Ложный флаг (Предательская западня) - Валерий Рощин

И только мысли о жене и дочери иногда возвращали в реальность, заставляли сопротивляться охватившей слабости.

"Я не знаю, как сложится наша дальнейшая жизнь. Но ты, пожалуйста, возвращайся…" – доносился издалека родной и любимый голос. А перед глазами снова и снова появлялся врезавшийся в память образ закрывшей ладонями лицо плачущей Анны…

Шасси коснулись твердой поверхности, вертолет грузно осел и сбавил обороты винтов. Закинув ремень автомата на плечо, бортовой техник сдвинул назад дверцу, опустил короткий трап. Достав из-за топливной бочки сложенные брезентовые носилки, выкинул их за борт и следом спустился по ступеням сам.

Скоро смолкли движки, в чреве "вертушки" установилась гнетущая тишина; лопасти несущего винта совершили последний оборот и замерли. В грузовой кабине опять появился второй пилот; враждебно поглядывая на русских, он не выпускал из рук укороченного автомата…

Гурам с техником осторожно вытащили Вахтанга и уложили его на приготовленные носилки.

– Эй вы, ублюдки! – заглянул в дверной проем Гурам. – Чего расселись?! А ну, тащите сюда своих друзей!

Пленники повиновались – стали по очереди подтаскивать к выходу, а затем спускать вниз и укладывать на землю трупы…

– И этих тоже!! – еще громче прикрикнул молодой грузин, кивнув на мертвых Давида и Хамзата.

Шагах в десяти от левого шасси постепенно разрастался рядок человеческих тел: Бес, Игнат, Дробыш, Давид, Хамзат.

Немногим позже пилоты заставили раненного в руку Касаева и чеченца с окровавленной головой вынести наружу командира русского спецназа. Внизу Бельский оттолкнул обоих и, покачиваясь, подошел к товарищам. Возле них он едва не упал – удержал гражданский парень – оператор.

– Всем сесть рядом с ними! – указал Гурам на трупы. – Кто встанет – пристрелю без предупреждения!

Подполковника уложили на траву, остальные уселись плотной кучкой и принялись ждать своей участи…

Грузинский экипаж примостил "вертушку" на небольшую площадку, расположенную среди хвойного леса на вершине какой-то горы. С южной стороны к вершине подступал крутой склон, и сквозь частокол кедровых стволов виднелось голубое небо. Кажется, чуть ниже находилась долина, но точно этого разобрать было невозможно. Ущелье тянулось с юго-запада на северо-восток…

– Товарищ подполковник, – раздался настороженный шепот одного из погранцов.

– Что хотел? – прошептал Бельский пересохшими губами.

– Сюда идут какие-то люди.

– Яснее выражайся, боец. Какие люди?

– Не знаю, товарищ подполковник. Вроде, грузины. В военной форме…

– С оружием?

– Так точно. Винтовки, похожие на американские М-16.

– Сколько их пожаловало?

– Человек шесть или семь.

– С какой стороны идут?

– Поднялись по южному склону.

Спецназовец с трудом приподнял голову, повернулся в указанную сторону… К вертолету действительно уверенной походкой вышагивали незнакомые мужчины. Завидев их, Гурам впервые за сегодняшнее утро просиял, кинулся к носилкам и принялся тормошить за плечо рыжебородого.

Пилоты тем временем засуетились, готовя машину к вылету…

Солнце ярко слепило глаза. Сложив ладонь козырьком у лба, молодой грузин прищурился, хорошенько всматриваясь в лица приближавшихся людей; что-то крикнул по-грузински. Те ответили и замахали руками.

Подойдя, сначала обнимали Гурама; затем каждый по очереди наклонялся над Вахтангом, благодарил и подбадривал. Вертолет, меж тем, ожил: протяжно завыла одна турбина, вторая; винт медленно набирал обороты…

– Ты во что, парень, – уронил голову Станислав, – пошукай там у меня в наплечном кармане… Там шприц-ампула должна лежать… С промедолом.

– Ага, есть, – сообщил пограничник, отыскав обезболивающее средство. – А еще у вас тут антибиотики…

– Это уже не пригодится. Давай, коли в левое плечо.

Контрактник проворно снял колпачок и вогнал иглу в мышцу прямо через пропитанную кровью одежду.

– Молоток, – кивнул Бельский.

Сидевший неподалеку одноглазый чеченец в это время шуршал индивидуальным перевязочным пакетом – распечатав упаковку, отмотал себе немного бинта – для перевязки простреленной руки, остальное бросил пограничнику.

– Держи, – буркнул он по-русски. – Ключицу не трогай. Спину как следует перевяжи – из спины у него много крови уходит. И не жалей бинтов…

Паренек несколько минут возился с раной спецназовца – делал все как посоветовал странный чеченец…

Закончив, негромко спросил:

– Так что будем делать, товарищ подполковник?

Но тот молчал. Или не было сил говорить, или не знал, что еще можно придумать в этой скверной и по сути безнадежной ситуации.

Вооруженные люди глазели на взлетевший вертолет, покуда тень от него не прошмыгнула по деревьям дальней опушки. Вокруг снова стало тихо…

Пожилой и, должно быть, старший по положению грузин часто посматривал на часы. Другой – лет под тридцать, согнулся над огромной дорожной сумкой и принялся выкладывать на траву комплекты старенькой армейской формы российского образца…

– Я, кажется, понял, что они задумали, – отрешенно произнес кто-то из пленников.

Бельский открыл глаза и приподнял голову.

На него в упор и выжидающе смотрел Атисов. Тот самый чеченский чиновник районного масштаба, из-за которого и заварилась вся эта чертова каша. Из-за которого Станислав потерял троих своих людей, да и сам теперь находился на волосок от смерти.

– И чего же ты понял? – спросил он.

– Был бы рад ошибиться, но…

Договорить ему не дали.

Лежавший на носилках Вахтанг привстал на локте и о чем-то рассказывал военным, указывая на чиновника пальцем.

– Атисов! – громко позвал Гурам, – а ну-ка подойди сюда!

Чеченец дважды кашлянул в кулак, встал и поплелся к группе мужчин.

– И чего же они хотят? – слово в слово, но испуганным голосом повторил вопрос подполковника юный пограничник.

Напряжение нарастало с каждой минутой. Вот-вот должна была произойти развязка, но никто, кроме раненного Станислава, не знал кто эти люди, держащие в руках американские автоматические винтовки. Лишь Бельский после ночной беседы с "журналисткой", да еще, вероятно, Атисов, неплохо разбиравшийся в силу давнего чиновничьего положения в тонкостях политики, догадывались о трагичном для пленников финале разыгранного кем-то спектакля.

Сознание опять заволокло туманом. Нестерпимая боль ушла – помог незаменимый промедол, но он же расслаблял и отнимал последние силы.

Подполковник уже не видел людей подошедших к русским пленным, не слышал отрывистой грузинской речи и щелчков передергиваемых затворов. Не замечал направленных на него и товарищей винтовок…

"Я не знаю, как сложится наша дальнейшая жизнь. Но ты, пожалуйста, возвращайся…" – откуда-то издалека снова доносился родной голос. А перед глазами появлялся врезавшийся в память образ закрывшей ладонями лицо любимой Анны…

Часть шестая

"Ложный флаг"

"…Мои студенты и другие люди часто спрашивали меня: если эта "война с терроризмом" и впрямь имеет деле отношение к нефти и газу, то не являются ли тогда теракты 11 сентября такой же манипуляцией? Или это совпадение, что мусульмане Усамы бен Ладена нанесли удар как раз в тот момент, когда западные страны задумались о предстоящем нефтяном кризисе?

В поисках ответов я заинтересовался тем, что было написано на тему 11 сентября 2001 г., а также тщательно изучил официальный доклад, опубликованный в июне 2004 года. Исследуя подробности и детали того ужасного события, сразу замечаешь большую планетарную дискуссию по поводу произошедшего на самом деле. Информация, которой мы располагаем, не очень точна. Объемный доклад в шестьсот страниц загадочным образом обходит тему третьей башни, рухнувшей в тот день. Комиссия говорит только о падении двух башен-близнецов (Twin Towers). Третья башня называлась "WTC 7" и имела высоту 170 метров. Говоря о причине ее разрушения, упоминают лишь небольшой пожар. Но, встречаясь с профессионалами, которые хорошо разбираются в конструкциях зданий, я получил ясный ответ: небольшой пожар не мог разрушить структуру таких размеров. Официальная версия событий 11 сентября и заключения комиссии неправдоподобны. Отсутствие ясности материала и четких заключений ставит исследователей в трудное положение. Также существуют сомнения по поводу того, что в действительности произошло со зданием Пентагона…

Журналисты, университетские преподаватели, политики и простые люди обязаны поразмышлять над последствиями "стратегии дестабилизации" и бесконечным рядом операций "Ложный флаг" (False flag). Здесь мы сталкиваемся с явлениями, которые с трудом поддаются пониманию. Именно поэтому каждый раз, когда происходят диверсии и террористические акты, необходимо задавать вопросы и пытаться понять, что на самом деле за ними скрывается".