Приглашение в ад - Андрей Щупов

— Кто-кто? — удивилась Мадонна.

— Из Сибири? — попытался уточнить и Вадим, но Егор не позволил себя сбить. Спорщик он был опытный.

— Знамо дело!.. Или тот же Меньшиков! Сперва пирогами торговал, а после — бах! — и Урал осваивать начал. Вместе с Ермаком… Да чего там говорить, все гении — черная косточка! Потому как снизу оно всегда виднее. И энергия — исконная, от земли!

— Хорошо, а Пушкин? Александр Сергеевич?

— Ха! Его ж крестьянка воспитывала! Самая натуральная! И тоже доподлинный факт, отраженный в литературе. Поэт и сам в стихах ее часто поминал.

— Кого ее-то?

— Ну, Полину Родионовну. Кого же еще?

— Полину, говоришь? Мда… Ну ладно, а граф Толстой? С ним как быть?

— Внебрачный сын нанятого из крепостных лакея. Тоже доказано! Молекулой ДНК!..

— А Тургенев?

— То же самое… Это ж по портретам видно — вон какая бородища. И рост солидный. Откуда это, интересно, у аристократов родителей — интеллигентов чахоточных взяться такому чудо-богатырю?

Вадим только головой покачал. Спорить с Панчей было невозможно. Сукин сын знал решительно все и обо всем. Даже про молекулу ДНК.

— Ну? Нечем крыть?

— А что тут скажешь, эрудит! — Вадим беспомощно развел руками. Мадонна фыркнула.

И тут Санька с мальками враз грянули смехом. «Эрудит» развернулся к ним спиной, и на приметном месте собравшиеся разглядели непросохший отпечаток «кочана». Рассмеялись и Вадим с Мадонной. Даже Лебедь — и тот улыбнулся. Завертевшись на месте, взглянув сначала на небо, а потом на башню, Егор довольно скоро уяснил причину всеобщего веселья.

— Что ж… Гогочите, гогочите! Смеется, как говорится, только тот, кто — сами знаете. А жизнь, говорят, смех только продлевает…

Он был истинным философом — Егор Панчугин.

В этот день броневик Панчи работал наподобие развозочного такси. Сначала подвезли мальков к музею Ганисяна, затем высадили у полуразрушенного стадиона Лебедя, Мадонна попросила подбросить до станции метро «Игровая» — доставили туда и ее. Санька, не согласившийся оставаться в башне один, пусть даже и с велосипедом, настоял на том, чтобы раскатывать на бронемашине и дальше. Время от времени, доставая из-за пояса свой малокалиберный «Патфиндер», он принимался лихо накручивать барабан, с азартом постукивал коротким стволом по броне. Внимая сердитым замечаниям, прятал револьвер обратно.

— Ну все, — вздохнул Вадим, взглянув последний раз на оставшуюся возле станционных ворот Мадонну. — А теперь полным ходом к Борису. Пора навестить нашего ученого пророка.

Проще сказать, чем сделать. Прежде чем добраться до лаборатории Бориса, им пришлось немало потрястись. Город перестал быть городом, превратившись в пересеченную местность. Не раз и не два они объезжали свежие завалы, и даже могучий дизель бронемашины временами пел на самых высоких тонах, силясь преодолеть сыпучую крутизну новоявленных городских холмов. Пару раз Панчугин высовывался из люка, озабоченно озирая окрестности и пытаясь угадать кратчайшее направление без видимой угрозы застрять. Но и застрять разочек им все-таки довелось. В одном из проулков дорога превратилась в кисельное мессиво, огромные колеса бессильно забуксовали, и, ругаясь, Панчуга двинулся в близлежащие дома дабы поискать досок под колеса. Устроившись на краю люка, Вадим с интересом пригляделся к стайке ребятишек, что, удостоверившись в отсутствии у проезжих агрессивных намерений, возобновила свой путь вдоль вертлявого темного ручейка, следя за скользящими в воде щепками. Малыши шмыгали носами и шумно переживали за свои «кораблики».

— Моя-то торпедочка! Вона как! Всех сделала!

— Конечно! Из спички… Так и дурак сможет.

— А моя — прямо крейсер! Щас на таран ваших возьмет!..

И тут же кто-то из оборванцев тоненьким голосочком завел:

— А у них па-ходочка! Ка-а-ак в море лодочка! У них ба-а-тиночки на красоту!..

И песню тотчас поддержали:

— Ане пошли туда, где можно без труда — достать бутылку рома и вина… Где пива пенится, пираты женятся, а юбки стельные по швам трещат…

— Стильные, а не стельные, — машинально пробормотал Вадим. Его, разумеется, не услышали. Следуя за мутным потоком, ребятишки повернули за угол, и песня уплыла вместе с ними.

— Салажата… — снисходительно произнес высунувший голову Санька. Циркнув слюной, добавил:

— А я бы на своем мотороллере тут запросто. Вон по той кромочке.

Взглянув на него, Вадим попытался припомнить себя в таком же возрасте. Во всяком случае песни «пиратские» он точно пел. И щепки-корабли по ручьям тоже гонял. Славное было времечко! Спрашивается, какого хрена дети взрослеют?… Вадим вздрогнул. Из окна дома вылетела дверца от шифоньера, за ней просифонила по воздуху другая. Чуть погодя, следом с кряхтением выбрался Панча.

— Помочь? — предложил Дымов.

— Ничего, справлюсь.

Крутивший головой Санька разглядел голубя, припавшего клювом к луже.

— Вадь, а, Вадь! А почему у голубей дизентерии не бывает? Смотри, какую грязищу пьют!

— Не знаю, — Вадим мутно рассеянно плечом. Голова его была занята другим, хотя определить — чем именно, он бы сейчас не сумел. Все, наверное, тут было вперемешку — и собственные улетевшие годы, в которых, оказывается, заключалась лучшая пора его жизни, и терзания Мадонны, и странное поведение Лебедя, и предстоящий разговор с Борисом. Словом, форменный кишмиш. Наверное, и для голубиной дизентерии нашлось место, потому что так уж устроена у человека голова. Глаза видят, уши слышат, мозг впитывает, фильтруя и рассортировывая, соотнося со своими мало кому ведомыми критериями.

«В самом деле, — Вадим досадливо нахмурился. — Отчего у голубей, кошек и собак, лакающих самые жуткие помои, не бывает кишечных колик? Или все же бывают, только мы о них ничего не знаем?…»

Он скользнул невидящим взглядом по развалившемуся на снарядных кассетах Саньке, машинально сунул руку под мышку, проверяя наличие собственной пушки.

В следующую секунду броневик мотнуло, и Панчуга бешено задергал рычаги, давая задний ход.

— Не понял!..

Очнувшийся от мыслей Вадим качнулся к прицелу.

— Что там такое?

— А ты сам полюбуйся, — Егор остановил машину и, отворив заслонки пошире, припал лицом к смотровой щели. — Вот так номер! А, Вадим?

— Ничего не вижу…

— Сейчас! — Панчугин вновь заставил двигатель взреветь, по крошеву кирпича осторожно тронул машину вперед. — Вот он! Видишь? Пятится за угол, как рак! Думал, наверное, не заметим. Хренушки! От Панчугина не скроешься!

На этот раз Вадим разглядел. Номер действительно был великолепный. За полуобрушенной стеной здания стоял еще один броневик — копия их собственного. То есть, это была не просто та же модель, это была полная копия их бронезверя — с теми же финтифлюшками на башне, фиолетово-белыми узорами на мощных протекторах и даже знакомой вмятиной от снаряда на лобовой броне. Вадим не верил своим глазам, украдкой от Егора ущипнул себя за руку.

Ну да! Вон и заяц, выведенный рукой Егора, и цепочка кривоватых звездочек на стволе. Что-то зашебуршилось в памяти — что-то, поселившееся в голове после встречи с Лили. И Катрин тогда выражалась странными намеками… Неужели это и есть двойник?

— Черт! Да он держит нас на прицеле!

Ствол сорокапятимиллиметрового орудия пятящегося от них броневика в самом деле был направлен точнехонько в своего собрата. Вадим ощутил холодок под сердцем. Еще и Санька увязался с ними! Дернуло же взять с собой!

— Может, дать им по рылу, а? У них и снарядов-то, может, нет. Потому и молчат. А, Вадим?… — Панчугин нервно причмокнул губами. — Для начала короткий реверс, опускаем ствол — и рывком вперед.

— Нет, — Вадим сглотнул образовавшийся в горле ком. — Как бы там ни было, но он не стреляет. Значит, не хочет. И потом у нас Санька… Кстати, Шуркаган! Ну-ка лезь сюда, надо глянуть на одну вещь.

Пацаненок послушно приник к окулярам.

— Ух, ты!

— Ну? Твои рисунки или нет?

— Мои… Ха! Кочана нет!

— Какого еще кочана?

— А сегодняшнего. Который у Егорши на заднице. И еще…

— Что еще?

Санька некоторое время глядел молча.

— Вон того змея мы не так рисовали. Хвост какой-то не такой.

— Значит, «бульдоги», — прошипел Панчугин. Вадим не успел ему помешать. Подняв руку, механик медленно завращал винт горизонтального угла пушки. — Надо тихонечко…

— Осел! А ну, прекрати!.. — Вадим зажмурился от слепящего пламени. Это били в них. Рвануло перед самой машиной, фонтаном взметнулось каменное крошево. По броне забарабанили ошметки земли.

— Назад!.. Давай назад!

Но Егор без того давил на педали, заставляя броневик зигзагом вжиматься глубже и глубже в узенькую улочку. Отодвинув Саньку, Вадим напряг зрение. Теперь он и сам стремительно опускал ствол пушки, хотя, стрелять было не в кого. Дым над воронкой и ничего больше. Их не преследовали.