схватил властителя за рукав и на всякий случай оттащил от кадки. Кипарис, засмотревшийся необычным сражением, не успел вовремя отступить, за что ему отдавили ногу. Врачеватель взвыл от неожиданности, его светлейшество - из чувства вины, Вольский - стиснув зубы от боли (властитель отступил чуть назад, совсем позабыв, что рядом Эттор); гигантский цветок собрал лепестки обратно в бутон и глухо заворчал под воинственное гудение разобиженных пчёл. Со стороны сложившаяся ситуация выглядела довольно смехотворно, что и озвучила появившаяся в противоположных входным дверях оранжереи превласта. Показавшийся из зарослей остролистного растения садовник ухнул и кинулся наводить порядок.

Спустя мгновение истинный хозяин оранжереи навёл в вотчине порядок. Бросил что-то неразборчивое пчёлам, те недовольно понизили тон гудения, но шейфа ослушаться не посмели. Цветок осторожно разомкнул лепестки и, оценив обстановку, выдохнул. Однако вид сжимавшего громадные устрашающего вида садовые ножницы Шалфея выветрил из бутона все светлые надежды на продолжение прерванной беседы. Фыркнув напоследок в бороду шейфа ядовито-жёлтой пыльцой, питомец садовника плотно завернулся в широкие листья. Шейф от души плюнул в кадку, но ножницы опустил и направился обратно к кустам.

- Ваше светлейшество! - радостно воскликнула вторая превласта. - Помнится, ты собирался заниматься подготовкой к соревнованиям? А вместо этого развлекаешь в оранжерее таких замечательных гостей! - она приблизилась к мужчинам, наскоро приведшим себя в порядок, и ответила лёгким кивком на поклоны Вольского и а-Лилли. - Рада, что вы вернулись так скоро, эсс а-Лилли. Не могли бы вы ещё раз заглянуть к первой превласте? Уходя, я слышала, как она из окна своих покоев кричала на столпившихся внизу в служебном рвении хранов. Она требовала немедленно прекратить бесцельное топанье, кажется, вызвавшее у неё приступы некой диковинной аллергии на представителей госохранки.

- Тогда позвольте откланяться, - знаменитый врачеватель скорее забеспокоился о душевном состоянии властителя, у которого при словах дочери на лбу проступил пот, а из ушей вырвались первые струйки пара. Его светлейшество через силу кивнул, сдерживаясь от желания оставить Кипариса на месте, а лечением наследницы заняться самому.

- Даже как-то неудобно перед ним, - превласта взглянула вслед а-Лилли с искренним сожалением.