Голубой горизонт - Уилбур Смит

– Что он ответил? – с тревогой спросил Джим.

– Он просил передать тебе привет от себя и от твоей матери. Он сказал, что, хоть ты оставляешь пустоту в их сердцах, которая никогда не будет заполнена, ты не должен возвращаться в Хай-Уэлд. Он сказал, что толстый солдат из крепости будет ждать твоего возвращения с терпением крокодила, лежащего в грязи у водопоя.

Джим печально кивнул. С того момента, как он решил спасти девушку, он понимал, каковы будут последствия. Но сейчас, когда это подтвердил отец, неизбежность изгнания из колонии легла на него тяжким бременем. Отныне он действительно отщепенец.

В свете костра Луиза увидела выражение его лица и угадала причину. Она посмотрела на дрожащие языки пламени, и сознание своей вины словно нож ударило ее под ребра.

– Что еще он сказал? – негромко спросил Джим.

– Он сказал, что горечь расставания с единственным сыном будет слишком велика, если он не сможет еще раз увидеть тебя, перед тем как ты уйдешь.

Джим открыл рот, собираясь что-то сказать, но снова закрыл, а Баккат продолжал:

– Он знает, что ты собираешься идти на север по Дороге Грабителей. Он сказал, что ты не выживешь с теми небольшими запасами, которые прихватил с собой. Он собирается привезти тебе еще. Он сказал, что это будет твое наследство.

– Но как это возможно? Я не могу пойти к нему. А он не может пойти ко мне. Риск слишком велик.

– Он уже послал Бомву, твоего дядю Дориана и Мансура с двумя фургонами, нагруженными мешками с песком и ящиками с камнями, по восточной дороге вдоль берега. Кайзер пойдет за ними, а твой отец сможет встретиться с тобой в назначенном месте. И привезет с собой другие фургоны со своим прощальным даром.

– Но где мы встретимся? – спросил Джим. При мысли о свидании с отцом он испытал глубокое облегчение и возбуждение. Он считал, что они расстались навсегда. – Сюда, в Маджубу, он прийти не может. Горная дорога слишком крута, фургоны не пройдут.

– Нет, сюда он не придет.

– Но куда? – спросил Джим.

– Помнишь, как два года назад мы вместе путешествовали к границам колонии? – Джим кивнул. – Мы прошли по тайному проходу у реки Гариеп.

– Помню.

Это путешествие было самым большим приключением в жизни Джима.

– Клиб проведет фургоны по этому проходу и встретится с тобой на границе неизвестных земель, у холма, похожего на голову бабуина.

– Да, помню, мы там охотились и убили жемчужного быка. Это был последний лагерь перед возвращением в колонию. – Он очень хорошо помнил, какое разочарование испытал, когда они повернули назад. – Я хотел идти к следующему горизонту и к следующему, пока не доберусь до самого последнего.

Баккат рассмеялся.

– Ты всегда был нетерпелив и таким остался. Твой отец встретится с тобой у Головы Бабуина. Сумеешь найти ее без меня? – Он отчасти насмехался над Джимом, но и в самом деле не мог его вести. – Твой отец выступит из Хай-Уэлда, только когда убедится, что Кайзер пошел за Бомву и Мансуром, и когда я вернусь с твоим ответом.

– Скажи отцу, что я приду.

Баккат встал и потянулся за луком и колчаном.

– Ты не можешь уйти сейчас, – сказал Джим. – Еще темно, а ты не отдыхал с самого выхода из Хай-Уэлда.

– Я пойду по звездам. – Баккат направился к выходу. – Клиб велел мне вернуться немедля. Мы встретимся у холма Голова Бабуина. – Выходя, он улыбнулся Джиму. – До того дня оставайся в мире, Сомойя. Держи Велангу всегда при себе, потому что, кажется мне, хоть она и молода, из нее выйдет хорошая женщина, как твоя мать.

И он исчез в ночи.

В темноте Баккат двигался быстро, как ночные животные, но когда он ушел из Маджубы, было уже поздно, и до останков канны он добрался на рассвете. Присев рядом, он приступил к осмотру, чтобы установить, кто побывал здесь накануне. Стервятники, сгорбившись, сидели на соседних утесах и отвесных скалах. Землю вокруг туши покрывали их перья – здесь птицы дрались из-за остатков, а все вокруг было испятнано их жидким пометом. Когти птиц взрыли землю, но Баккат отыскал следы нескольких шакалов и других мелких пожирателей падали и диких кошек. Следов гиен не было, но это неудивительно: в это время года горы слишком высоки и холодны для них. Скелет канны, пусть и очищенный до костей, оставался нетронутым. Гиены разгрызли бы кости в труху.

Если тут и побывал человек, его следы были уничтожены. Но Баккат был уверен, что за ним не следили. Мало кто мог бы разгадать его загадки. Потом его взгляд упал на грудную клетку канны. Кости гладкие и белые. Неожиданно Баккат тревожно присвистнул, и его уверенность пошатнулась. Он коснулся ребер, провел пальцем по одному, по другому. Следы такие слабые, что могли бы сойти за отметки зубов одного из падальщиков. Но Баккат почувствовал, как в сомнении напряглись мышцы его живота. Слишком гладкие и правильные, следы не зубов, а инструмента. Кто-то ножом соскребал мясо с костей.

Если это был человек, он оставил бы следы обуви, подумал Баккат и принялся быстро разглядывать землю – участок пошире, чтобы уйти за пределы хаоса, оставленного падальщиками. Ничего! Он вернулся к скелету и снова стал его изучать. Может, человек был босой? Но готтентоты ходят в сандалиях, да и что делал бы готтентот в горах в такое время года? Все они сейчас внизу на равнинах, со стадами. «Может, за мной все-таки следили? Но только посвященный мог прочесть мой след. Посвященный без обуви? Человек из племени сан? Один из моих соплеменников? – Баккат тревожился все сильнее. – Идти в Хай-Уэлд или вернуться к Сомойе? – Он поколебался, потом принял решение. – Я не могу одновременно идти в обе стороны. Я должен продолжать путь. Это мой долг. Я должен сообщить новости Клибу».

Теперь, при свете утра, он мог двигаться быстрее. Он побежал, но взгляд его ни на мгновение не останавливался, и ни один запах, ни один звук, каким бы слабым он ни был, не ускользал от него. Огибая заросли кустов с ветвями, увешанными бородами серого мха, Баккат раздул ноздри: он уловил острый запах испражнений. Он свернул с тропы в поисках источника запаха и нашел, через несколько шагов. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это помет хищника, который недавно наелся крови и мяса: испражнения черные, жидкие и зловонные.

«Шакал?» – подумал он и сразу понял, что это не так. Человек: рядом валялись грязные листья, которыми человек очищал себя. Только люди племени сан используют с этой целью листья моющей травы: они мягкие и сочные и, если растереть их руками, дают сок с травяным запахом. Баккат понял, что здесь, на тропе, ведущей из Маджубы, испражнялся тот же человек, что ел мясо канны. И это человек из племени сан. Но сколько посвященных из этого племени, кроме него самого, живут в колонии? Его племя сейчас в пустыне, в самых глухих местах. И чутье точно сказало ему, кто это.