Город моей любви - Саманта Янг

— Заходи! — Я выровняла полотнище и кистью прижала верхнюю часть к стене.

Через две секунды я услышала за спиной вопрос:

— Что это ты делаешь?

Игнорируя воздействие его голоса на мое тело, я чуть подвинула полотнище, проверяя, правильно ли ложится, и прижала еще кусок.

— Клею обои.

— Сама? — услышала я недоверие в его голосе.

Я кивнула и спустилась на ступеньку ниже, чтобы разгладить середину. Полоса ложилась идеально. Практика — залог совершенства.

— А кто, по-твоему, здесь все отделывал? Обои, покраска, ошкуривание пола… — Я закончила с полотнищем и с улыбкой отступила назад, любуясь новым видом.

Повернувшись к Кэму, я с удивлением обнаружила, что он выглядит слегка оторопелым. Его взгляд обежал комнату и вернулся ко мне.

— Ты знаешь, как адски трудно клеить обои? А ты только что сделала это как настоящий профессионал.

Я скорчила рожу, не понимая, из-за чего разгорелся сыр-бор:

— Дядя Мик меня научил.

— Когда тебе было десять лет? — уточнил он, недоверчиво улыбаясь, и кивнул на раскладной стол: — Когда ты это начала?

— Час назад.

Его роскошные глаза стали совсем огромными.

— И уже закончила? Джо, эта комната по-настоящему здорово отремонтирована. Выглядит абсолютно профессионально. Ты же знаешь это, да?

Я усмехнулась комплименту, ощущая прилив радости оттого, что он так думает.

— Спасибо. Коула это просто с ума сводит. Его чуть удар не хватил, когда он увидел ободранные стены.

— На самом деле, — Кэм шагнул ко мне, — я из-за Коула и пришел. Я получил от него странную эсэмэску, говорящую: «Джо клеит обои. Она это делает, только когда что-то случилось. Ты не знаешь что?»

«Предатель».

Я вздохнула, отворачиваясь от Кэма. Дожили: Коул уже идет к соседу за помощью, даже если дело касается меня. У меня что, не может быть секретов?

— Ну, так как?

Я пожала плечами:

— Мне это всегда помогает расслабиться. — Я постаралась улыбнуться как можно убедительней. — Кэм, ну ты же лучше всех знаешь, что моя жизнь — сплошной стресс. Я делаю это, просто чтобы снять его.

Видимо, сжалившись надо мной, Кэм медленно кивнул:

— Понятно.

Теперь он посмотрел на пол, разглядывая краску на плинтусе, и, не сказав ни слова, направился в кухню. Я слышала, как он там ходит. Потом он вернулся и проследовал по коридору к спальням и ванной. По очереди открылись три двери: ванная, комната Коула и моя.

Кэм вернулся в гостиную и наткнулся на мою «мину»: вздернутые брови и скрещенные на груди руки. При виде меня его губы дрогнули. Мои нет.

— Ты закончил, любопытная зараза?

Он ухмыльнулся:

— У тебя куча книг. — (Я презрительно фыркнула.) — Это объясняет словарный запас.

— Прости, что?

— Ты очень внятно выражаешь мысли. И весьма начитанна.

Почему комплименты Кэма всегда оказываются лучшими? Это очень раздражает одну особу, которая всеми силами пытается выбросить его из головы.

— И к тому же талантлива.

Я чуть не подпрыгнула от изумления:

— Я? Талантлива?

Он что, напился или под кайфом?

Кэм обвел жестом комнату:

— Джо, тебе бы стоило этим зарабатывать на жизнь.

— Э-э, чем «этим»?

— Ремонтом и отделкой.

Я расхохоталась от абсурдности такой идеи:

— О, прекрасно. Кто в здравом уме наймет не закончившую школу девицу без опыта работы маляром-декоратором? Давай смотреть фактам в лицо. Я никчемна, Кэм, ни на что не гожусь.

Его глаза тут же посуровели, сощурились на меня и пригвоздили к месту.

— Ты не никчемна. Не надо так оскорблять себя передо мной. Это меня совершенно вымораживает. — По счастью, он не имел намерения ждать каких-то моих слов, поскольку я не представляла, как отвечать и реагировать на теплые пушистые шарики в груди. — Ты отлично это делаешь. Правда, реально хорошо. Наверняка у Нейта есть знакомые владельцы ремонтных компаний. Я бы мог попросить, чтобы тебя взяли в ученики.

— Нет. Мне двадцать четыре. Никто не берет двадцатичетырехлетних учеников.

— Берут, если это услуга другу.

— Кэм, нет.

— Джо, ну же, хотя бы рассмотри такой вариант. Эта работа тебе нравится, и ты здорово ее делаешь. Лучше же, чем работать на двух работах и встречаться… — Он побледнел, поняв, что почти перешел границы.

Впрочем, не «почти», а перешел. Я стиснула зубы и усилием воли сдержала слезы, набегающие на глаза от понимания, что он по-прежнему видит во мне фифу — охотницу за толстым кошельком богатенького парня. Я принялась вытирать со стола клей, решив не обращать внимания.

— Джо, подумай об этом. Пожалуйста.

— Спасибо, я уже сказала «нет». — Я не могла вообразить, что кто-то захочет меня нанять, а унижение от отказа не казалось мне особенно увлекательной перспективой.

— Джо…

— Кэм, почему ты все еще здесь? — резко перебила его я — и немедленно пожалела о своем тоне, но обратно слова не возьмешь.

Он выпустил воздух сквозь сжатые губы, изучая мои глаза, и отступил назад, как будто не смог найти то, что искал.

— Нипочему. Я лучше пойду. Я уже…

— Джо! — На этот раз его прервал голос моей матери. От ее вопля мы оба поморщились.

Она впервые звала меня на помощь после инцидента. Я тяжело вздохнула и плюхнула кисть обратно в ведро.

— Кэм, останься, пожалуйста. Я посмотрю, что с мамой. Сделай себе кофе. И между делом можешь и мне чая заварить.

— Джо!

— Иду! — крикнула я, и Кэм ошарашенно вздрогнул. — Что такое? — спросила я, направляясь мимо него в коридор.

Он ухмыльнулся:

— Никогда не слышал, как ты повышаешь голос.

— Ты явно никогда не видел, как ко мне приближается паук.

Рассмеявшись, Кэм махнул на дверь:

— Я сделаю кофе.

Чувствуя облегчение оттого, что он решил остаться, я поспешила выяснять, чего хочет мама, и покончить с этим.

К моему удивлению, она лежала в кровати и с виду было непохоже, что у нее тут какая-то «ситуация». О господи, надеюсь, она не потеряла контроль над мочевым пузырем. Такое раньше случалось.

— Что? — спросила я, останавливаясь в дверях.

— Кто это? — громко поинтересовалась она, кивком указывая мне за спину. — Я часто слышу его голос в последнее время. Кто это такой?

Это был первый раз, когда мама действительно заинтересовалась хоть чем-то вне своего пропитанного джином бессмысленного существования, и я не могла не ответить:

— Это Кэм. Он наш друг.

— Ты с ним трахаешься?

— Мама! — рявкнула я, передернувшись оттого, как громко был задан вопрос.

— Ну и? — спросила она с глумливой усмешкой. — Посмотри на себя! Стоит такая, меня осуждает. Глаза растопырь, девка. Думаешь, ты лучше меня. Ставишь в вину, что я бью Коула. Думаешь, я ничтожество, пустое место. А вот в зеркало погляди, девка, потому что сама ты ничтожество! — Ее глаза презрительно засверкали, и я поняла, что она этого и ждала. Такова была ее месть за мое нападение: унизить меня перед Кэмом. — Ты никчемное ничтожество, и этот хмырь сбежит, когда ему наскучит то, что у тебя промеж ног!