Огонь с небес - Александр Афанасьев

– Скальпель-два, проверьте логистическую зону. Ищите следы враждебной активности. Пусть оператор логистической зоны актирует повреждение контейнера.

– Изумруд, понял, приступаю к исполнению.

Наша легенда продержится только до тех пор, пока кто-то не догадается как следует отсмотреть камеры наблюдения. Неизвестно откуда появившиеся бойцы незамедлительно вызовут подозрения…

– Тридцать минут, – спокойно сказал Араб.

– Согласен…

Тридцать минут – все, что у нас есть. Час до вечернего развода постов. На разводе нас непременно раскроют.

Вертолетная площадка. Ничего нового… вертолеты стоят ровными рядами, в капонирах, территория огорожена быстровозводимым забором из сетки-рабицы и заграждениями из наполненных землей огромных мешков. Около одного из вертолетов стоит заправщик… если он будет там, его и возьмем, один из возможных путей отхода. Есть и еще… наше преимущество в том, что мы знаем этот объект как свои пять пальцев…

Навстречу попался патруль – двое, такие же, как и мы, в таком же снаряжении, касках, с таким же оружием, как и у нас. Только без глушителей – но и у нас они пока сняты от греха.

– Здравия желаю. – Старший козырнул нам.

Узнал?

Самое интересное, что если даже и узнал – он ничего нам не сделает… только если сам не является заговорщиком. Я почему-то уверен, что здесь только Каляев и еще несколько человек на базе знают, что на самом деле происходит, остальным отдают приказы и используют втемную. Каждый излишне осведомленный, понимающий истинный смысл отдаваемых приказов человек – это еще одна потенциальная возможность провала. Каждый может раскаяться, пойти и сообщить о заговоре…

– Здравия желаю…

Сворачиваем. Под ногами хрустит гравий на ухоженной дорожке. За спиной – рокот турбин взлетающего вертолета. Почему-то страшно, хотя и понимаешь, что смерть здесь не такая, как везде. Смерть здесь быстрая и милосердная. Пуля снайпера с вышки или замаскированной позиции, крик и пулеметная очередь, ракета с парящего в бездонной выси беспилотника. Все произойдет неожиданно, ты даже испугаться не успеешь. Мы сами сделали смерть такой. И не думали не гадали, что когда-нибудь она придет и за нами…

А вот и то, что нам нужно. Неприметное, такое же, как и все, здание оперативного штаба. Не исключено, что именно отсюда был отдан приказ убить нас.

Капитан первого ранга Каляев находился в чужом, принадлежащем другому человеку кабинете на втором этаже административного здания. Это был кабинет человека, который уже никогда не вернется, но его это ничуть не волновало.

Собаке – собачья смерть…

Сам Каляев и его гость, повернувшись к стене, на которой висел кронштейн с большим плоским экраном, смотрели новостную программу телевидения. Давали экстренный выпуск новостей, и оба – и гость и хозяин – были хорошо осведомлены о том, чем был вызван этот выпуск…

На экране была Мария Лихвинцева, молодая и очень привлекательная телеведущая второго основного канала. Одетая в строгий черный костюм с белой блузкой, она была предметом обожания миллионов мужчин Империи. Строгий макияж, сдержанный, но подрагивающий голос…

– И как только что стало известно, количество жертв взрыва в Самарканде снова увеличилось и достигло тридцати одного человека. Только что в больнице скончалась одна из женщин, пострадавших при взрыве. Напомню, что вчера в семь часов одиннадцать минут утра террористы совершили новое чудовищное злодеяние. На сей раз – их целью стал город Самарканд в Туркестане. В результате мощного взрыва, прогремевшего утром в одной из гостиниц Самарканда, погибли на месте тридцать человек, само здание полностью разрушено. Террористов на данный час выявить и задержать не удалось. Вместе с нами в студии товарищ министра внутренних дел по вопросам борьбы с терроризмом, генерал полиции и жандармерии Ибрагим Аль-Бакр.

Камера наехала на горбоносое, спокойное, украшенное седыми офицерскими усами лицо товарища министра.

Каляев нажал на кнопку, отключая звук. Не так давно он мечтал поехать в Санкт-Петербург, найти Лихвинцеву, которая, по слухам, была в размолвке со своим кавалером, и приударить за ней – по-морскому. Сейчас ему было не до этого.

– Я должен был догадаться… – сказал он, – взорвавшаяся машина, изуродованное тело, которое невозможно опознать визуально. Как вы сумели пройти тест на ДНК? Или его не делали?

Гость улыбнулся.

– Проще простого.

– Заплатили?

– Отнюдь. Главное – не то, что, а то, с чем будут сравнивать, верно? Исходный образец, исходная точка.

Подменили образец в библиотеке ДНК, куда сдает образец любой, кто находится на госслужбе – на случай опознания. Это тоже сделать не так-то просто: картотека засекречена и охраняется. Откуда у тебя такие связи, друг? Бывший друг.

– Да, мы здорово ошиблись. Кого вы представляете? Панкратова?

– Панкратов мертв. И Ширази мертв. Без меня – они были бы никем. Один – придурок, которому волей судьбы удалось ухватить миллиардный клад в разгромленном Тегеране. Знаете, что он с ним сделал? Зарыл и трясся над ним, как старуха, продав всего несколько камней. Он не более чем идиот, причем жадный идиот. Попробовал бы реализовать камни без меня – попался бы. А Ширази – просто хаваладар, которому повезло, но который так и остался грязным хаваладаром, не видящим дальше собственного носа.

– Так вы сейчас сами по себе? Или нет? Адмирал Воронцов тоже с вами?

Гость расхохотался.

– Перестаньте. Князь Воронцов создал меня тем, кто я есть. Многому научил. Он гениальный человек, скажу это без зазрения совести. Единственный известный мне военный, который вышел далеко за рамки своей профессии. Но у него есть два недостатка. Первый – он слишком тесно связан с Августейшей семьей. А второй – он слишком любит Россию, ту, какая она есть. А врач не должен любить пациента. Он должен его лечить, при необходимости причиняя боль. И пациенту – неважно, сколько мы причиним ему боли. Главное то, чтобы он верил, что это – к его же благу.

– И ко благу России вы спровоцировали переворот в Петербурге. За это придется отвечать.

Гость никак не прокомментировал высказывание.

– И если вы полагаете…

– Мы ничего не полагаем, господин Каляев, – сказал гость. – Представление о наших возможностях вы уже имеете, как и о нашем уровне доступа к самым верхам, к механизму принятия решений. Вы знакомы с протоколом Эпсилон?

– Слышал… – процедил сквозь зубы Каляев.

– В данном случае никто не будет отвечать, потому что именно этот протокол был задействован. Никаких следов не осталось. Знаете, как говорится, вам остается только выбрать: по ту сторону ствола вы или по эту?

– Вам не кажется, что за то, что произошло в Санкт-Петербурге, придется отвечать? И я вовсе не желаю – садиться с вами в одну лодку.

– А что, собственно, произошло? Несколько придурков, которые возомнили, что они сильнее, чем они есть на самом деле, зарвались и устроили нечто, напоминающее мятеж. Я говорю «нечто напоминающее», потому что мятежи так не устраивают, мятеж – это совсем другое. Они ответят за содеянное.

Ох, византийцы!

Они просто подставили группу из Санкт-Петербурга. Заставили их поверить в то, что у них что-то получится. Что в армии существуют могущественные силы, которые только и ждут сигнала – как декабристы в тысяча восемьсот двадцать пятом. Заставили их выступить – без малейшего шанса на успех. И государственная машина их просто раздавила…

Если ты знаешь, что в будущем нечто произойдет, и ты никак не можешь этому помешать, можно сделать вот что: поставить события под контроль. Если не можешь подавить мятеж – возглавь его. Именно это они и сделали – спровоцировали петербуржцев на выступление, которое совершенно не было готово.

А вот с ними – они поступили по-другому.

Есть еще один прием: если хочешь уничтожить своего врага – сделай его сильным, но сделай его сильным преждевременно. Заставь его загордиться и совершать ошибки. Привлекать внимание. Создай ситуацию, при которой остальные сочтут преждевременно усилившегося угрозой и выступят против него.

Вот так они сделали с Панкратовым и теми, кто стоял над ним. В будущем они могли быть серьезной силой. У них был деньги – свои, и притом огромные деньги. У них была вооруженная сила и связи с людьми, которые не задают вопросов дважды. Но они стали сильными преждевременно – и все выступили против них.

Теперь и его очередь.

– Что вы от меня хотите? – в упор спросил Каляев.

– Содействия. Видите ли, так получилось, что в ваших руках здесь, на этой базе, находится некая Анахита, бывшая царская фаворитка. С двумя детьми. Если вы передадите ее нам, будем считать, что мы договорились.