Восьмой Артефакт - Tomok0

Её руки сами собой обвились вокруг его шеи, и вместе с рваным дыханием вырвался стон, такой сладкий и тягучий, что он поймал его губами, помедлив мгновение, прежде чем снова толкнуться языком в её рот. Гермиона словно видела это со стороны, всё еще не осознавая происходящее.

Он подхватил её на руки и понёс куда-то в глубь комнаты, не разрывая поцелуя, глубже, ненасытнее, бесстыднее. Малфой остановился, чуть покачнувшись, его дыхание обожгло кожу шеи. Она не помнила себя, когда они опустились на кровать, а её футболка полетела в сторону. Нависая над ней, Малфой продолжал целовать, прижимая её запястья к постели чуть выше головы. В этом не было грубости, только уверенность в своих действиях, которой не хотелось сопротивляться. Он отпустил её руки, и она тут же обхватила его голову, пальцами зарываясь в волосы, притягивая ближе, вдавливая в себя. Возбуждение против воли уже скручивалось в тугой узел внизу живота. Он расстегнул ей шорты и пальцы нырнули под ткань белья, и Гермиона рвано втянула в себя воздух, на мгновение прерывая поцелуй, со стоном выгнулась, её руки оказались под его футболкой, оглаживая спину, ощущая, как напрягаются под её ладонью мышцы.

Внезапно он прохрипел куда-то в шею:

— Останови меня.

Она открыла глаза на звук голоса и попыталась разглядеть его в полумраке, не понимая, что он от неё хочет. Малфой провёл губами от уха и ниже, целуя грудь, с которой наполовину был стянут лиф. Её тело не желало останавливаться. Его пальцы между её бёдер кружили, надавливали, и она со стоном открыла рот, хватая воздух.

— Останови меня, — тихо прорычал ей в ухо.

Драко снова ласкал её грудь горячим языком, посасывал соски, целовал губами и чуть прикусывал кожу. Сквозь туман в голове она с трудом расслышала:

— Грейнджер.

Он вытаскивал её из этого безумия, кидал воображаемый спасательный круг, чтобы она не утонула прямо тут, захлебнувшись в желании и слившись с ним в безумии. Мысли приобретали очертания, и постепенно сознание возвращалось. Она дрожала и, как будто забыв, как это делается, с трудом вытолкнула одно слово:

— Прекрати.

Малфой замер, убрал пальцы и скатился с неё, тяжело и рвано дыша. Ладонью он закрыл лицо, в чём не было нужды, потому что Гермиона всё равно не смогла бы посмотреть ему в глаза сейчас. Было ощущение, что разум втекает обратно в голову, вытесняя возбуждение, всё это безумство с желанием и страстью кружатся в водовороте и постепенно исчезают в воронке рациональных мыслей. Неприятное чувство зашевелилось в груди. Захотелось быть за много-много миль отсюда, захотелось никогда больше не видеть его и никогда не слышать его имени. Украсть маховик времени и отмотать хотя бы на тридцать минут назад. Туда, на лоджию. Не слушать его грязные слова и просто уйти. Вообще не приходить!

Или обливейт. Стереть из памяти, чтобы не было ничего этого в мыслях.

А пока надо найти силы, встать и убраться из этого номера. Гермиона медленно села на кровати, не глядя на Малфоя, поправила белье, призвала свою футболку. Руки немного тряслись, пальцы не слушались, когда она вывернула её с изнанки и натянула на тело. Застегнула шорты. Всё, она может уходить. Только найти бы обувь, которая слетела с её ног где-то там, на пути к кровати, когда он нёс её на руках. Она зажмурилась от накативших обрывочных образов.

— Грейнджер.

Она даже вздрогнула. Может, лучше на нем использовать обливиэйт? Он пьян, и так мала вероятность, что он многое вспомнит завтра. Но подчистить можно… только она оставила палочку в номере.

Она почувствовала движение позади неё, вышла из ступора, спустила ноги на пол, на

них сразу же прилетели её шлепанцы. Вскочила и, не оборачиваясь, бросилась из номера.

— Грейнджер, стой. — Его слова пригвоздили её к полу где-то на полпути к двери.

Она выдохнула и нашла в себе смелость и силы обернуться в его сторону. Его темный силуэт вставал с кровати.

— Я провожу тебя, — сказал он, делая шаг к ней.

— Нет! — слишком поспешно, с каким-то страхом выпалила она, представив, как они бок о бок идут к дверям её номера. — Не стоит, — повторила уже спокойнее и, выскользнув за дверь, понеслась к себе в номер.

***

Гермиона проснулась рано утром от звука будильника на мобильном телефоне. Она выключила его и откинулась на подушки. Воспоминания о вчерашнем накатывали волнами, и с каждой волной ей становилось все хуже и хуже. Мерлин, ей нужно было отказаться от этой командировки. Песчаная буря, этот Джарван, а потом ещё и… Что Малфой теперь сделает? Расскажет об этом всем в министерстве? Так и напишет в официальном отчете Кингсли: «Миссию было невозможно выполнить, так как правительство Магических Эмиратов запросило мисс Грейнджер в качестве дополнительной платы за интересующие нас артефакты». И добавит от себя, что она вела себя неподобающим образом, и её поведение было неверно истолковано арабами. Какой позор!..

А ещё он вчера так грязно оскорбил её, эти намеки на Джарвана, эти его пошлые шутки, что он должен сам ее… исследовать. Что он и попытался, собственно говоря, сделать, а она, идиотка, потеряла последний стыд, когда он разложил её на кровати. Шарил руками по её телу, целовал, залез в трусы, а она выгибалась и стонала, как последняя… Годрик, Пенелопа и Кандида, за что ей это? Как ей смотреть ему в глаза? Как придется отчаянно краснеть от его похабных шуточек, если они случайно встретятся в министерстве! Он, разумеется, непременно расскажет своим подружкам-сплетницам о том, что чуть не трахнул Грейнджер в командировке. Мерлин, как больно об этом думать! Она зажмурилась и закрыла лицо рукой.

Внезапно помимо её воли всплыли еще некоторые подробности вчерашнего вечера. Она медленно убрала руку от лица и открыла глаза, тупо уставившись перед собой. Вчера он просил остановить его. Она не знала, насколько далеко бы зашла, может, уже на стадии раздевания Гермиона очнулась бы, но он сделал это раньше. Она чувствовала его возбуждение, он уверенно шёл дальше, сметая на пути все её барьеры, но при этом шептал ей, чтобы она остановила его. Два? Или три раза ему пришлось просить остановить его? Она была так оглушена желанием, что не реагировала, поэтому он позвал её по имени, чтобы привлечь внимание. И стоило ей сказать то самое слово, он тут же прекратил свои действия. В тот же миг.

Это выглядело, как будто… как будто у