Дело о черной вдове. Записки следователя (сборник) - Александр Ковалевский

– Как частный детектив, я добросовестно выполнял порученную мне работу в рамках заключенного с клиентом договора. И в то время, когда были совершены эти убийства, мы с Купреяновым вели за Баранниковым наружное наблюдение из нашего служебного автомобиля. Это, между прочим, алиби, подтверждающее нашу непричастность к этим преступлениям, – заявил Игорь, уверенный в том, что ему легко удастся убедить следователя в своей невиновности.

– Я просмотрел ваши видеозаписи в тот день. Последняя сделана за три часа до убийства Баранникова. Так что никакого алиби у тебя нет.

– До момента, когда Баранникова застрелили на наших глазах, я с Пашей полдня просидел в автомобиле, который стоял напротив банка. Если у них установлены камеры внешнего видеонаблюдения, это можно легко проверить, – предложил Игорь.

– Банковские видеокамеры мы проверили в первую очередь. Они фиксируют всех входящих и выходящих клиентов банка и захватывают часть прилегающей улицы. Ваш автомобиль в поле видеокамер в тот день не попал, и получается, что алиби на момент совершения убийств Баранникова и заказавшей за ним слежку Риммы Кузьменко у тебя нет. И как пособник заказного убийства, ты помогал наемному убийце бесследно скрыться с места преступления. И Купреянов на последнем, к сожалению, допросе подтвердил, что под видом задержания преступника вы прикрывали отход киллера. Так что твое соучастие в преступлении, считай, доказано, и только чистосердечное раскаяние поможет тебе избежать «вышки».

– Врешь! Ничего подобного Купреянов тебе не говорил.

– К сожалению, я не успел провести между вами очную ставку, – невозмутимо продолжил «важняк», – но могу показать собственноручно подписанный им протокол допроса. – Ползучев открыл уголовное дело на странице, где он подделал подпись Купреянова.

– Это бред какой-то… – прочитав шокировавшие его признания Купреянова, обескураженно произнес Игорь.

– Почему бред? Его показания полностью совпадают с твоим чистосердечным признанием, от которого ты сейчас вдруг вздумал отпираться.

– Я же сказал, что подписал эту бумажку под физическим давлением со стороны работников УБОПа. В УПК, который ты, как следователь прокуратуры, обязан неуклонно соблюдать, четко сказано, что никто из участников уголовного судопроизводства не может подвергаться насилию и пыткам. Так что выбитое из меня признание в преступлении, которого я не совершал, получено незаконным путем и потому не может быть положено в основу обвинения против меня.

– Все это голословные заявления, – отмахнулся Ползучев.

– Не совсем, – возразил Игорь. – При поступлении в СИЗО я прошел первичный медицинский осмотр у дежурного врача, который обнаружил на моем теле следы побоев. Результаты медосмотра внесены в мою амбулаторную карту, а поскольку происхождение своих синяков и ссадин я пояснил тем, что меня избивали ногами сотрудники УБОПа в первый день моего задержания, был составлен соответствующий акт, который подписал дежурный помощник и начальник караула.

– Почему до ареста ты не делал никаких заявлений о том, что тебя якобы побили сотрудники милиции?

– Потому что пока я находился в лапах этих самых сотрудников милиции, жаловаться на их же беспредел было себе дороже, а направление на прохождение судмедэкспертизы, чтобы я мог зафиксировать нанесенные мне ментами побои, мне, понятное дело, в ментовском же ИВС никто бы не дал. А вот после ареста меня перевели из ИВС в СИЗО, где я был уже обязан пройти первичный медосмотр, что было в моих же интересах. Так что есть у меня доказательства того, что ко мне применялись недозволенные методы следствия.

– Ну ты и фрукт, Еремин. Ничего, и не таких обламывали…

– Как ты Купреянова обломал? Так ты жестоко ошибаешься, если думаешь, что его смерть тебе сойдет с рук. Слишком уж резонансное это преступление для нашего города – заказное убийство владельца «Южного» рынка, чтобы наша пресса оставила его без внимания. И будь уверен – любые твои незаконные методы следствия станут достоянием гласности со всеми вытекающими для тебя последствиями, – перешел в атаку Игорь, рассудив, что в его положении лучшая защита – это нападение.

– Да кто ты такой, чтобы мне угрожать?

– Журналист, из-за которого сняли теперь уже бывшего прокурора области Краснобока.

– Как это? – насторожился Ползучев.

– Да вот так. Материалы моего журналистского расследования о вопиющей коррумпированности нашего тогда главного областного законника были опубликованы в газете, и Генеральная прокуратура должным образом отреагировала на эту публикацию. Ну есть такая статья в УПК, согласно которой сообщения о преступлениях, опубликованные в прессе, могут быть основанием для возбуждения уголовного дела. Так что свободную прессу не зря называют «четвертой властью», и будь уверен, «важняк», после обнародования в СМИ твоих методов следствия, а смерть Павла Купреянова – на твоей совести, мы с тобой очень скоро поменяемся местами, – пообещал Игорь.

Выслушав эту тираду, Ползучев не сразу нашелся что ответить. Скандально известный журналист попал в болевую точку – огласка в этом деле была совершенно не нужна. А если Еремин накатает жалобу куда следует и Генпрокуратура выявит, что все его дело «шито белыми нитками», выговором тут не отделаешься. Еще не поздно было дать задний ход и отпустить этого журналюгу под подписку о невыезде, чего, собственно, тот своим «наездом» и добивался, но Ползучев решил, что на свободе такой строптивый подследственный доставит ему больше неприятностей, чем в изоляции. Нужно только ужесточить ему режим содержания, чтобы он не смог ничего передать своим вездесущим собратьям по перу.

– Ну что ж, – пожал плечами Ползучев, – так и отметим в обвинительном заключении, что вместо раскаяния в совершенном преступлении ты угрожал следователю.

– Какое раскаяние? В чем?! – возмущенно выкрикнул Игорь. – К твоему прокурорскому сведению, существует такое юридическое понятие, как презумпция невиновности. И в нашей Конституции, которая является Основным Законом, записано, что человек считается невиновным, пока его вина не будет доказана в законном порядке и установлена обвинительным приговором суда, а обвинения не могут основываться на доказательствах, полученных незаконным путем. Или для особо важных следователей законы не писаны? – с сарказмом осведомился он.

– Если ты и в суде будешь так выделываться, как сейчас, тебе ни один адвокат не сможет помочь, – предупредил Ползучев.

– Я никаких преступлений не совершал и потому адвокат мне не нужен. А от ментовско-прокурорского произвола я и сам могу себя защитить, – решительно заявил Игорь.

– Ну что ж, обвиняемому у нас обеспечивается право защищать себя лично, – согласился Ползучев. – Только учти, тем, кто не признал свою вину, суд дает по максимуму. Так что у тебя одна возможность облегчить свою участь – это чистосердечное раскаяние и активное содействие следствию в изобличении других участников преступления. Меня в первую очередь интересует твой шеф Черкасов как организатор заказного убийства. Дашь показания против него, это зачтется тебе как активная помощь следствию, а я в свою очередь постараюсь, чтобы ты отделался условным сроком. В общем, я делаю тебе предложение, от которого ты не можешь отказаться.

– Условный, говоришь? Ну да, у нас ведь самый гуманный в мире суд – ни за что много не даст, – усмехнулся Игорь. – Все с тобой ясно, «важняк». Раскрыть это заказное убийство тебе не светит, вот ты и решил все повесить на первых попавших под руку, то бишь на меня с Купреяновым, так удачно задержанных доблестной охраной на месте преступления. А поскольку Черкасов наш непосредственный шеф, ты его и записал в организаторы. Только вот с заказчиком как будешь выкручиваться? Ну что это за раскрытие заказного убийства без заказчика? Впрочем, я догадываюсь, кто у тебя пойдет по делу заказчиком – погибшая Кузьменко. Она заказывала слежку за Баранниковым, стало быть, она и заказчица убийства. Дедуктивный метод, так сказать, в действии, а ты у нас прям Эркюль Пуаро, Шерлок Холмс и Мегрэ в одном флаконе, – язвительно заметил он.

– Твоя ирония сейчас совершенно неуместна. Ты принимаешь мое предложение или нет? – нервно осведомился Ползучев.

– Какое? Оговорить Черкасова? Да пошел ты с такими предложениями сам знаешь куда, – сказал как отрезал Игорь.

– Я знаю, куда ты сейчас отправишься, – сквозь зубы процедил Ползучев и вызвал конвоира.

По возвращении в прокуратуру следователя Ползучева ждал неприятный сюрприз. Объявленный им в розыск Михаил Черкасов объявился сам, но не с явкой с повинной, а с «наездом». Неожиданный визит главного подозреваемого, который буквально ворвался к нему в кабинет, застал «важняка» Ползучева врасплох. Теоретически он должен был немедленно арестовать Черкасова, но, столкнувшись с ним лицом к лицу, Юра сейчас не мог проявить свою власть. Наоборот, это Черкасов припер его к стенке. Пока Ползучев в СИЗО склонял Игоря Еремина к сотрудничеству со следствием, Черкасов в канцелярии городской прокуратуры официально зарегистрировал заявление о неправомерных действиях старшего следователя Ползучева, повлекших смерть незаконно задержанного Павла Купреянова.