Тайпэн. Оскал войны - Сергей Девкин

— Десятник, — миролюбиво обратился Хань к человеку, едва сдерживавшему дрожь в коленях. При этом полководец даже не пытался изображать ту пренебрежительную манеру речи, которою Борынчи привык слышать даже из уст своего собственного начальства. Тайпэн даже кивнул ему слегка, без всякого умысла, просто приветствуя, и хшмин как послушный болванчик тут же согнулся в поясе чуть ли не пополам.

— Высокочтимый.

— Как вас зовут?

— Борынчи, без семьи и рода.

— Да теперь я вижу ваше лицо, и имя, разумеется, тоже хшминское. Это кое–что объясняет. Я наблюдал за вами в бою, — спокойно продолжил Ли, на мгновение обернулся и, обменявшись взглядами с къёкецуки, слегка поправился. — На вас обратили мое внимание.

Уважительное окончание по отношению к его персоне, промелькнувшее в последней фразе, окончательно «добила» десятника. В голове у стрелка проскочила шальная идея, что не поздно пока покончить с собой самому, ведь Хань, судя по всему, приготовил для него что–то действительно зверское.

— Вы действовали несогласованно с приказом, но весьма эффективно, хотя и своеобразно.

«Он не узнает меня?! Определенно, нет! Да и как он узнает меня, ведь мы никогда не встречались лицом к лицу, — пронеслась в голове у Борынчи еще одна запоздавшая мысль. — Только если чародейством, но зачем ему тратить такие силы во время беседы с простым стражником? Зачем ему вообще нужна эта беседа?». Только уже после этого, хшмин действительно начал прислушиваться к словам тайпэна.

— Своеобразно и интересно. Определенно подобный подход заслуживает хотя бы некоторого внимания и изучения куда более умудренными мастерами, чем я. Если мы оба уцелеем в этом бою, то мне хотелось бы встретиться с вами и побеседовать чуть дольше. Мне повезло находиться в хороших отношениях с комендантом военной школы Шенчи командиром Уручи из рода Орай. Уверен, у него есть связи и хорошие знакомства в тех гарнизонах, где стрельбе из луков и самострелов уделяют повышенное внимание. Там, наверняка, захотят увидеть на деле ваш подход к использованию стрелкового оружия.

— Как вам покажется уместным, — удивление странным образом вымывало из Борынчи остатки прежнего страха. И даже бледная къёкецуки перестала вызывать у него один лишь животный ужас, неожиданно напомнив о своей довольно привлекательной женской природе. — Участвовать в любом вашем деле будет для меня честью. Если вы объясните мне все подробно, и в том случае если мы, конечно, как вы сказали, останемся в живых.

Ли улыбнулся в ответ, но Борынчи еще не настолько перестал его бояться, чтобы ответить хоть каким–то подобием проявления радости.

— Мне нужно к своим людям, высокочтимый. Вот–вот будем выступать.

— Конечно, идите, — кивнул Хань. — Нам нужно побыстрее помочь тайпэну Гкеню и его солдатам, которые все еще сдерживают в поле основные силы юнь.

Быстро поклонившись, Борынчи поспешно удалился. Ли, проводивший этого странного десятника взглядом, снова обернулся к Ёми.

— Я опять лезу не к месту со своими идеями? — вопрос Ханя содержал подтекст, который къёкецуки все же не уловила.

— Нет, ты как всегда в своем стиле, что так бесит Такату, — блеснула иглами клыков юная кровопийца. — А вот с этим парнем что–то явно не так. Не знаю, когда вы с ним встречались или что он о тебе, слышал, но он боится тайпэна Ханя, причем, очень–очень сильно. Гораздо больше, чем остальные.

— Боится? — искренне удивился Ли. — Ты уверена?

— Уверена, — ответила къёкецуки. — Для меня это довольно ясное и странное ощущение, когда кто–то поблизости вдруг перестает бояться моих добрых алых глаз только потому, что рядом есть нечто, чего этот кто–то боится гораздо сильнее.

— Вернемся к этому вопросу позже. Ты так и не сказала, удалось ли вам спасти Ка»исс?

— То, что от нее осталось, — хмуро бросила Ёми, но тут же пояснила. — Она жива, если ты об этом, а что до остального, то помолись предкам своего Императора. Не знаю никого другого, кто мог бы ей сейчас помочь.

События в этот день развивались стремительно, и о плачевном положении дел их северной группировки в командной ставке Юнь узнали уже только тогда, когда городская стража Таури обходным манером атаковала вдоль линии осадных укреплений во фланг сражающимся. На море ситуация складывалась не менее хаотично и непредсказуемо. Успех кренился то в одну, то в другую сторону, и ярко выраженного преимущества по–прежнему не было ни за Южной эскадрой, ни за флотом царского двора. Дальнейшие действия командиров, принявших на себя руководство армией после смерти генерала Окцу, были запоздалыми, но предсказуемыми.

Три тысячи солдат было брошено к переправам в районе Гункань, с целью перебросить их на помощь северной группировке, остатки которой отступали сейчас с боем к позициям прибрежных артиллеристских батарей. Сами инженеры уже активно разворачивали свои машины и меняли прицелы, готовясь встретить врага не меньшим градом снарядов и стрел, чем тот, которым ряды самих юнь пока поливали со стороны имперцев.

Планомерное действо, давно рассчитанное на бумаге и продуманное до мелочей в вопросах организации логистики и распорядка, было сорвано самым нахальным образом. Через распахнувшиеся Речные ворота Таури в устье Чаанцзянь стали выходить корабли из эскадр Камо и Синцзян. Куай–сё начали активно обстреливать северный берег и батареи, развернутые на Гункань, а также мешать переправе войск. Ответный огонь с острова был не менее плотным и яростным, а вот саперам северной группировки вновь пришлось тратить драгоценное время на то, чтобы в очередной раз перенацелить свои механизмы. Впрочем, камнеметы осаждающих с южного берега тоже вступили в дело, и суда речного флота, по сути, оказались под перекрестным обстрелом, где им оставалось рассчитывать лишь на удачу и собственную выдержку. Но свою главную задачу хайтины Шао Шэн и Ло Гонкэ все же выполнили, полноценная переброска воинов юнь была теперь сорвана, по меньшей мере, на несколько часов.

Пока Хань и Гкень продолжали давить и терзать врага, оставшегося без подкреплений, тайпэн Руо Шень не ослаблял натиска на корабли флота вторжения, уже оправившиеся от первоначального шока. Все самые крупные галеры юнь получили к этому времени значительные повреждения, несколько начали тонуть, а две или три удерживались на плаву лишь чудом. Еще на полудюжине судов вовсю кипели абордажные схватки.

«Железная длань», уже не раз отличившаяся за время стремительного похода Ли Ханя через захваченные земли, сумела под жесточайшим натиском прорваться к Гункань. Изломанный и подожженный корабль, вылетел на пологий берег, намертво засев дном на мелкой гальке. Семь сотен солдат абордажа и матросов из команды десантной куай–сё выбрались на землю, чтобы сразу же вступить в бой с охраной артиллеристских батарей. Немногочисленность защитников и ярость нападавших сыграли свою роль, и экипаж «Длани» прошелся неистовым вихрем по позициям вражеских инженеров, сея повсюду пламя и разрушение. Остальные корабли продолжили дуэль с полевой артиллерией юнь, пока сами южные захватчики пытались наладить переправы выше по течению.