Две половинки райского яблока - Инна Бачинская

– Как по-твоему, Грэдди, почему Софи не написала подробнее о «черной пирамидке»?

– Видимо, эта вещь не произвела на нее никакого впечатления.

– Но ведь она упоминала о семейной легенде, связанной с портретом «индуса», непонятно, откуда взявшемся. О странных свойствах одного из предков, о колдовском Магистерском озере, с которым тоже была связана легенда, о жене этого предка. И ничего о такой необычной находке, как пирамида…

– По молодости лет пирамида их не заинтересовала, – заметил Флеминг. – Видимо, такое у нее свойство – быть незаметной. Гораздо больше молодых людей заинтересовал «Портрет индуса», выполненный, как она пишет, «весьма примитивно», над которым они «без устали потешались». А дядюшка напускал на себя таинственный вид и обещал, что когда-нибудь расскажет им историю «индуса» и девушки. Но, пишет Софи, «нам казалось, что он и сам не знал, кто был таинственный индус, иначе давно бы рассказал – дядюшка был удивительно разговорчив».

– Но нам ведь ничего не мешает покопаться в обоих каминах? – заметил господин Романо. – Как ты думаешь? Время терпит.

– Терпит, – согласился Флеминг. – Бомбейская мумия подождет. У мумий вообще потрясающее терпение.

– Что ты имеешь против мумий? – тут же спросил господин Романо.

– Ненавижу мумии! – искренне воскликнул обычно спокойный Флеминг, не догадываясь, что повторяет слова героя одного американского фильма. – Особенно когда они оживают.

– А-а-а… – протянул слегка озадаченный господин Романо, до сих пор не привыкший к чувству юмора своего адвоката. – Когда начнем?

– Уж если мы это затеяли, то чем раньше, тем лучше. Не забывайте о Призраке.

– Ты думаешь?

– Уверен.

– А я нет. Марина же сказала, что в музее, кроме Хабермайера, никого не было.

– Она может просто не знать. А потом, зачем Призраку ходить в музей? Ему достаточно ходить за нами по пятам и в случае чего просто стянуть находку. Я загривком чую его присутствие, Джузеппе. И в лесу… я просто не хотел вам говорить. Там определенно кто-то был. И… – Он нерешительно смотрел на господина Романо.

– Что? – выдохнул тот.

– Возможно, и на кладбище кто-то был. Кто-то постоянно наблюдает за нами. Мой длинный нос все время чует… что-то. Впрочем, я уже об этом упоминал. Кви продест, как говорили изобретатели римского права. Кви продест, Джузеппе? Кому выгодно?

– Если этот подонок… – господин Романо даже привстал с дивана. – Если эта сволочь снова перебежит мне дорогу… Но это же абсурд, Грэдди! Абсурд! Почему он это делает?

– Да, весьма интересно, – отозвался Флеминг. – Меня также интересует, откуда у него информация. Путем следственного эксперимента мы убедились, что он идет по вашим пятам. Ну, а теперь предлагаю узнать, кто. Кто сливает Галерейному Призраку информацию. Как видите, пока лишь одни вопросы: зачем он это проделывает, откуда информация, и еще один, главный, о котором вы, Джузеппе, почему-то забываете: кто? Кто такой Галерейный Призрак? Вопросы, вопросы, и ни одного ответа.

– Если мы узнаем, зачем, то узнаем и кто! – заметил господин Романо.

– Не обязательно! Я бы сказал, даже наоборот – вполне вероятно, если мы узнаем, кто, то отпадет нужда узнавать, зачем.

– Возможно, ты прав, Грэдди. Давай, выкладывай, кому подсунешь свою дезу на сей раз.

– Ради чистоты эксперимента… не скажу, Джузеппе. Посидите пока в темноте.

– А если это Хабермайер? – предположил господин Романо.

– Теоретически Хабермайер может быть Призраком, – ответил Флеминг, – но не представляю себе, что он способен на грабеж. А кроме того, этот крылатый Зигфрид – чересчур заметная фигура, мы с вами это уже обсуждали. А главное, зачем?

– Хотел бы и я знать, зачем, – сказал господин Романо.

– Хотя всякое может быть, – подумав, признал Флеминг. – С магами никогда не знаешь. Но мотивации не вижу. Ведь, по сути, что делает Призрак? Пакостит и переходит вам дорогу. Вы, Джузеппе, покопались бы хорошенько в собственной биографии. Может статься, это привет из прошлого.

– Ты действительно думаешь, что Хабермайер маг? – господин Романо с любопытством смотрел на своего адвоката, пропуская мимо ушей совет покопаться хорошенько в собственной биографии.

– Не знаю, – Флеминг подергал себя за ухо. – Мышей летучих видели? В мэрии?

– Для этого не нужно быть магом, Грэдди. Для этого достаточно быть фокусником.

– В таком случае, черная пирамида ему нужнее… – вздохнул Флеминг.

– Ты, вообще, за кого играешь?

– За вас, Джузеппе, честное слово. Ну, вырвалось. Вам черная пирамида тоже очень… нужна. Кстати… – вдруг произнес Флеминг тоном человека, которого внезапно осенила некая идея. – Кстати, Джузеппе, а что, если заключить союз с Хабермайером против Призрака. Ханс-Ульрих возьмет его тепленьким. Ну, как?

– Никак. Белый флаг выбрасывать пока не будем. Время терпит. Призрака не было в музее, иначе Марина бы нам сказала, что кто-то еще, кроме Хабермайера, интересовался бумагами помещиков Якушкиных. Лично я, в отличие от тебя, не чувствовал, что за мной следят. Ни в лесу, ни на кладбище. Как хочешь, но что-то мне говорит, что Призрака здесь нет. Поверь мне, Грэдди, ни один Призрак в здравом уме и твердой памяти не отправится в эту страну без языка, в одиночку, не имея никакого представления о том, что мы ищем. Даже если он и пронюхал что-то, то знает далеко не все. Все знают только два человека…

– Вам, Джузеппе, как старой дипломатической лисе с собачьим нюхом виднее. Когда начнем?

– Тише! – Господин Романо оглянулся. – Иди сюда!

Флеминг подошел, господин Романо схватил его за плечо и заставил нагнуться. И тогда прошептал ему в ухо какие-то слова.

– О’кей, – ответил Флеминг, выпрямляясь. – Пусть будет так!

Около девяти вечера раздался телефонный звонок. Незнакомый женский голос по-немецки спросил госпожу Наташу. Это была ассистентка мага Хабермайера фройляйн Элса Цунк. Она была несколько взволнована, все извинялась и повторяла, что никого в городе не знает, дежурный городского госпиталя не понимает ни по-немецки, ни по-английски, а она, Элса, по-русски не говорит. «И вы, Наташа, единственный человек, который может мне помочь», – заключила фройляйн Цунк. У меня мелькнула мысль, что, должно быть, заболел Хабермайер. Странно, разве маги болеют?

– А что нужно сделать? – спросила я.

– Нужно привезти к нам доктора, – ответила фройляйн Элса Цунк. – В дом купца Фридмана. Я оплачу услуги такси и доктора… разумеется.

– А кто заболел?

– Заболел маленький мальчик, – объяснила фройляйн Цунк.

– Ваш мальчик? – спросила я.

– Мой, – после небольшой паузы ответила фройляйн Цунк. – У него температура.

– Сейчас соображу, кому позвонить, – сказала я. – Давайте адрес.

– Но это же дом купца Фридмана, – ответила, удивившись, фройляйн Цунк. – Это есть такая оригинальная местная достопримечательность.

– Я знаю про дом. А как называется улица?

– Я не знаю, как называется улица, – голос у фройляйн Элсы был расстроенный. – Все говорят, дом купца Фридмана.

– Ладно, найду, – ответила я. – Ждите.

У меня был только один знакомый доктор, которому я могла позвонить, – доктор Сорока, наш участковый, который в свое время лечил меня от простуд. Правда, он давно уже не работает участковым, перешел в стационар. Но домашний телефон его по-прежнему записан в толстом родительском блокноте, который лежит около телефона.

Доктор Сорока долго вспоминал, кто я такая, переспрашивал имя и фамилию. Потом догадался спросить адрес.

– Конечно, помню, – облегченно заявил он. – Пятнадцать этажей, лифт не работает. До сих пор не работает?

– Работает, – успокоила я доктора. – Но мальчик не мой.

– А чей?

– Фройляйн Элсы Цунк, одной моей знакомой, и живут они в доме купца Фридмана.

– Немецкий мальчик? – удивился доктор Сорока. – У нас?

В конце концов мы договорились, что я вызываю такси, заезжаю за доктором Сорокой, и мы вместе едем в дом купца Фридмана.

Открыл нам Хабермайер. Он отступил назад, придерживая массивную деревянную дверь. Был он в джинсах и белом свитере, выглядел удивительно по-домашнему. Видимо, после душа – влажные платиновые волосы рассыпаны по плечам, а не заплетены, как обычно, в косичку.

– Это доктор Сорока, – представила я доктора. – А это господин Хабермайер!

– Добрый вечер, доктор, – учтиво произнес Хабермайер. – Добрый вечер, Наташа. Спасибо, что приехали. – Он смотрел на меня так… что… даже не знаю! Знакомые серебряные искорки плавали в сине-черных глазах мага. Свет освещал Ханса-Ульриха сзади – вокруг его головы сиял нимб. Мне даже показалось, что маг слегка парит в воздухе. Он выпустил мою руку: – Прошу к ребенку.

В маленькой комнате на кровати лежал маленький мальчик, а в кресле рядом сидела озабоченная фройляйн Элса Цунк. Она поднялась нам навстречу.