Ладья-UT - Алексей Анатьльевич Трофимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чем больше затягивалась пауза, тем больше студент бычился, и как-то совсем по-детски дулся, так что Саша, мстительно собиравшийся про себя перекрестить его из «студента» в «молокососа» или «пацанёнка» даже передумал. На студента смотреть перестал – чёрт с ним, с дурачком малолетним. Сосредоточился на крепыше – тот явно главный, ему-то за всё и отвечать придётся.
– Ты вот что, Александр… – медленно начал Валерий Мурадович , поглаживая щёточку усов ногтем большого пальца. – Ты, видно, парень здоровый. Спортом, наверное, занимаешься? – и не дав Саше ответить, добавил побыстрее, с дозированной, но явно проступающей подначкой: – А давай на руках поборемся, а?
И тут же левой рукой резко сдвинул стоящую перед ним пустую кофейную чашку в сторону, освобождая потенциальное поле боя, одновременно взгромоздив правую локтем на столешницу.
– А давай!
Удивляться тому что незнакомый человек назвал его по имени было некогда, а совершенно неожиданному, а вернее – откровенно дурацкому предложению Саша даже обрадовался. Поставил правую локтем на стол напротив крепышовской, выровнял локоть на одну линию, чтоб потом не смел говорить этот гад усатый будто Саша жухает. Сейчас боевой злости было столько, что Саша был совершенно уверен, что через секунду впечатает руку противника костяшками в стол. Да так впечатает, что та просто разбрызгается кровавыми ошмётками, как монстр из компьютерной игры-стрелялки, поверженный прямым попаданием какого-нибудь там бластерного лучемёта. Сейчас будет вам козья морда в сарафане!
Через две секунды борьбы руки так и не сдвинулись из нейтрального положения, зато Саша почувствовал, что энергия вытекла из него без остатка. А может и не было её, энергии-то? Теперь Саша уже не боролся, а опирался на руку Зарипова. Валерий Мурадович осторожно высвободил кисть, перевёл взгляд на Андрея, многозначительно приподнял бровь, как бы говоря: «Учись, сынок, пока я жив – разрядили ситуацию, избежали совершенно лишнего скандала с потасовкой». А Саша, потеряв дополнительную точку опоры, даже сидя на стуле умудрился опасно покачнуться. Злость совсем ушла.
«И чего я так на них кинулся?» – внутренне сокрушился Саша пристыженно рассматривая крышку стола – «Ведь чуть не ударил. А люди всего-то свою работу делают. Вот же недосып… Всё равно – стыдобища! Ой, стыдобища… Устроил скандал как кисейная барышня.»
А потом вдруг представил как выглядел бы его отпуск, а может быть и значительная часть жизни после того, как он влепил бы кулаком в голову сотруднику контрразведки, и запаздало испугался. Правда, испугался как-то лениво и меланхолично, потому что реальность вновь принялась притормаживать и волниться.
Телефон на столе опять завибрировал. Валерий Мурадович посмотрел на экран, и почти скороговоркой произнёс:
– Ты, Саша, парень хороший. У нас к тебе претензий нет. Извини, если чем обидели.
Саша хотел для проформы спросить: «У нас – это у кого?», но не успел. Зарипов поднялся. Прощаясь, хлопнул Сашу по плечу, кивком приказал Андрею следовать за собой, и быстрым шагом направился к выходу, заранее поднимая телефон к уху. Телефон должен был вот-вот зазвонить. На экранчике светились цифры «»999«» – код, расшифровывавшийся как «Тревога!»
08. Нелепая случайность
План операции у Аверина откровенно не клеился. Точнее – клеился, но такой, что самому Валентину Борисовичу казался корявеньким и более опасным, более уязвимым для случайностей, чем того хотелось бы. Вернее – чем того требовали ограничения, выставленные генералом.
Если смотреть отвлечённо, то задача-то – плёвая. Подумаешь, получить доказательство существования некого объекта. Причём не документа на листочке бумаги в ящике стола президента США, не коробочки электронной в сейфе за семью замками, а огромного самолёта на обычной военно-воздушной базе. Самолёта не в ангаре секретном за колючей проволокой, а на взлётно-посадочной полосе, или даже в воздухе над этой самой базой. И доказательство-то нужно не самое сложное, не крыло, не двигатель, не пленный лётчик и мёртвый штурман, а всего лишь фотка. Тоже мне задачка, сфотографировал это летательный аппарат да и всё. Ну, если далеко, то специальную аппаратуру применить можно. Если далеко и ночью – тоже аппаратуру. Щёлкнул, отвёз картинку в консульство российское, а оттуда она со всем комфортом дипломатической почтой – в Москву. Или ещё проще, подошёл к произвольному компьютеру, и фотку эту отправил электронной почтой. Всё, задание выполнено, вот вам шило – извольте сверлить дырочку для очередного ордена. Так? – Нет, не так. Вернее – не совсем так.
Точное время появления Ладьи на аэродроме базы Хилл – вовсе даже неизвестно. Известно только примерное время. Ещё известны совсем короткие промежутки времени, когда Ладья там точно не появится – когда над этим районом пролетают российские спутники фоторазведки. Логично предположить, что Ладья будет приземляться и взлетать ночью, а днём отсиживаться в каком-нибудь стандартном ангаре – просто для того чтобы сократить число сторонних зевак, готовых пялиться на невиданный ранее летательный аппарат. Так или иначе, время операции растягивается примерно на неделю.
Вроде бы, на неделю – тоже проблема невеликая. Вышел сотрудник разведки из дома, вроде как воздухом подышать и на ютинские закаты полюбоваться, да и выставил аппаратуру. А через неделю – ещё раз воздухом подышать, и аппаратуру снял. Вот тут и вырисовывается первая маленькая проблемка – не было в Юте сотрудников СВР. Юта российскую разведку в последнее время не интересовала, вот и не узаботились агентуру внедрить. Лет сорок назад Юта была перспективным центром ракетостроения, и наши разведчики там присутствовали регулярно. Однако те самые мистические законы рынка сработали так, что ютинская ракетная промышленность тихонько умерла, и советской, а позднее – российской разведке в Юте стало делать нечего. Ведь разведка работает по конкретным задачам, и только там, где есть что-то для разведки интересное на данный конкретный момент. Ну, или на ближайшее, на обозримое будущее. А вот держать агента в каждом уездном городе просто
