Как отравили Булгакова. Яд для гения - Геннадий Смолин

Об отождествлении верховных масонских руководителей с сатаной и его присными Булгаков мог узнать из пародийно-мистификаторской книги французских журналистов Лео Таксиля и доктора Батайля (Габриэля Жогана Пажеса и Карла Хакса) «Дьявол в XIX столетии». Там утверждалось, что возглавляет масонов сам Люцифер. Батайль, описывая свои вымышленные путешествия в заморские страны, в числе прочих называл среди демонопоклонников масонскую секту палладистов американского генерала Альберта Пайка. Многие атрибуты палладистского храма в Чарльстоуне оказались перенесенными и в булгаковский роман. Так, Орлов вслед за Батайлем говорил о золотом кресле, с которым была связана история создания устава палладизма. Когда Пайк писал этот устав, «разумеется, по внушению и под диктовку самого сатаны, то эта работа шла у него совершенно благополучно до известного места». Дойдя до роковой строчки, Пайк не смог продолжать писать, а после произнесенного великого заклинания «какой-то голос громко крикнул ему прямо в ухо, чтобы он немедленно отправился в Чарльстоун». Там Пайк вместе со своим соратником доктором Макеем заперлись в храме и «предались пламенной молитве, прося Люцифера, чтобы он поборол врагов, которые, как думал Пайк, мешали ему писать устав. Окончив эту молитву и взглянув на кресло, они увидели, что из деревянного оно превратилось в золотое. На кресле лежала рукопись, и в зале распространился сильный запах горящей серы – явный знак адского посетителя. На кресле они рассмотрели очень хорошо им известный иероглиф, представляющий собою подпись Баал-Зебуба (более привычно для нашего уха другое имя – Вельзевул). Они развернули рукопись и увидели, что она содержала в себе как раз то самое продолжение устава, которое не давалось Пайку. Во время собрания палладистов после удара молнии на «золотом кресле появился сам Баал-Зебуб». Он председательствовал, таким путем самолично освятив «новообразовавшуюся секту слуг Люциферовых». По уверению Батайля, «и в настоящее время повсюду, где только образуется новый кружок демонопоклонников (так называемый Совершенный Треугольник), то каждый вновь поступающий адепт самолично подвергается допросу особым демоном, назначаемым для этого Люцифером, причем по окончании опроса демон целует кандидата. В Чарльстоне депутатом от Люцифера является Баал-Зебуб, в других местах – другие демоны».

У Булгакова Воланд подобным же образом возрождает из пепла рукопись романа Мастера о Понтии Пилате, совпадающего с «евангелием от дьявола». Во время сеанса черной магии в театре Варьете чудесным образом возникает кресло для Воланда, а потом сатана столь же внезапно исчезает вместе с креслом. Собрание правления МАССОЛИТа, которое должен был проводить Берлиоз, не состоялось, а голова Михаила Александровича оказалась среди участников великого бала у сатаны. Судьба головы председателя МАССОЛИТа очень напоминала историю одной из реликвий палладистов, о которой рассказывает Батайль, – черепа последнего гроссмейстера ордена тамплиеров (храмовников) Якова Моле, сожженного в Париже 18 марта 1314 года (о превращении его черепа в реликвию тамплиеров рассказывалось выше). Точно так же на балу у Сатаны произошло превращение головы Берлиоза в череп на золотой ноге с изумрудными глазами и жемчужными зубами, причем в ранней редакции упоминалась ваза, ножкой которой служил золотой фаллос. В Шотландии, в руках тамошних масонов, обе эти вещи и хранились, пока в начале XIX века не были переправлены в Америку. Батайль утверждал, что сатана избрал череп Моле «орудием для своих проявлений» и описал использование этого черепа в масонском обряде, при котором будто бы сам присутствовал. Череп освещался изнутри ярким светом живого огня, извергал три снопа пламени через глазницы и носовое отверстие, причем «Альберт Пайк начал потом задавать черепу разные вопросы, и череп на них отвечал, да притом не отдельными словами, а длинными, совершенно связными фразами, даже целыми речами…».

В булгаковском романе отрезанную голову Берлиоза похищает Бегемот, благодаря чему ее не смогли кремировать. А на великом балу у сатаны Воланд точно так же беседует с головой председателя МАССОЛИТа, как Пайк – с черепом гроссмейстера храмовников Моле. Берлиоз – своего рода настоятель храма советской литературы, и в этом подобен предводителю тамплиеров. Предсказывая гибель Берлиоза, Воланд в полном соответствии с авторологическим каноном отмечает, что наличие Меркурия во втором доме (во второй части эклиптики) означало счастье в торговле. Михаил Александрович был наказан за то, что ввел торговлю в храм литературы. Булгаков учел и приведенную в книге Орлова масонскую формулу «Igne Natura Renovatur Integra», в переводе с латинского означающую: «огнем вся природа обновляется». Сожжение Дома Грибоедова – храма конъюнктурной литературы открывает возможность ее обновления.

Прямых указаний на масонство в «Мастере и Маргарите» практически нет, если не считать одного – бриллиантовый масонский треугольник на золотом портсигаре Воланда, который видят литераторы. Зато скрытых масонских мотивов – великое множество. Например, Бездомный предлагает философа Канта за его доказательство бытия Божия отправить на три года в ссылку на Соловки. Это предложение перекликается с арестом в конце 1927 года в Ленинграде масонской организации во главе с бывшим гвардейским офицером, участником штурма Зимнего, а в последующем – фининспектором Б. В. Кириченко, известным под псевдонимами Астромов и Ватсон. Как сообщала ленинградская вечерняя «Красная газета» 15 июня 1928 года, среди арестованных были «последователи Канта, вычищенные из партии». Масоны, как и всякая тайная организация, вызывали враждебное отношение со стороны советской власти. Шестьдесят человек было репрессировано, причем десять человек расстреляли. Потому-то масонскую тему в романе приходилось маскировать. А сведения о масонстве Булгаков черпал не только из небольшой отцовской статьи и книги Орлова, но и из солидного труда по истории русского масонства (с обширными экскурсами в историю масонских лож Европы и Америки) – вышедшего в 1914–1915 годах двухтомника под редакцией известного историка С. П. Мельгунова «Масонство в его прошлом и настоящем». Почерпнутые отсюда данные о масонских ритуалах помогли автору «Мастера и Маргариты» построить многие важные линии романа как пародию на обряды масонов. Статьи о масонских ритуалах и системах в мельгуновском сборнике были написаны Тирой Оттовной Соколовской, которая сама была секретарем московской ложи «Астрея».

Данное Соколовской описание обряда посвящения в ученики было использовано Булгаковым при разработке образа Ивана Бездомного. Кандидат вводился в ложу с повязкой на глазах: «…Вели разутого, полураздетого человека с завязанными глазами, неуверенно ступавшего, невзирая на дружески направлявшую руку руководителя, одетого вычурно, украшенного различными знаками и лентами, в круглой шляпе и с накинутой на плечи епанчою; длинный, сверкающий меч держал руководитель в протянутой свободной руке и острием его слегка касался обнаженной груди посвящаемого». Повязка на глазах символизировала, что «желающий света должен прежде узреть тьму, окружающую его, и, отличив ее от истинного света, обратить к нему все внимание» и, «устраняясь от наружных вещей», обратиться к внутреннему источнику жизни и блаженства. Великий Мастер задавал посвящаемому следующие вопросы: «Как зовут? Сколько от роду лет? Где родился? Какого закона? Где жительство имеет? Какого звания в гражданском обществе?». Во время обряда испытуемого ставят на колени перед масонским жертвенником: «сам он должен приставить циркуль к обнаженной груди, обрядоначальник подставляет кровавую чашу, а Мастер, ударяя по головке циркуля молотом, трижды говорит: «Во имя Великого Строителя мира; в силу данной мне власти и достоинства моего; по согласию всех присутствующих здесь и по всему земному шару рассеянных братии, принимаю я вас в свободные каменщики ученики». Новому ученику вручали «белый кожаный запон, как знак, что профан вступил в братство каменщиков, созидающих великий храм человечества», серебряную лопаточку, пару белых мужских рукавиц, а также пару женских рукавиц, которые «обрядоначальник предлагает передать избраннице сердца, непорочной женщине». Ученику предписывалось «избрать себе сотрудницу, подругу, обручиться ей яко невесте, сочетаться чистым и священным браком с премудростью, с небесною девою Софиею». Эта единственная избранница должна была стать неразлучной спутницей новопосвященного. Ученик обязан слепо верить «слову Великого Мастера, когда с него требуется клятва на Священном Писании».

Погоня Ивана Бездомного за Воландом фактически воспроизводит основные элементы масонского обряда посвящения в ученики. В ходе ее незадачливый поэт, как и подобает посвящаемому, лишается верхней одежды и в ресторане Дома Грибоедова предстает в довольно экстравагантном виде: «Он был бос, в разодранной беловатой толстовке, к коей на груди английской булавкой была приколота бумажная иконка со стершимся изображением неизвестного святого, и в полосатых белых кальсонах. В руке Иван Николаевич нес зажженную венчальную свечу. Правая щека Ивана Николаевича была свеже изодрана». В ранней же редакции подчеркивалось, что у Иванушки «на груди, покрытой запекшейся кровью, непосредственно к коже была приколота бумажная иконка, изображающая Иисуса». Когда Бездомный оказывается в лечебнице, он подвергается там почти такому же допросу, как ученик перед вступлением в ложу, причем Ивану рисуют «ручкой молоточка какие-то знаки на коже груди» и берут кровь из пальца. Повстречавшись с Мастером, поэт торжественно клянется последовать его совету и никогда больше не писать стихи. В результате главный герой называет Бездомного своим учеником. В эпилоге Иван Николаевич превращается в профессора истории Понырева, следуя в этом масонской заповеди любви к научному знанию. А вот неразлучной спутницей, олицетворяющей небесную Софию, Булгаков наградил не ученика, а самого Мастера. В то же время его Маргарита на балу у Воланда в некотором отношении ведет себя как масонский ученик, который «левым обнаженным коленом становится… на подушку, лежащую перед жертвенником; правую руку возлагает на отверстое первою главою Св. Иоанна Евангелие». Именно так стоит Маргарита.