«То, что мы зовем душой…» Избранные стихотворения - Александр Семёнович Кушнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Цезарь, Ричард и даже Толстой.
Маалые голландцы
Они живописали тишину,
Какую-нибудь в комнате одну
Старушку или девушку, на стуле
Сидящую к огню или окну
Лицом, нет, не подумай, что уснули.
Смотрели на камин или в окно —
И никакой тоски или печали.
И бархат зеленел или сукно,
Сидели – так у них заведено,
И что всего чудесней – не скучали!
«Дребезжанье строки неприлично…»
Дребезжанье строки неприлично.
Посмотри, как лоснится трава,
Как преследует цель энергично
Бильярдист, засучив рукава!
Он играет один, без партнера,
Сам с собой, подгоняемый тьмой.
Он надеется выиграть скоро
У себя и у жизни самой.
А когда он проигрывать станет
И поймет: не таких провела! —
Он проверит, себе в оправданье,
Не хромает ли ножка стола?
Не хромает. Не надо печали.
Сколько было их… Говор и смех…
Как они высоко залетали!
В пух и прах разгромила их всех.
«Двадцать первый век оказался хуже…»
Двадцать первый век оказался хуже,
Чем его представляли себе в двадцатом.
Я сижу у окна, за окном снаружи
Клен мне кажется другом моим и братом.
Я люблю его шум, новизны в нем нету,
Он всё так же взъерошен, – судите сами, —
Что при Данте, как если бы эстафету
Проносил сквозь века, что при Мандельштаме.
Не известна ни зависть ему, ни ревность,
Воевать не умеет, к обману тоже
Не способен, поэтому злободневность
Соблазнить его в наших стихах не может.
И поэтому стыдно быть человеком,
Что поэты всегда и подозревали
И земным тяготились своим ночлегом,
И в стихах у них столько земной печали.
«Души, конечно, нет, душа – иносказанье…»
Души, конечно, нет, душа – иносказанье, —
Так разум говорит, и он, конечно, прав.
Душа, конечно, есть: волненье, любованье
Сверканием реки и влажным блеском трав.
Душа, конечно, есть, она читать газету
Не станет, но с утра любовь ей подавай,
И радость, и печаль, – души, конечно, нету,
Ее и потерять случалось невзначай.
И разуму она как будто уступала,
Спешившему ей дать обдуманный совет.
Но счастье, но печаль, но боль… Начнем сначала:
Душа, конечно, есть, души, конечно, нет.
Звездная карта
2022
«Как хотелось в начале…»
Как хотелось в начале
Давнем, полузабытом,
Чтобы все тебя знали,
То есть быть знаменитым.
А потом у поэта
С огорченьем, ревниво
Прочитал ты, что это
Стыдно и некрасиво.
Недостойно вниманья,
Не имеет значенья,
Но смущал назиданья
Призвук и поученья.
И поэтому трудно
Было с ним согласиться.
А еще он так чудно
Был похож на счастливца.
«За рифму «тень и день» кому сказать спасибо?..»
За рифму «тень и день» кому сказать спасибо?
Заветная, она меня не подведет.
Ей кланяется клен, ей радуется липа,
Она во всех стихах осмысленно живет.
И Пушкин был бы рад еще раз к ней вернуться,
Еще раз в тень зайти и день еще один
Прожить: проходим мы, а рифмы остаются,
Из года в год цветут шиповник и жасмин.
Что важно? Чтобы ветвь под ветром покачнулась
И задышала мысль внезапная в строке.
А старость иногда напоминает юность
Сомнением в себе и близостью к тоске.
И вспомнишь: от любви страдал, как от ушиба,
Но счастлив ею был здесь, а не где-то там…
И знал, кому сказать, придя в себя, спасибо:
Пылающему дню и дымчатым теням.
«Разлука – это память о другом…»
Разлука – это память о другом,
Умершие не помнят о разлуке,
Не думают с тревогой ни о ком
И к тем, кто любит их, не тянут руки,
И это благо, что ни говори.
И в райские не залетают кущи
Синицы, скажем, или снегири.
Разлука существует для живущих.
Разлука – это память, это страх
За тех, с кем разлучён, земная мука,
Описанная столько раз в стихах.
Всего страшнее русская разлука.
Кто умер, для того разлуки нет.
Когда Гомер придумал Одиссея,
Велев ему скитаться двадцать лет,
Ни Колымы не знал, ни Енисея.
«Я люблю итальянский акцент…»
Чудь начудила, да Меря намерила…
А. Блок
Я люблю итальянский акцент
Петербурга, французский, голландский.
Он у нас иностранный агент,
Плохо знающий русские сказки
Или знающий, но не на них
Он воспитан, и славянофилы
Площадей его, улиц прямых
Не любили, ни блеска, ни силы.
Блеск не лучший и сила не та.
И смотрели сердито и хмуро.
Подозрительна им красота
Этих шпилей, дворцы и скульптура,
Им особый мерещился путь,
И, наверное, даже в могиле
Снились русы им, меря и чудь —
И они этот путь получили.
Чайка
Дмитрию Быкову
Прилетела чайка, белым-бела,
На карнизе устроившись, клювом стала
По окну постукивать, блеск стекла
Привлекал ее, радужность привлекала
И прозрачность, похожие на волну,
И смотрела, смотрела: живут же люди!
Стол у них есть и
