Опасная связь (СИ) - Джолос Анна

— Илья! — выразительно стреляет глазами и хмурится.

— М?

Зависаю, глядя на нее. Мокрую. Обнаженную. В пене.

Чистый секс.

— Все. Теперь моя очередь, — объявляет она деловито.

— Ну приступай, — подмигиваю ей.

— Я когда тебя увидела, знаешь, о чем подумала? — намыливает мне плечи.

— О чем?

— Поймала себя на мысли, что дико хочу потрогать твой живот, — выдает невозмутимо.

— Бесстыжая, говорю же.

— У тебя очень красивое тело. Невозможно устоять.

— Рад, что тебе нравится, — самодовольно ухмыляюсь, наслаждаясь прикосновениями ее пальчиков.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍***

— Каким спортом увлекался?

— Занимались с пацанами во дворе на турниках и брусьях.

— А сейчас?

— Штангу таскаем время от времени.

— Мой папка раньше тоже таскал, а потом сел в кресло подполковника и все, баста. Пузико отрастил. Мама иногда пытается подбить его на активный отдых, но это — дохлый номер.

— Вы с ней, кстати, очень похожи внешне.

— Ага. Не хулигань, — шепчет, когда стискиваю в кольце рук.

— Поцелуешь — отстану, — выдвигаю свое условие.

— Договорились, — встает на носочки для того, чтобы легонько мазнуть губами по моей скуле. — Готово!

— Не так, Сань. Как следует поцелуй.

Обнимает за шею, долго смотрит в глаза и только потом, опуская ресницы, тянется ко мне.

Секунда — и нежные девичьи губы смело прижимаются к моим, действуя дерзко и уверенно.

На нас потоком льется вода. Приятной дробью стучит по спине. Смывает пену…

Санька, может, и заливается периодически краской, но то, что она не из робкого десятка, я понял еще при первой нашей встрече, а сегодня имел возможность в этом убедиться.

Юркий, маленький язычок ловко играет с моим.

Дразнится. Распаляя. Возбуждая.

— Илья…

Оттесняю ее к стенке и жарко целую уже сам.

Стоит на нее как надо. По новой.

Она это видит и, конечно, чувствует. Оттого и начинает резко паниковать.

— Все-все, — предпринимает попытку освободиться из плена.

— Потрогай его, Сань, — приспускаю боксеры и перехватываю ее кисть.

— Я… Ты… — замирает в растерянности, широко распахнув глаза.

По ходу, слишком много для нее впечатлений на сегодня.

— Делай вот так, — двигаю своей ладонью, лежащей поверх ее. Вверх. Вниз.

— Тебе приятно? — внимательно наблюдает за тем, что происходит.

— Да.

— Хм… — ее щеки розовеют. Не то от пара, заполнившего маленькое помещение, не то от накатившего смущения.

— Сама давай, — опираюсь руками о стену по обе стороны от нее.

— Ты только это, говори, если что не так, — нервно сглатывает, но не отказывает.

— Не бойся.

— Угу. Так?

— Схватываешь… на лету, — цежу сквозь стиснутые зубы. — Сожми плотнее пальцы в кулак.

— Поняла, — кивает, словно прилежная ученица, и начинает работать рукой увереннее.

— Блять, да… — давлюсь влажным, раскаленным воздухом.

— Не больно? — спрашивает дюже обеспокоенно.

— Продолжай, Сань… — хрипло прошу, касаясь ее лба своим.

— Ладно, — тоже дрожит в ответ.

Надо бы попридержать коней, но какой там… Понимаю, что она никогда ни к кому вот так не прикасалась, и накрывает еще больше.

Горю на хрен.

— Такой гладкий и… большой, — делится своими ощущениями.

Сама непосредственность.

— Он тебе нравится? — шумно выдыхаю, стараясь не особо бурно реагировать на ее ласки.

— Да, — отзывается не сразу.

Ну и диалоги у нас.

— Быстрее.

— Хорошо, — произносит покорно.

— Да, смотри на меня. Смотри, мелкая, — требую, чуть отклонившись назад, и цепляю пальцами ее острый подбородок.

— Может… — задумчиво хмурится и меняет положение ладони.

— Сань…

— Так? — ее глаза загораются шальным блеском.

А меня пиздец как вставляет от этой трансформации.

— Еще блять…

— Еще? — повторяет за мной.

Сука, как же охеренно…

— Зачем пялишься на мои губы? Представляешь что-то? — выгибает изящную бровь.

Моя ж ты догадливая.

— Озвучишь свои фантазии?

— А ты не сбежишь?

— Нет, мне интересно послушать. Ты сейчас такой… Такой напряженный.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Да неужели?

— Скажи мне, Илья, о чем думаешь? — мурлычет она настырно.

Опустилась бы ты на колени.

— Думаю про твой сладкий рот, Рыжая. — надавливаю пальцем в уголок, размыкая губы. Совершаю поступательное движение, и ее зрачки расширяются. — Хочу тебя трахать, Сань. Всю хочу. Целиком и полностью. Сечешь?

— Секу… — лизнув кончиком языка мой палец, тесно скользит по нему губами. Как тогда.

Туда-сюда — и хана мне…

Выкатываю отборный трехэтажный мат. Забираю инициативу в свои руки, впиваюсь в девчонку голодным поцелуем, а затем, отстранившись, без спроса делаю то, чего так страстно желаю…

Пару минут спустя Рыжая застывает у стены и молча в шоке таращится на свой пострадавший живот.

Обалдевшая и прибитая.

— С днем рождения меня, что ли, — часто дыша, утыкаюсь носом в изгиб ее шеи и улыбаюсь.

— Это шутка такая? — отзывается глухо.

— Нет.

— Офигеть! И ты даже не сказал мне?! — возмущенно копошится и упирается ладошками в плечи.

— Слушай, Сань… — не позволяю выбраться из своих объятий. — А замути те бомбические оладушки, по-братски. Там в холодильнике все есть.

— Оладушки? — смотрит как на придурочного. — Может, торт? Раз ты именинник. Я умею. И чизкейк, и наполеон, и три шоколада.

— Не. Оладушки, — высекаю уверенно. — Мать всегда их готовила, когда я приезжал…

Глава 27. Братва

Саша

Илья разговаривает с кем-то по телефону на балконе, а я готовлю те самые оладушки, которые он просил. Заодно и плов варганю. Делов-то…

Когда мясо с пережаркой приобретает нужный мне цвет, добавляю в сковороду рис, заливаю все кипятком и накрываю крышкой.

В это же самое время в квартире вдруг становится очень шумно, а уже пару минут спустя на пороге кухни появляется толпа Паровозовских друганов.

— О, Саня! — приветствует меня Виталий Кабанов.

— Вот так сюрприз! — Кирилл Дымницкий проходится по моим ногам оценивающим взором и ставит на стул пакет. Судя по звуку, там бутылки.

— Здорово, Бесстыжая! — радостно орет Черепанов во все горло.

Пялится на грудь. Спускается глазами ниже.

Блин.

— Привет, ребята!

— Чем так пахнет? — принюхивается и заглядывает мне за спину. — Пышечки, охренеть! Угостишь?

— Конечно, — переставляю тарелку с оладьями поближе.

— А где наш именинник? — доносится из коридора.

— Илюха!

В проеме показываются еще трое. Этих товарищей я точно не знаю.

— Пацаны, это — Сашка, — представляет меня Черепанов. — Которая Бесстыжая. Сечете, что за телочка?

— А… Та самая? Рады знакомству. Динамит, можно просто Дима, — первым откликается блондин. — А это — Калаш.

— Слышь, у меня язык есть, спасибо, — недовольно перебивает его хмурый брюнет, держащий в руках нечто большое и запакованное. — Стас Калашников.

— Саша.

— Приятно.

— Данила, — следом отзывается третий. Тот, что с татуировкой на шее.

Красивый, кстати. Впрочем, и Дымницкий с Калашниковым внешне очень даже.

Ёлки-палки, как их всех запомнить-то? Передоз информации.

— А мне кажется… или пахнет пловом? — Кабан ведет носом и почесывает пузо.

— Угадал. Готовится на плите.

— Ооо. Вот это я понимаю!

— Пять баллов.

— Повезло Илюхе. Красивая, с ногами от ушей, еще и готовит.

— Зачет, — соглашается с Черепановым Калашников.

— Кольт кобра первого поколения? — скорее утверждаю, нежели спрашиваю, когда Дымницкий достает из кармана пистолет и кладет его на стол.

— Шаришь, — кивает.

— Шестизарядный короткоствольный револьвер с ударно-спусковым механизмом двойного действия. Я гляну?