Наша личная война - Лев Пучков

- Вот бляди! - огорченно высказался Вася, добивая корову выстрелом в голову. - Сгубили животину...

- Как? - спросила Васина рация голосом Петрушина.

- Два "двухсотых", - ответил Вася. - Чисто. У тебя как?

- Норма, - буркнул Петрушин. - Деда исполнили?

- Нет, - сказал Вася. - Как-то недосуг было.

- И хорошо, что не до сук, - похвалил Петрушин. - Допросим. А то у меня тут с получением инфо - туган. Берите его, тащите сюда.

Увы, дед во дворе отсутствовал. Совсем. Распахнутая настежь калитка жалобно поскрипывала. Выглянули на улицу - пусто.

- Вот пидер старый, - покачал головой Вася, закрывая калитку. - Всех на... бал. Пошли...

В доме была примерно та же картина, но без коровы и со звуковым сопровождением.

На полу, в зале, мирно покоились два трупа, подплывающие кровью. Рядом лежали обычные "АКС". В углу сидели на коленях две старухи и молодуха, все синхронно выли в голос, азартно стукая головами об пол. Молодуха вдобавок энергично рвала на себе волосы. Точнее, не на всей себе, а конкретно на голове. Да, прав был Петрушин. Знакомая картина, допрашивать такую публику себе дороже.

Лиза деловито обрабатывала йодом длинный порез на шее Лейлы. Лейла была бледной, как многократно стиранный солдатский подворотничок, и часто дышала, гневно раздувая ноздри.

Петрушин, морщась от дамских воплей, сосал свежеизодранный кулак и с интересом рассматривал трофейный кинжал. Лицо нашего терминатора было малость иссечено осколками стекла, из порезов текла кровь, на что он совершенно не обращал внимания.

- Дед свалил, - доложил Вася. - На костыле, а шустрый такой...

- Ну и хрен с ним, - констатировал Петрушин. - Обойдемся.

- И-и-ииии!!! - выли дамы в углу. - Ии-уууу!!!

- Сусанин-герой! - Вася похлопал Лизу по плечу. - Куда ты завел нас, не видно ни зги! Идите вперед, не... мозги!

- Ну, убейте меня теперь! - покаянно согласилась Лиза. - Ну, виновата... Но кто ж знал?

- Ты как? - участливо обратился Вася к Лейле.

- Он схватил меня за грудь, - презрительно прищурившись, сообщила наша проводница. - Как будто нельзя было как-то по-другому схватить!

- Не вопрос, - джентльменски засопел Вася. - Жека?

- Да запросто. - Петрушин взял кинжал лезвием вверх и шагнул к трупам. - Щас отрежем эту поганую руку. По-моему, вот этот, справа...

- Ва-а-ааааа!!! - дружно сменили тон три дамы в углу. - Нэ трож, он сабсэм мортвий!!! Ва-а-ааааа!!!

- В смысле - "отрежем"? - удивленно вскинула брови Лейла. - Что значит - "отрежем"?

- Шутят, - успокоила Лиза. - Это у них такие веселые шутки. После боя.

- Ну, шутим так шутим, - Петрушин спрятал кинжал в "разгрузку" и объявил дамам в углу: - Мы не будем у вас обедать. Вы неправильно понимаете законы гостеприимства.

- Что это вообще было? - запоздало спохватился Вася, с грустью рассматривая останки обеда на полу (стол опрокинули в процессе общения). Кому-то не понравилась наша прогулка по вдовы? Или так, случайно нарвались?

- Кому-то не понравилась наша прогулка, и мы случайно нарвались, объединил тему Петрушин. - Потом разберемся, на досуге. А сейчас - валим отсюда. Дед может подмогу вызвать...

Глава 9

РЫЖАЯ СОНЯ

Как только стало более-менее светло, мы прогрели двигатель и поехали в Челуши. Теперь было как-то без разницы - даже если заметят, что мы выезжаем из ущелья, нам уже ничего не страшно. Нет базы, нечего утаивать. Все равно сюда придется гнать машины, чтобы забрать тела для похорон.

В Челушах у нас живут два информатора. Хотя это громко сказано информаторы, просто какая-то дальняя родня тейпа Дадашевых. Дадашев фамилия Аюба. Довольно большой и богатый тейп, у них в Москве солидный бизнес. Аюба сначала, еще до войны, тоже взяли в Москву, но он там с ходу так накуролесил, что пришлось ему потом в горах полгода отсиживаться. Не приспособлен он для мирной жизни.

Так вот, дальняя родня, не дальняя, а люди надежные. Всегда примут по-царски и помогут, чем могут.

Приехали мы к одним, поговорили. Ничего конкретного они не сказали, только сообщили, что позавчера утром в ущелье была стрельба и взрывы. А потом, примерно в обед, через село проезжала колонна. Ехали со стороны ущелья, не таясь. Остановились на десять минут возле усадьбы главы администрации, потом отправились дальше.

Вот так, значит... А мы в это время как раз отдыхали и черт знает чем занимались.

- Я к тебе не заезжал, - предупредил Аюб главу семейства. - Что бы ни случилось - не было меня, и все. И вообще, ты меня не знаешь.

- Мог бы и не говорить, - усмехнулся глава семейства. - А то мы не знаем, чем ты занимаешься и в каких отношениях с этими стукачами!

Это он клан Бекмурзаевых имел в виду.

Поехали к другим родственникам. Там нам улыбнулась удача. Оказывается, их мальчишки, чтобы поглазеть на оккупантов, полезли на крышу. Дом находится неподалеку от усадьбы Бекмурзаевых (фамилия главы администрации), и с крыши хорошо видны подступы к их двору.

В общем, мальчишки видели, что федералы, после недолгих переговоров, передали Бекмурзаевым какого-то человека.

- Это был совсем старый дед, - сообщил допущенный в гостиную Беслан паренек лет двенадцати. - Седой весь, с бородой...

- Дед? - Аюб аж подпрыгнул на месте. - А как ты его сумел рассмотреть?

- Он в бинокль смотрел, - пояснил глава рода - пожилой богатырь Ваха. У нас морской бинокль есть, двенадцатикратный. Очень хороший бинокль!

- Значит, говоришь - дед? - уточнил Аюб.

- Да, дед, - подтвердил Беслан, гордый тем, что к нему на равных обращается такой прославленный абрек. - Совсем старый. Бинты у него были на голове. Раненый, наверно. Он лежал на бронетранспортере, на броне, в одеяло закутанный.

- Это был БРДМ, - поправил Ваха. - Я не видел того деда, но на улицу выходил, когда колонна проезжала. Там не было бронетранспортеров, только один БРДМ.

- А он точно живой был, не труп? - забеспокоился Аюб. - Как ты понял, что он живой?

- Он шевелился, - сказал Беслан. - Я видел. И Махмуд, собака, с ним разговаривал.

- Не смей так говорить про старших! - одернул распоясавшегося юнца глава рода. - Ты что себе позволяешь?

- Но он же предатель, - потупился Беслан. - Все село знает!

- Все равно не смей. Мал еще такие вещи говорить про старших.

- Ладно, не буду...

- Здорово! - искренне обрадовался Аюб и подмигнул мне. - Видишь, не так уж все плохо.

- И этот дед до сих пор в усадьбе Бекмурзаевых? - спросила я.

Ваха покосился на меня, с сомнением погладил бороду - не поправить ли наглую женщину, влезшую в разговор мужчин?

- Ну что, что? - бестактно поторопил его Аюб. - Не знаешь?

- Мы не следим за их усадьбой, - пожал плечами Ваха. - Но никто не видел, чтобы того деда куда-то вывозили. Наверно, он у них и лежит.

- Ну, спасибо, обрадовали. - Аюб от удовольствия потер ладони и, вспомнив что-то, обратился к Вахе: - Кстати, а ты мне никогда не говорил, что служил на флоте.

- А я и не служил, - Ваха удивился. - С чего ты взял? Я поваром в стройбате был.

- А кто служил?

- Никто не служил. С чего ты взял?

- А морской бинокль?

- А, бинокль... Ну, это еще в первую войну. Это ущелье обороняли. Одного морпеха убили, бинокль забрали. Так это давно было...

- Давай, звони Алдату, - сказал мне Аюб.

- Ты уверен?

Аюб на несколько секунд задумался. Алдат - связной государственного комитета обороны Маджлисуль Шура (далее - просто ГКО). Это личная связь Деда, и только он имел право ею пользоваться. Имя мы знали, потому что Дед, когда хотел что-то передать или связаться с кем-то из Большой Восьмерки (члены ГКО), называл связного - Алдат.

- Но ты же у нас преемница... И у нас просто нет другого выхода. Давай, звони.

Я взяла из кейса особую трубку Деда - массивный тяжелый телефон в контейнере из микропористой резины, открыла таблицу и набрала первый сверху номер.

- Прачечная, - сразу же ответил молодой мужской голос - по-русски.

- Мне нужен кто-то из Восьмерых, - сказала я, опустив приветствие.

- Всем нужен кто-то из Восьмерых, - голос хмыкнул и перешел на чеченский. - Ты кто?

- Мое имя тебе ничего не скажет. Но у меня экстренная ситуация. Срочно нужна связь.

- Подтвердись, - потребовал голос.

Я назвала один из восьми кодов доступа - они тоже были в заглавной части таблицы.

- Ладно, - сказал голос. - Если ты та самая, кем хочешь казаться, тебе перезвонят в течение пятнадцати минут.

Через десять минут нам перезвонили. Голос был другой, какой-то хриплый, простуженный, что ли, и гораздо более властный. Или просто так показалось.

- Это Саладин, - представился мой абонент. - Кто это?

Какое грозное имя! Один из Восьмерых, на слуху имечко. Наверняка боевая кличка. А сам - какой-нибудь Ваха из Беноя, бывший пастух. Ну ладно, Саладин так Саладин.

Я назвалась по табличному классификатору и условленным образом предъявила полномочия.

- Не понял, у вас там что стряслось? - открытым текстом удивился Саладин. - Почему Дед не звонит Самому по своему каналу?