Пять баксов для доктора Брауна - М. Р. Маллоу

– Кангас!

Значит, из той троицы лысого детину в синем свитере, который он, похоже, носил не снимая последние несколько лет, зовут Кангас. Джейк проследил за ним взглядом. Оба приятеля Кангаса весело скалились, ожидая своей очереди в перекличке.

– Камиски!

Выскочил белоголовый субъект лет тридцати пяти-сорока, с красным веснушчатым лицом и жилистыми руками, которыми он легко удерживал свой видавший виды сундук.

– Гонзалес! Макомбер! Коварик!

Выскочил еще один из тех троих – белобрысый. На вид ему было лет тридцать пять-сорок, жилистыми руками со вздутыми венами он легко удерживал свой видавший виды сундук.

Когда дошло до фамилии «Маллоу», произошла некоторая заминка. Высокий молча рассматривал выступившего вперед М.Р. Дюк переложил в другую руку тяжелый сундук. От переживаний у искателя приключений заболел живот. Из толпы кто-то выкрикнул по-португальски. Все заржали. Офицер дернул углом рта.

– Чаттер!

Он подождал чуть-чуть. Никто не появился.

– Чаттер! – взревел высокий.

Откуда-то со стороны кормы – ни Дюк, ни Джейк не успели рассмотреть откуда, – появился человек: низенький, полный (впрочем, не слишком, так что правильнее было бы сказать «солидный»), со сверкающей на солнце плешью. Его плотную фигуру почти целиком окутывал белый фартук, сверху и снизу которого выделялись две заметные детали: пшеничные подкрученные усы и начищенные до зеркального блеска ботинки. Румяное лицо с тяжелыми веками выражало такой скепсис, что хотелось немедленно исчезнуть из поля зрения этого джентльмена.

– Этого парня только в каютные, – Хэннен небрежно кивнул на М.Р. – Так что забери его, стюард, да объясни, что к чему.

Нельзя сказать, что это сообщение придало лицу Чаттера более счастливое выражение. Он скорбно поднял брови и дернул щекой: пошли, мол.

И М.Р. пошел, глядя в темно-синюю спину стюарда, шагавшего в сторону кормы так быстро, словно мистер Чаттер надеялся удрать от вверенного ему юнги. Они подошли к пустому нактоузу, в котором под медной крышкой со стеклянным окошком еще не было компаса, и штурвальному колесу. У М.Р. замерло сердце, но тут стюард недовольно оглянулся, встав на первую ступеньку трапа в открытом люке, и каютный поспешил за ним следом. По узкому трапу они спустились в темный отсек нижней палубы, освещаемый только керосиновым фонарем, который зажег стюард. Здесь Чаттер, весь вид которого никак не позволял надеяться на то, что соседство с ним будет радостным, велел юнге разместиться поставить свой сундук в тесной душной каюте, где обитал сам.

А на палубе Хэннен продолжал сверяться со списком:

– Пейтон! Эвершед! Могг!

Моггом звали последнего из троицы. Теперь Джейк рассмотрел его внимательнее.

Больше всего бросались в глаза толстые изогнутые губы на гладком лице, которые блестели, как будто их владелец только что съел что-то жирное, и беспрерывно улыбались, как если бы он думал о чем-то смешном, неизвестном остальным. Белки блестящих карих глаз отливали синевой. Короткий, смешно вздернутый нос покрывали мелкие темные веснушки.

– Саммерс!

Д.Э. слегка похолодел и выступил вперед. Офицер посмотрел на него, как если бы обнаружил в своей тарелке муху, но, к счастью, ничего не сказал.

Последним был Коуэн – матрос, возраст которого приближался к тому, который следует называть прямо и честно – «старый». Круглое лицо, имевшее весьма здоровый красный цвет, улыбчивое и хитрое, покрывали глубокие морщины. Рыжие волосы были редкими и сальными, а длинная парусиновая рубаха, схваченная на бедрах широким кожаным поясом, выглядела не очень чистой. Или, скорее, очень нечистой.

– Сброд, конечно, но хотя бы все на месте, – сказал Хэннен агенту, засовывая список в карман. – Передайте мистеру Кингу благодарность от имени капитана Бабриджа, и от меня лично.

Он махнул какому-то смуглому, а тот – новоявленному экипажу, давая знак следовать за ним.

– Застелите койки, – рявкнул вслед Хэннен, – и быстро назад!

М.Р. Маллоу в этот момент выходил из каюты на корме. Дорогу ему перегородил длинный тощий негр с торчащими бакенбардами и в жилете с часовой цепочкой. Круглые глаза смотрели глумливо, сочный рот сжимался в ухмылке.

– Эй ты, пустая соковыжималка! – оскалился он.

– Это вы мне? – Дюк на всякий случай оглянулся по сторонам.

– Превеликие змеи! – негр воздел небесам длинные руки. – Поглядите на него, а! Нет, Джонни, это я сам себе. Дай, думаю, с умным человеком побеседую!

Негр оперся рукой о стену, придвинувшись почти вплотную.

– Впервые на посудине, а, Джонни?

Дюк собрался было сделать шаг назад, но передумал и посмотрел этой нахальной роже прямо в… гм, в лицо. (Я вас уверяю, леди и джентльмены, смотреть в лицо какой-нибудь роже не так невозможно, как может показаться).

– Да. Дайте пройти.

– Ну так вот, сынок, – сообщила рожа, перестав улыбаться, – не «да», а «да, сэр!». И если хочешь жить долго и умереть счастливым, говори «миста Ноулз», когда обращаешься к четвертому помощнику. Усек?

– Да, сэр, – пробормотал юнга, недоумевая, что теперь делать, потому что рожа и не думала освободить дорогу.

Когда собеседники провели таким образом примерно минуту, до М.Р. дошло, что это: эффектная пауза.

– Вот так-то, – изрек четвертый помощник. – Валяй пока что на квартердек и делай, что скажут.

– Да, сэр, – ответил Дюк, несолидно вывернулся, прошмыгнув под мышкой у «миста Ноулза» и бегом помчался на верхнюю палубу.

Кубрик

Пройдя на нос судна и спустившись затем через люк, напоминающий по форме скворечник, Джейк оказался в тесном, грязном треугольном помещении на самом носу. Тусклая, с желтым стеклом лампа освещала груды тряпья, висящего на гвоздях, вбитых в потемневшую от старости и дыма переборку, и два этажа деревянных матросских коек. Вид и запах всего помещения лучше всего описывался тремя словами: «табачный дым», «жир» и «возраст». Д.Э. остановился было около ближайшей койки, но под нее тут же швырнул сундук какой-то португалец. От следующей молодого человека тоже оттерли, словно даже и не заметив. Рядом заржали: это были те трое: Могг (товарищи звали его Крыса), Коварик и Кангас. Закусив с досады губу, Джейк глянул по сторонам: свободной осталась только одна койка, в самом носу, гораздо короче остальных. Но, по крайней мере, тут уж никто не приставал.

Когда оба искателя приключений оказались вновь на квартердеке, они увидели, что к первым двум офицерам присоединились четверо пожилых моряков.

То, что это именно охотники, было видно сразу. Выцветшие, выгоревшие и просоленные брезентовые куртки висели мешком, застегнутые только на верхнюю пуговицу: кряжистые фигуры, широко расставленные ноги, седые усы, насупленные брови, невозмутимые морщинистые лица – в общем, все, как полагается, важные персоны.