Самая белая ночь - Ася Лавринович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Спасибо за информацию, – сказала я и потянула Назара за руку. Мы направились к тридцать шестому дому.
– Считаешь, что отец-бухарик привязал твоего Алика к батарее и держал всю ночь? – немного насмешливо спросил Назар. Он не поддерживал версию, что с Аликом что-то случилось. Я и сама гнала от себя ужасные мысли. Но и в то, что Алик мог так жестоко поступить со мной, не верилось.
– Я пока ничего не считаю, – честно ответила я, – поговорю с этим Рыжим, а дальше пусть полиция разбирается, если Алик не найдется. В любом случае Рыжий, возможно, последний, кто виделся с братом…
Назар снова развеселился.
– Ты прямо маленькая мисс Марпл. Как твоя фамилия, Агния?
– Леманн, – буркнула я. Мне было не до шуток.
– Тогда открываем детективное агентство «Леманн и партнеры».
– Какие еще партнеры?
– Ну не половые же, – подмигнул мне Кушнер, – детективные.
– Очень смешно.
– Ладно тебе, не дуйся, – по-свойски положил мне руку на плечо Назар. – Идем опрашивать твоего свидетеля – Рыжего.
– Или главного подозреваемого.
Домофон не работал, поэтому мы без проблем вошли в подъезд.
– Слушай, а как его зовут? – спросил Назар, когда мы остановились у двери с цифрой «четыре». – Если батя откроет, мы же не попросим его позвать Рыжего?
– Скажем, ищем его сына, – отмахнулась я и постучала в дверь, потому как кнопки звонка здесь не было.
Но, слава богу, дверь нам открыл сам Рыжий. Недовольный, заспанный, со взлохмаченными медными волосами. Он удивленно уставился сначала на меня, затем, настороженно, – на Кушнера.
– Вовка, кто там? – послышался из квартиры развязно-пьяный голос.
Рыжий обернулся и раздраженно выкрикнул:
– Это ко мне!
Затем снова повернулся к нам и грубо спросил:
– Че надо?
– Я сестра Алика.
– А-а-а… – протянул Рыжий. И, кажется, наконец меня узнал. А потом недобро посмотрел на Кушнера, но промолчал. В прошлый раз я была с Федей, сегодня – с другим парнем. – И че тебе надо, сестра Алика?
– Где он?
Рыжий оскалился.
– Я че, пасу твоего Алика? Понятия не имею. Я еще в тот раз тебе сказал, чтоб шагала куда подальше, а ты сюда еще приперлась.
Для подростка лет пятнадцати-шестнадцати этот Рыжий Вова оказался слишком борзым. Видимо, смазливый и с виду интеллигентный Назар не внушал ему такого страха, как растатуированный Федя, вот пацан и осмелел. Но Кушнер вдруг взял одной рукой Рыжего за грудки и, все так же обаятельно улыбаясь, сказал:
– Потише, друг мой, ты с дамой разговариваешь.
– Какой я тебе друг?! – запыхтел Рыжий, испуганно оглядываясь. Если сейчас и «шибанутый батя» в пьяном угаре выскочит… Но из квартиры доносился только громкий храп. – Да пошли вы оба!
Тогда Назар с такой силой тряхнул Рыжего, что тот заблеял:
– Я верну… Я все верну… Сейчас…
Назар отпустил Рыжего, и тот кинулся в квартиру. Мы с Кушнером удивленно переглянулись.
Рыжий вскоре снова возник на пороге и протянул мне мятые две тысячи рублей.
– Вот! Столько и взяли, честное слово! Я ничего не потратил.
– Вы отобрали у Алика деньги? – воскликнула я.
– Ну да, разве вы не за ними пришли? – удивился Рыжий. – Он, наверное, Катьке цветы собирался купить.
– Вы его били? – строго спросила я.
– Алика и бить не надо, – противно засмеялся Рыжий, – заскулит и сам, как миленький, все отдаст…
Вова хохотал до тех пор, пока не встретился взглядом с Кушнером. Назар уже не сиял, как несколько минут назад, а был настроен решительно. Подошел ближе к Рыжему, тот интуитивно втянул голову в плечи.
– Если ты, недоносок, считаешь, что за Альберта некому заступиться, то очень ошибаешься. И если еще раз прицепишься к пацану, тебя ждут серьезные последствия, понял?
Кушнер снова протянул руку к Рыжему, и пацан затравленно закивал. Тогда Назар просто заботливо поправил Вове воротник поло, что выглядело довольно забавно – в любое другое время. Но меня не отпускало волнение.
– Куда потом пошел Алик? – спросила я. – Он вернулся домой?
– Понятия не имею, – проворчал Рыжий, – мы его больше не пасли, сказал же тебе. Клянусь! Тошнит меня уже от Алика вашего. И что Катька в этом трусе нашла?
Он быстро посмотрел на Назара.
Судя по всему, Рыжий говорил правду, и Кушнер вздохнул:
– Ладно, отдыхай. Смельчак, конечно, нашелся… Несколько на одного.
Храп в квартире прекратился, послышалось сонное бормотание. А потом пьяный голос выкрикнул:
– Вов-ка!
– До свидания, – стараясь быть вежливым, отозвался Рыжий. Произнес он это с нахмуренным видом сквозь зубы. А затем закрыл дверь.
На улицу мы вышли, так ничего и не узнав. Солнце ярко светило, в деревьях верещали воробьи, а на детской площадке шумели дети. И баскетбольный мяч по-прежнему громко стучал.
– Даже жалко пацана, – сказал Назар, имея в виду Рыжего. – Батя запойный. Нездоровая там у него атмосфера. Ненавижу алкашей.
– Можно и без запойных родителей в такой атмосфере жить, – мрачно отозвалась я, вспомнив Татьяну да и своего отчима…
Назар внимательно посмотрел на меня и усмехнулся:
– Охотно верю. Ну и что дальше, партнер? Где теперь будем искать твоего Берти?
Я растерянно пожала плечами. На этот вопрос у меня пока не было ответа.
* * *
В квартире у отца сгущалась тяжелая, мрачная атмосфера. Взвинченный папа то и дело выходил из комнаты, кому-то звонил и громко, раздраженно разговаривал. Татьяна сидела на стуле и комкала в руках и без того уже мятую записку, в которой Алик обвинил мать во всем случившемся. Впервые мне было больно смотреть на Татьяну. Конечно, нужно было думать раньше, прислушиваться к своему ребенку… Но сейчас на ней лица не было. И если Алик не придет ночевать и сегодня, это сведет Татьяну с ума. В такой напряженной обстановке и мне начало казаться, что все может закончиться трагедией. Стены давили, хотелось сбежать прочь из этой квартиры, но я не могла оставить отца. Даже Назар больше не шутил. Он сидел на диване и, закинув ногу на ногу, что-то изучал в телефоне.
После обеда мне позвонил Федя. Его голос был полон энтузиазма. Федя принялся рассказывать про свой первый рабочий день, прикольных коллег, классный офис на Фонтанке и интересный проект, который ему совместно с другим художником дали в работу в качестве пробного испытания.
– Мы сегодня задержимся, поэтому увидеться не получится, – закончил Федя уже не так радостно.
Мне очень хотелось разделить с Федей эти хорошие новости, но мои мысли были только о том, что мог натворить Алик. Во время рассказа Феди я преимущественно отмалчивалась или мычала что-то невпопад.
