Плаха да колокола - Вячеслав Павлович Белоусов

у своего зама Камытина, но тот не уступал. Проклиная всё на свете, Турин разругался с дежурным и уж полез было за служебным удостоверением, но вовремя опомнился. Взяв себя в руки, вышел на улицу и уселся неподалёку от здания на скамеечке под липами, матюгая бюрократов и приводя в порядок совсем расшатавшиеся нервы. Выкурив несколько папирос, в конце концов он пришёл к выводу: что бог ни делает — всё к лучшему. Ему действительно расхотелось встречаться в такой обстановке с заворготделом губкома, к тому же, как известно, теперь ставшего фактически руководителем делегации и, конечно, восседавшим сейчас с важной физиономией в президиуме. Хорош бы он был, заявись туда со скандалом! Турин зло сплёвывал от нахлынувших досады и презрения, словно отрезвляясь. Забыл, зачем сюда прибыл? Как же! Начальник великий прикатил загадки в один момент разгадывать, а его по носу дворник какой-то отщёлкал!..

В сердцах раздавил каблуком очередной окурок, от папирос уже першило нутро, огляделся.

Дежурный бугай, выйдя покурить, тоже поглядывал в его сторону не без интереса. Рядом с ним маячил какой-то старик в пенсне и с клюшкой. Таращась сквозь стёкла и тряся бородой, он что-то поддакивал возмущённому верзиле. Они явно обсуждали его недавнюю выходку. «Эта сука ещё начнёт фамилии моей допытываться, — горячась, смекнул Турин. — Старичок-то из крайкома, видать, консультант какой-нибудь, ишь растрясся бородёнкой! А тому трезору выслужиться надо, доложит начальству про сачкующих делегатов, приплетёт, чего не было, ради собственной задницы. Герой!..»

Он решил прогуляться по аллеям парка. Походив, попинав листву, выкурив ещё пару папиросок, возвратился к скамейке. Совещание не закончилось, хотя заметно вечерело и времени у него оставалось в обрез. «Этот чинуша от меня и завтра никуда не денется, — рассуждал Турин по поводу Мейнца, — а вот Странников укатит в Астрахань и, конечно, обидится, не дождавшись, а ведь сам же его просил…» Между тем ему предстояла ещё одна непростая встреча, куда опаздывать было никак нельзя.

Круто развернувшись, Турин пересёк дорогу и успел запрыгнуть на подножку громыхающего трамвая.

IХ

Лихим хлопчиком соскочил он с площадки ещё не остановившегося трамвая и, пробежав по инерции, свернул в переулок к невзрачной пивнушке за углом. Два крепыша в кепочках на затылках, не сговариваясь, повернули к нему настороженные лица.

— Опля! Вот он я! — выкрикнул Турин, изображая что-то вроде вульгарного танца с приплясом, на два па его как раз хватило. Не вынимая рук из карманов, он подмигнул старшему: — Не узнаёшь, Тимоха?

— Опаздываешь, начальничек, — скривил тот недовольную гримасу. — Полчаса на сквозняке торчим[22].

Парнишка помоложе, но покрепче заходил за спину Турину, но тот, беззаботно ухмыляясь, уже налетел грудью на Тимоху и, не давая опомниться, затараторил-забубнил:

— С поезда — на ногах, пятки в кровь, угостили бы пивком старого дружка, нежели корить.

Он прижался вплотную к Тимохе, совсем растерявшемуся, и затискал его в объятиях:

— Не чаял, братан, тебя увидеть! Значится, мой драгоценный друган Кольчуга тебе разговоры вести поручил?

— Какой базар? Занемог Кольчуга, — буркнул тот, не проявляя радости, отмахиваясь, но успевать за Туриным ему не удавалось.

Тот неуловимыми прикосновениями обшарил внутренности его куртки и выхватил финку, сверкнувшую змеиным жалом. Играючи закрутив её в пальцах правой руки, Турин совсем развеселился:

— Это для кого ж такой бейбут[23], Тимох? Не обходишься ты без игрушек. Каким был, таким и остался.

— Ты чего творишь?! — ощерился бандит, отскочив в замешательстве, у его приятеля вмиг озверела физиономия, и он угрожающе сунул руку в карман.

— На кого охота, братаны? — Турин продолжал улыбаться, но в глазах его запрыгали злые бесенята, и сам он запружинил на носочках туфель в нетерпении. — Чирей на заднице Кольчугу свалил? Так и сказал бы он мне сразу. Только не верится, Кольчугу дубиной не угробить. А с вами, шавками, дел иметь не собираюсь, — он сплюнул под ноги пыжившемуся молодому, — на кой чёрт мне с вами лясы точить?

Оба пригнулись, готовые броситься на него, ожидая удобного момента, но Турин согнал фальшивую улыбку с лица, одарил Тимоху уничтожающим взглядом и небрежным броском вернул финку.

— Не желает помочь ваш пахан, так бы и ответил. Чего икру метал? Вы здесь, похоже, забыли Штыря? Так я шепну ему при случае, как встречают земляков в Саратове.

Имя, произнесённое в сердцах Туриным, возымело на обоих бандитов магическое действие. Пыл слетел с них в считаные секунды, и боевая ярость обратилась растерянностью. Переглянулись, смешавшись, а Тимоха даже шею вытянул в большом изумлении:

— Погоди… Божок! Погоди, Василий Евлампиевич…

— Чего уж годить!

— Кольчуге ж малява пришла, что отпрыгнулся[24] ты без согласия общества, легавым заделался и нашим браткам, урками, того… тюряги конопатишь.

— Кто тебе пролаял, шавка, что без согласия общества? — огрызнулся, не моргнув, Турин. — Не по твоей башке такие дела. Кольчуге передай, чтоб спросил тех, кто его повыше, раз сомневается. А у меня времени в обрез. Если веры мне нет, убирайтесь к чёртовой матери, но пеняйте на себя! А готовы помочь, двигайте за мной. — И он шагнул к пивнушке. — У меня горло пересохло от пустой болтовни. Там поговорим, надеюсь, место удобное.

Не сговариваясь, оба, как побитые дворняги, поспешили за Туриным.

X

На вокзал теперь Турин безнадёжно опаздывал и надеялся на одно — по какой-нибудь счастливой случайности поезд прибудет на станцию с опозданием либо его задержат с отправлением. Должно же ему повезти хотя бы в завершении хлопотных суток, которым не виделось ни конца, ни края.

Паровоз стоял под парами, и ёкнуло сердце — есть на небесах неизвестный святой покровитель и для сыщиков. Хорошего да могучего не выделил Зевс, верховодивший там ещё до Христа, но в сыскном деле, конечно, и в те времена нуждались, был же у вояк Марс, у охотников — Артемида, у любовников — Венера, даже пьянчужки и те своего Бахуса почитали, поэтому сыщиков тоже обнести не могли при раздаче. Не известен никому, но зачем ему популярность, тем более известность, сыщик должен быть невидим, неуловим, одним словом, его сплошь должны окружать тайны. Рассмеявшись своим мыслям и довольный чудной, но вполне подходящей догадке, Турин глянул на небо, желая удостовериться, не подмигивает ли ему с небес его покровитель, выручивший с поездом, но тёмное небо висело над ним, и даже луна не удосужилась выкатиться полюбоваться, посветить суетящимся отъезжающим людишкам.

А народу