Град обреченный (СИ) - Романов Герман Иванович

Кадры беречь надобно, на ином поприще пользу принесут! Опыт человеческий бесценен, особенно, если он из будущих времен!

— Хм, а ведь Ивану противопоставить нечего. Поместная конница против ружей и пушек не пляшет. А концу следующей зимы всех пикинеров можно будет мушкетами вооружить, и число единорогов на порядок увеличить. Вот только незадача — где порох взять⁈

Вопрос, заданный самому себе завис в воздухе — ответа на него не имелось. Лет через пять-шесть селитры в достатке будет, никак не раньше. Что-то удастся прикупить, но лучше на собственное производство надеяться, при каждом городе и большом сельце ямы для селитры закладывать. Русь не Чили и не Индия, чтобы селитру добывать, только на отходы вся надежда. Но зато имей сейчас вместо копий ружья, поле боя было бы усыпано грудами мертвых тел. Но чего сетовать, и так пошло «избиение младенцев».

Оптика позволяло хорошо разглядеть то смятение, что охватило московитов, когда с расстояния в версту, ранее совершенно безопасного, стали прилетать бомбы и рваться над головами. Вот такого смертоубийственного дождя никто не ожидал — началась паника и беспорядочное бегство во все стороны. И в этот момент появилась новгородская конница на противоположном берегу Шелони — в просвет между лесками он ее хорошо видел со своего пригорка, сотни всадников в блестящих доспехах появились неожиданно, словно из ниоткуда.

Мышеловка захлопнулась — «Владычный полк» плотно перекрыл дорогу к бегству. А вскоре там появились всадники из полка князя «Гребенки»-Шуйского, что захватили лагерь противника. И что самое скверное — на берегу стало вырастать заграждение из сомкнутых кольев, типа противотанковых. Теперь московитам нужно уходить по льду вверх или вниз по реке, но вся штука в том, что везде шипастый «чеснок» разбросан через полверсты. И стрелки будут ждать — выпускать московитов из ловушки себе дороже будет. Нужно нанести максимально возможные потери.

«Сотник» внимательно смотрел в бинокль, благо у реконструкторов было прихвачено на фестиваль три штуки, да еще один маленький, театральный, двух с половиной кратного увеличения. «Владычный полк» смял московитов, загнал на лед уцелевших, многих сбросили с обрывистого берега. Были видны многочисленные дымки — в ход пустили пистоли.

Пикинеры шли вперед, медленно и неотвратимо, как сама смерть, выставив длинные пики. В промежутках были видны плотные «бруски» построившихся мушкетеров, стрелявших уже залпами. Противник был сломлен окончательно — московиты разбегались в разные стороны, много и тех, кто решил сдаться в плен.

— Если мы не взяли реванш, то что это такое⁈

«Сотник» зло усмехнулся, в этом мире не нужно писать рапорта, тут все гораздо проще и открыто. Да, мир жесток, но не стоит сетовать на смерть — помещикам за нее и выдавал Иван Московский поместья — убивать за них и быть готовым, что и тебя убьют. И желающих находилось много — каждый в этом мире делал свой выбор…

На этом месте в лето 1471 года от Рождества Христова состоялась битва на реке Шелони между новгородцами и московитами.

Глава 37

— Сила Москвы в поместной коннице, что готова выполнить любой приказ «государя Всея Руси». И помещики получают от великого князя себе во владения поместья за службу, исключительно за военную службу, выходить на которую они должны «конно, людно и оружно». А не будут служить — то усадьбы живо лишится. Скажу тебе больше, Паша — иной другой основы у Ивана Московского нет, кроме нескольких десятков тысяч профессиональных воинов, служащих лично ему, и всем обязанных. В той же Твери иное — тут вотчины, которые отобрать нельзя, даже когда те же кашинцы служат Ивану и являются неприкрытыми врагами Михаила Борисовича. Если с этой точке зрения судить, то великое княжество тверское обречено — нет поместий, которые можно было бы раздать всем «детям боярским» за службу. Не может ни Тверь, ни Новгород выставить такое количество поместной конницы, что спокойно двинет против них Москва.

— В учебниках написано, что единение всех русских земель есть прогрессивный шаг величайшего значения, — Павел слушал отца очень внимательно. Ведь вырасти без него и теперь, перешагнувши за двадцать лет обрести, тем более в прошлом времени, для него значило многое. И он старательно впитывал в себя то, о чем ему Андрей Владимирович рассказывал.

— Полностью согласен — величайший, прогрессивный шаг. Весь вопрос в том, кто объединял, на каких условиях, и какие порядки и установления будут при этом насаждаться. У медали, сын, всегда две стороны — и задача историков, как политического инструмента в руках властей предержащих, показывать исключительно аверс, и при этом старательно прятать от всеобщего обозрения реверс. И вот тут я бы не стал говорить столь однозначно о «прогрессе», причем со столь громкими прилагательными эпитетами. Запомни, гнусные дела лучше всего прикрывать громкими наименованиями. Так было всегда — ты сам видел развал великой страны.

Профессор усмехнулся и принялся медленно и тщательно набивать курительную трубку табаком, хотя Пашка уже несколько раз предлагал ему перейти на папиросы. Освоили в Старице кустарное производство, подобрав бумагу — «Сержант» остался доволен от пробы, но когда узнал о цене этого «ноу-хау», посоветовал отказаться от столь дорогостоящей идеи.

— Я сам долго не совсем понимал, почему Москве за годы правления Ивана Васильевича удалось в пять раз увеличить размеры территории. Развитие торговли? Но тогда зачем прекращать новгородский торг с Ганзой⁈ Да и интересы торговли обусловлены развитием производства, между тем, как на северо-западе Руси идет совершенно обратное — такой крупный центр ремесла как Новгород уже начали притеснять, а при Иване Грозном окончательно с ним покончат. Так какое это развитие с точки зрения прогресса? И где тут таковой отчетливо просматривается?

Павел задумался, и стал припоминать учебный курс — там писалось, что пошло поэтапное закрепощение крестьянства, а крепостное право как таковое утвердилось за два века после объединения русских земель. А спустя еще полвека русскими крестьянами дворяне стали торговать как скотом — какой тут действительно прогресс⁈

— Нельзя путать классовые интересы с установлением полного господства дворянства и самодержавия с интересами народных масс. Скажу больше — среди горожан Новгорода очень много грамотных, причем есть школьное образование, пусть приходское, но оно имеется. В Твери тоже самое — грамотных людей куда больше чем у московитов. И главное — «вольности» у новгородцев и тверичей сейчас отнюдь не пустой звук, за них люди готовы сражаться и умирать. Понимаешь — грамотного человека трудно превратить в рабское состояние, и это возможно только в одном случае…

Профессор задумался, хмыкнул. Пыхнул дымком из трубки, затянулся. И затем негромко произнес:

— И случай этот заключен в самой возможности обладания персональными рабами. Тут не каждый из «свободолюбцев» откажется от соблазна стать рабовладельцем. А раз так и объединение Руси исключительно прогрессивный шаг, то почему он должен быть сделан Москвой, а не Тверью с Новгородом? А выбор сейчас исключительно такой, особенно после того, как новгородцы одержали убедительный реванш на Шелони, разбив там вдребезги московитов, а князя Данилу Холмского взяв в полон, вместе со многими сотнями, включая «разлюбезных» кашинцев.

Известие о победе новгородского войска на том самом месте, где шесть лет тому назад они потерпели поражение, произвело на тверичей вдохновляющее воздействие, как приличная порция допинга на уставшего спортсмена. И тут все понятно — когда выступаешь первым в гордом одиночестве, всегда страшно. Но стоит узнать, что у тебя есть союзники, причем одержавшие победу над ненавистным врагом, то наступает неимоверное облегчение, эйфория сразу нахлынет вдохновляющей волною.