Клан – моё государство 4 - Китлинский

– Прошу!- пригласил глава.- Ты, наверное, удивлён и тебя мучает вопрос: "Что ему от меня надо?"

– Нет, не мучает. Я без комплексов и живу без беспокойств. На свою задницу приключений не ищу.

– Это ты в мой адрес,- глава уселся на стул, открыл супницу.- Грибной.

– Откушаем,- беря половник, сказал Николай,- от щедрот твоих. Слушай, это стоит того, правда?

– Мне твоя ирония и сарказм не в обиду. Ты знаешь, я сам уже не рад, что когда-то согласился на предложение президента занять этот пост. Но ничего не попишешь. Что сделано, то сделано.

– В сравнении с прежними, ты крепко сидишь, долго. А главное не мелькаешь по экранам телевизоров с разными интервью. Не знаю, как тебе работается, справляешься ли, но…, но на этом посту ты выглядишь лучше Чубайса.

– Спасибо тебе за льстивую оценку.

– Что ты!!! Это не лесть. Это правда. Однако, в народе говорят: "В тихом омуте…"

– Давай по маленькой,- предложил глава.- Тебе?

– Водовки. Коньяк не очень люблю.

Они чокнулись и выпили. Без тостов, по-простому и стали хлебать суп. Закончив с супом, повторили. Только после этого глава сказал:

– Николай, я тебя пригласил по двум причинам. Ты один из немногих с кем можно откровенно и всё сказанное останется в тайне.

– Так ли уж я прост??!!

– Я серьёзно. Вторая причина – Чайкина. Ты в Москве гость редчайший, но с тобой многие откровенны и доверяют то, что никому не скажут под пыткой.

– Разве ты не знаешь подробностей?

– Знаю, знаю. Но мне всё это странно.

– Странностей тут нет,- Николай накладывал в свою тарелку салат.- Она психичка была. По ней Канальчикова дача плакала горькими слезами. Дважды она пыталась покончить с собой. Объедалась таблетками. Мне её самоубийство странным не кажется. Рано или поздно это должно было произойти.

– А мне подозрительно. Она приехала из Вашингтона вечером. Там подписала контракт на большую сумму и вдруг застрелилась. И где? В трамвайном депо!!

– Когда она травилась вторично, её вытащили из канализационного колодца, куда она залезла помирать. Рабочие случайно обнаружили, искали место поломки или разрыва кабеля какого-то. Что ж ты хочешь? Депо? Вот невидаль!! Села в трамвай, каталась и приехала. Место приглянулось. Всех дел-то! И о психах, ты меня прости за грубость, об убогих надо с врачами толковать. Спору нет, она – талант. Яркий. И дело организовать, и людей подобрать, и договориться с кем надо, и в репортаже с ней кто сравнится? Только это всё комплексам не наперекор.

– У неё были комплексы?

– Были. Из-за внешности.

– Понимаю. Односторонняя любовь, да?

– Может,- Николай пожал плечами.

– Ты о смерти бывшего помощника моего слышал?

– В прессе читал.

– Об этом что думаешь?

– Ничего не думаю. Из провинции, всё происходящее в Москве, видится по иному. Ну, выпил, ну замерз, с кем не бывает. Конечно, для столицы это случай выходящий за рамки, а у нас зимой частенько подвыпившие того.

– Лиза занималась расследование его смерти. Это она подняла в прессе шум. Понимаешь?

– Нет. Не понимаю. Вот этого не понимаю. А что она в его смерти хотела найти? Она в московской элите была свой человек, свободно входила к вам в администрацию, в Белом доме её встречали как родную.

– Это-то и вызывает подозрения. Я не верю, что она по какой-то причине хотела достать президента, как об этом болтают. Они были лично знакомы. Друг к другу относились с уважением. Она всемерно поддерживала Бориса Николаевича через своё агентство. Об этом мало кто знал.

– Ты их познакомил?

– Да. Через Лизу публиковались книги президента.

– Тогда мне вообще ничего не понятно!??

– Давай ещё по маленькой. Помянем её.

Они выпили, и глава продолжил:

– Конечно, Лиза была не святой. Не для кого не секрет, что она проталкивала интересы США, но этого права никто отнять не может. У неё были дружеские отношения с Соросом, да что перечислять, со многими она была в хороших отношениях. Я тебе сейчас скажу то, чего никто пока не знает. Удастся ли это удержать в тайне, не могу судить.

– Тогда лучше не говори. Всплывёт – узнаю,- дал совет Николай.

– Так ты же в провинции и ко всему молчун. Я тебе верю. Лиза была не нашей. Не русской. Чьим-то агентом, очень качественно к нам внедренным.

– Это бред собачий!!!- возразил Николай.

– Не бред. Дело Бутырцева ведёт группа из опытных ребят охраны президента по его личному указанию. Она попала в их проверку после этой шумихи в прессе и её просветили.

– Да быть такого не может??!!!

– Оказывается может.

– И когда это выяснилось?

– Увы, но после её смерти.

– Лизка Чайкина враг???- Николай из всех сил сделал ошарашенный вид.- Шутишь?

– Я не сказал, что она враг.

– Я ещё выпью. Неприятно это как-то,- Николай налил себе и залпом выпил.- Не потому, что и на нас тень бросает, чисто по-человечески неприятно. За врага прости, но в провинции до сих пор делят чётко на своих и врагов. Это в поры въелось,- Николай тяжело вздохнул.- Огорошил ты меня этой информацией. При Сталине нас бы всех в затылок за эту связь долбанули. У меня по телу шныряют мурашки. Нет, ты, правда??

– Коля! Это чистейшая правда. Мне начальник личной охраны президента разрешил тебе одному сказать.

– Почему я попал в круг доверенных?

– Не обижайся, но мне дали твоё досье для ознакомления. Должность обязывает.

– Моё досье??!!

– Ну, не совсем твоё. На тебя там всего два листочка. Скорее это досье твоих родителей.

– А!! Вот ты о чём! Ну, про отца-то я всё знаю, хоть, видимо, с тем, что ты прочитал в деле, разница есть. А вот про матушку свою непутевую дорого бы дал, чтобы ознакомиться. Со слов отца, блядь была неисправимая. Чтобы в Москву из ссылки отпустили быстрее – всем дала, всех обслужила.

– Зачем ты так о ней. Мать всё-таки.

– Брось, старик. У меня на неё зуба нет. Отец об этом позаботился. За то, что родила поклон ей, а за всё остальное… Ей нужен был ребёнок как, козырь. Ещё лучше, если б родился недоношенный урод. Она бы и от дьявола родила, представься случай. Метрику о моём рождении утащила с собой, сука. Отец три года пороги оббивал, пока выписали копию, что для него было непросто.

– Извини, что я эту тему поднял.

– Да ладно!! Нормально всё.

– Комиссия закончила проверку дела твоего отца и не обнаружила подтверждений в предательстве. Президент подписал снятие судимости с полной реабилитацией. Также подписал постановление о возмещении ущерба и перерасчете пенсии. Не умеем мы всё делать вовремя.

– Это его не особо обрадует.

– Он у тебя жесткий?

– Обычный. Я в детстве книжки о доблестных наших разведчиках читал и восторгался. Всё мне в радужном свете представлялось. О том, что он разведчик я узнал в десятом, когда получил паспорт он мне всё рассказал. Какое дело для страны они тогда обделали могучее. Я его уважаю и люблю.

– Я тоже уважаю. А почему он не будет рад?

– Разные поколения – разные взгляды. Кто для него Ельцин? Никто. И из его рук он ничего не примет. Подумаешь, реабилитировали!! Для него это хуйня. Бумажка. Отец считает, что их группу кто-то сдал отсюда, а арест Авеля списали на него. Я был пацан, когда Авеля обменяли на Пауэрса. Он приезжал к отцу. Они о чём-то сильно спорили, но расстались дружески. Авель прожил у нас три дня. По делу в США осталось двое наших нелегалов, остались навечно. Один на себя наложил руки, а второй сошёл с ума. Есть там в деле о них что-то?

– Есть. Сошедшего с ума передали нашим в 1975 году потихоньку. Тогда была разрядка, если помнишь. Его пытались лечить в институте психиатрии, но безуспешно. Он так и умер в 1987 году не прийдя в себя. Полная амнезия. Есть заключение наших врачей, что к нему там применили какую-то химическую гадость и передозировали.

Они долго молчали.

– Значит, начальник охраны президента мне доверяет?

– Очень. Он говорит, что если б не долбоёбы со своими перекосами, то такие, как твой отец, могли подготовить суперсмену и нам не пришлось бы кланяться в мире никому. И что Союз бы тогда не распался.

– Ничего себе выводы!! Прямо с антиельцинских позиций глаголет. Президент не боится его рядом держать?

– Он президента замучил. Настаивает, что стране нужна независимая разведка.

– Независимости все хотят. И телевидение, и пресса, и субъекты федерации. Бизнес так вообще считает, что не в этой стране прописан. И что ему президент ответил?

– Ничего. Привёл в качестве примера Коржакова.

– У тебя времени есть или как?

– Завтра президент в Завидово, а недосып дело для меня привычное. Хроническое.

– Тяжка тачка?

– И не говори.

– Он избираться больше не будет?

– Нет.

– Тогда следующим президентом станет Зюганов. Вы тут сиднем не сидите, готовьте замену.

– Пытаемся, но ситуация с финансами плохая в стране, да и скандалы развернуться не дают.

– У тебя были какие-то предложения ко мне или мне показалось?