Спонтанная эволюция: Позитивное будущее и как туда добраться - Брюс Липтон

Возможно, вы помните Жана Батиста Ламарка из школьного курса биологии. Его имя прочно ассоциируется с идеей, что, мол, «жирафы развили длинные шеи потому, что их предки из поколения в поколение хотели дотянуться до листьев и плодов высоко на деревьях». Нелепая идея, из-за которой Ламарк прослыл шутом. Именно этого и добивался французский натуралист и зоолог барон Жорж Кювье — выставить Ламарка шутом и тем самым дискредитировать его еретические утверждения, ставящие под сомнение библейские догматы. В 1829 году (уже после смерти Жана Батиста) он лично состряпал пересказанное выше клеветническое резюме теории Ламарка специально для того, чтобы отвратить от нее людей.

Жан Батист де Ламарк родился во Франции в 1744 году. После обучения в иезуитской семинарии он семь лет отслужил во французской армии, демобилизовался после инфекционного заболевания, после чего попытался изучать медицину, но в итоге устроился работать банковским клерком в Париже. Там Ламарк познакомился с ведающимся философом Жан-Жаком Руссо, который разжег в нем интерес к ботанике и, по всей видимости, увлек идеями Просвещения.

В течение десяти лет Ламарк посвящал едва ли не все свое свободное время работе над трехтомником о флоре Франции, после публикации которого был принят в знаменитейшую L'Academie Frangaise — Французскую академию наук. Хотя Жан Батист был неимущим дворянином, а значит, почти простолюдином, он получил при Людовике XVI должность придворного ботаника. Во время Французской революции, которая в 1799 году привела к власти Наполеона Бонапарта, Ламарку поручили сделать из конфискованного у королевской фамилии парка, называвшегося Jardin de Roi (Сад короля), общественный ботанический сад под названием Jardin des Plantes (Сад растений).

Французская революция даровала Европе краткий миг, когда Природа стала королевой, а Франция превратилась в республику. В условиях свободы от церковной догмы идеи Ламарка об эволюции и о стремлении природы к совершенству приобрели немалую известность. Ламарк писал: «Природа порождает разнообразные виды животных, начиная с наименее совершенных, или простейших, и заканчивая наиболее совершенными, и при этом постепенно усложняет свою структуру».

К несчастью для Ламарка, его идея, что Природа идет путем эволюционного прогресса, была чревата опасными выводами социального характера. Если Природа может прогрессировать, значит, могут прогрессировать и низшие классы человеческого общества. Поэтому, когда «Французская революция потерпела крах и король Людовик XVIII восстановил монархический строй, Ламарк оказался в немилости у церкви и правящего класса, которым не было никакого дела до выдающихся заслуг ученого. Этот идеологический и теологический конфликт и послужил одной из причин того, почему научный оппонент Ламарка барон Кювье намеренно исказил в своем пересказе его идеи об эволюции. Другой причиной стала личная неприязнь. Во времена революции, когда Наполеон Бонапарт низверг старую знать, аристократ Кювье оказался в подчинении у Ламарка — человека более низкого происхождения. При этом Ламарк использовал свое влияние, чтобы помочь Кювье обосноваться в Париже, чем, по-видимому, еще больше задел его самолюбие.

После поражения Наполеона затаивший обиду Жорж Кювье вновь обрел влияние, получив пост главы Французской академии, где он снискал себе славу панегириста, вдохновенно воспевавшего заслуги каждого усопшего члена академии. И действительно, в большинстве случаев он превозносил вклад своих коллег в науку… но когда умер Ламарк, Кювье не просто раскритиковал его, а бесстыдно оклеветал. «Панегирик» Кювье был столь нелестным и исполненным враждебности по отношению к представителям низших классов, что академия отказала ему в праве выступать с этой речью с трибуны и публиковать ее. Тем не менее отредактированная версия речи была опубликована в 1832 году — через три года после смерти Ламарка и полгода после смерти самого Кювье. И несмотря на неприглядные обстоятельства появления этого комментария, на Кювье до сих пор ссылаются авторы, которые почему-то хотят представить Ламарка шутом, а его идеи — клоунадой.

Если бы Ламарк был жив, он наверняка сказал бы в защиту своих идей, что эволюция основывается на информированности организмов о внешней среде и их согласованном взаимодействии, которое позволяет им выживать и адаптироваться к переменам. Это становится очевидным, когда мы наблюдаем безупречные взаимоотношения организмов в их среде обитания: мохнатый полярный медведь не живет в знойных тропиках, а нежная орхидея — среди суровых льдов Арктики. В действительности Ламарк утверждал следующее: эволюция является результатом того, что под воздействием факторов окружающей среды организмы приобретают и передают по наследству адаптационные изменения, которые необходимы им для выживания в постоянно изменяющемся мире.

Чтобы исказить содержание идей Ламарка, Кювье намеренно подменил смысл используемого Жаном Батистом французского слова besoin, которое может означать либо «потребность», либо «желание». Ламарк говорил, что эволюционные изменения происходят в Природе в силу того, что организмам свойственна besoin (биологическая потребность, или императив) к выживанию. А Кювье писал, будто Ламарк использовал слово besoin в смысле «желание», — мол, «животные эволюционируют, поскольку желают эволюционировать».

По утверждению Кювье, Ламарк считал, что у птиц есть крылья и перья, потому что они хотят летать, водоплавающие птицы сделали себе перепончатые лапы, следуя желанию плавать, а болотные птицы отрастили длинные ноги из желания оставаться сухими. Подхватив такое искаженное истолкование идей Ламарка, многие газеты стали публиковать карикатуру, изображающую выброшенную на берег рыбу с поднимающимся над ней пузырем мыслей: «Ах, как я хотела бы иметь лапы!»

В результате клеветнических выпадов Кювье Ламаркова концепция эволюции утонула в насмешках — ни один ученый, дорожащий своей репутацией, не мог допустить и мысли о том, что рыба может что-либо думать об эволюции. Кювье не просто сокрушил доброе имя Ламарка, его лживые пасквили до сих пор используются современными биологами для нападок на эволюционную теорию Ламарка и на ее сторонников.

По иронии судьбы более чем через 175 лет после смерти Жана Батиста Ламарка наука приходит к выводу, что идея об эволюционном намерении, возможно, намного ближе к истине, чем предполагал сам Ламарк. Однако в течение всего этого времени то и дело находились ученые, которые отпихивали Ламарка все дальше и дальше на задворки науки.

Три десятилетия спустя после подлой выходки Кювье Чарльз Дарвин опубликовал «Происхождение видов», представив публике свою версию эволюционной теории, где он утверждал, что наследственные изменения происходят случайно. Таким образом, теория Дарвина составила новый очаг жесткой оппозиции Ламарку. Но на этот раз не со стороны креационистов, а со стороны коллег-эволюционистов.

Ярый дарвинист немецкий биолог Август Вайсман отодвинул Ламарка еще глубже в тень забвения своей попыткой опровергнуть его теорию, согласно которой организмы эволюционируют путем адаптации. Вайсман скрестил мышей, предварительно купировав им хвосты, он утверждал, что, если теория Ламарка верна, их потомство должно быть тоже бесхвостым. Первое поколение мышей родилось с хвостами; Вайсман взял этих мышат, снова купировал им хвосты и снова скрестил. Он повторил эту процедуру с двадцатью одним поколением мышей, и за пять лет эксперимента не родилась ни одна бесхвостая мышь. Всякий, кто разводит доберманов-пинчеров, знает, что купирование хвостов и ушей не передается потомству, независимо от того, на протяжении скольких поколений мы проводим такую процедуру. Но это означает лишь то, что природа никогда не говорит: «Ладно, вы победили. Отныне никаких хвостов».

К несчастью для Ламарка и для всех нас, ученое сообщество приняло выводы Вайсмана, несмотря на то что они были научно необоснованными по нескольким причинам. Во-первых, Ламарк изначально предполагал, что эволюционные изменения происходят на протяжении огромных отрезков времени, возможно тысячелетий. Пятилетний эксперимент Вайсмана, очевидно, был недостаточно продолжительным, чтобы подтвердить или опровергнуть теорию Ламарка. Во-вторых, Ламарк никогда и не утверждал, что закрепляется любое изменение. Наоборот, он говорил, что организмы сохраняют те черты, например хвосты, которые способствуют выживанию.

Вайсман не считал, что участвующим в его эксперименте мышам необходимы хвосты… но он не спрашивал у самих мышей, что они думают по этому поводу. Тем не менее эксперименты Вайсмана способствовали утверждению теории Дарвина и развенчали Ламарка, сделав его сначала посмешищем, а затем вообще стерев из общественного сознания.