Храм Миллионов Лет - Кристиан Жак

— Нет, — усталым голосом ответил Небу. — Я едва передвигаюсь и провожу большую часть своего времени в архивах. Мой предшественник пренебрегал древними ритуалами, я хочу снова возобновить их.

— А ты, Доки, доволен ходом мирских дел?

— Все хорошо, Великий Царь! Бакен и я занимаемся управлением под контролем высокочтимого главного жреца.

— Мои юные подчиненные поняли, что плохая нога не препятствие для острого взгляда, — уточнил Небу. — Дело, доверенное мне царем, будет выполнено без уклонений, и я не потерплю неточностей и лени.

Твердость его тона удивила Рамзеса. Хотя он и казался утомленным, старый Небу крепко держал бразды.

— Ваше присутствие — счастье, Великий Царь. Оно означает, что рождение вашей новой столицы не означает запустения Фив.

— Это не входило в мои намерения, Небу. Какой фараон, достойный своего рождения, смог бы пренебречь городом Амона, бога побед?

— Зачем же удаляться от него?

Вопрос казался упреком.

— Верховному жрецу Амона не пристало спорить о политике Египта.

— Я с удовольствием не буду этого делать, Великий Царь. Но разве мне не пристало заботиться о будущем своего храма?

— Небу может быть свободен. Разве большая колонная зала Карнака не является самой прекрасной и просторной из всех построенных?

— Да пребудет с вами благо, Великий Царь, но позвольте старику попросту спросить об истинной причине вашего присутствия здесь.

Рамзес улыбнулся.

— Кто более нетерпелив — Небу, ты или я?

— В вас горит огонь молодости, во мне звучит голос царства теней. Та малость, что отпущена мне для жизни здесь, не позволяет вести длинные речи.

Столкновение Рамзеса и Небу заставило Доки онеметь. Если главный жрец продолжит говорить с монархом в том же духе, то его гнев не замедлит разразиться.

— Царская семья в опасности, — произнес фараон. — И я прибыл в Фивы в поисках магической защиты, в которой она нуждается.

— Что вы собираетесь делать?

— Основать мой Храм миллионов лет.

Небу сжал трость.

— Я одобряю ваши действия, но сначала нужно увеличить силу Ка, эту силу, обладателем которой вы являетесь.

— Каким образом?

— Закончив храм Луксора, посвященный Ка фараона.

— Не ратуешь ли ты за свой храм, Небу?

— При других обстоятельствах, я, несомненно, попытался бы так или иначе повлиять на Великого Царя, но тяжесть ваших слов удерживает меня от этого. Именно в Луксоре накапливается мощь, в которой нуждается Карнак, чтобы освещать божество, в ней вы нуждаетесь, чтобы править.

— Я учту твое мнение, главный жрец, но я приказываю тебе приготовить ритуал основания моего Храма миллионов лет, который будет возведен на западном берегу.

Чтобы успокоить жар, овладевший им, Доки выпил множество бокалов крепкого пива. Его руки дрожали, ледяной пот катился по спине. После стольких несправедливостей ему наконец улыбнулась удача!

Он, второй жрец Амона, приговоренный к смерти на этой второстепенной должности, располагал самой важной тайной страны! Доверившись, Рамзес допустил ошибку, которой воспользуется Доки в надежде добиться должности верховного жреца.

Храм миллионов лет… Неожиданная возможность, решение, которое казалось ему недоступным! Но было необходимо успокоиться, действовать не торопясь, не теряя ни секунды, говорить верные слова и хранить молчание.

Его положение второго жреца позволяло расхищать продукты, служившие разменной монетой, уничтожая несколько строчек в описях. А так как он должен был следить за писцами, он ничем не рисковал.

Но не тешил ли он себя напрасными иллюзиями, располагал ли он на деле возможностями, чтобы довести дело до успешного конца? Верховный жрец и царь не были доверчивыми детьми. Малейшая ошибка, и его разоблачат. И больше ему подобного шанса не представится. Один фараон мог построить лишь один Храм миллионов лет.

Расположенный в получасе ходьбы от Карнака Луксор был связан с храмом Амона аллеей, вдоль которой стояли сфинксы. Используя архивы Дома Жизни, хранившие тайны неба и земли, читая книги Тота, Бакен наметил план, позволявший увеличить Луксор в соответствии с волей Рамзеса, изъявленной в первый год его правления. Благодаря поддержке Небу работы быстро продвигались. В большом дворе шириной в пятьдесят и длиной в сорок восемь метров, добавленном к святилищу Аменхотепа, поставят статуи Рамзеса. Перед величественными вратами шириной шестьдесят пять метров шесть колоссов, представляющих фараона, охраняли вход этого храма Ка, а два пилона высотой двадцать пять метров вздымались кверху, рассеивая враждебные силы.

Белый песчаник, камень несравненной красоты, стены, покрытые электрумом, серебряные плиты делали Луксор шедевром времен правления Рамзеса. Священные столбы, утверждая присутствие богов, возносились к звездам.

Картина, которую чуть менее часа наблюдал Бакен, приводила его в отчаяние. Шаланда в семьдесят метров длиной, везущая из карьеров Асуана первый из двух обелисков, вращалась вокруг своей оси посреди Нила, попав в водоворот, не отмеченный ни на одной карте. Моряк на носу тяжелого судна, постоянно проверяющий при помощи длинной палки течение, слишком поздно заметил опасность. В панике рулевой осуществил неверный маневр, и в тот миг, когда он упал в воду, один руль был уже разбит, а другой, будучи заблокирован, бесполезен.

Беспорядочные действия на шаланде привели к нарушению равновесия. Сместившись, монолитный обелиск, весом в двести тонн, разорвал большую часть закреплявших его тросов. Остальные грозили вот-вот оборваться. Вскоре огромный блок розового гранита должен был упасть в реку.

Бакен сжал кулаки и заплакал.

Это крушение было ужасной ошибкой, которую он себе не простит. Ведь он будет ответствен за утрату обелиска и смерть многих людей. Разве не он поспешил, приказав шаланде отправляться, не дожидаясь прилива? Отдав приказ, не сознавая опасности, Бакен возомнил себя выше законов природы.

Четвертый жрец Амона с легкостью отдал бы жизнь, чтобы помешать этой катастрофе. Но судно все больше и больше раскачивало, а мрачный скрежет говорил о том, что корпус не замедлит развалиться. Обелиск был превосходно выполнен, не хватало лишь позолоты на пирамидионе, которая будет отражать лучи солнца. И этот обелиск был приговорен исчезнуть в глубинах Нила.

На берегу жестикулировал человек — вооруженный гигант, чьих слов не было слышно из-за ветра. Бакен заметил, что тот обращался к пловцу, умоляя его вернуться. Но тщетно. Тогда силач быстро направился к накренившейся барке. Рискуя утонуть или быть погребенным под снастью, он смог доплыть до кормы и вскарабкаться на палубу, цепляясь за трос.

Человек двумя руками схватил заклинившийся руль, который никто не мог сдвинуть. Ценой невероятного напряжения, от которого взбугрились мышцы на руках, ногах и груди, грозя лопнуть, он смог сдвинуть тяжелый камень.

Прекращая вращаться вокруг собственной оси, лодка замерла на несколько мгновений, встав параллельно берегу. Используя попутный ветер, человек у руля смог выйти из водоворота, помогая гребцам, пришедшим в себя.

Когда шаланда пристала к берегу, десятки каменотесов приняли обелиск.

Когда спаситель появился на капитанском мостике, Бакен узнал его. Рамзес, царь Египта, рисковал своей жизнью, чтобы спасти каменную стрелу, которая пронзит небеса.

46

Шенар ел шесть раз день и толстел на глазах. Он утратил надежду захватить власть, одержать наконец верх над Рамзесом. Обжорство отвлекало, позволяя забыть о новой столице и невероятной популярности фараона. Даже Аше не удавалось успокоить брата царя. Конечно, он приводил успокаивающие аргументы: энтузиазм первых месяцев правления пройдет, на пути Рамзеса возникнет множество трудностей… Но не происходило ничего в подтверждение этих прекрасных слов. Хетты, казалось, замерли, поддавшись отголоскам слухов о чудесах, сотворенных юным правителем.

В общем, все было хуже некуда.

Шенар расправлялся с ножкой жареного гуся, когда его управляющий объявил о прибытии Мебы, которого Шенар сменил на посту министра иностранных дел, заявив, что это случилось по воле Рамзеса.

— Я не хочу его видеть.

— Он настаивает.

— Отошли его.

— Меба утверждает, что располагает важной для вас информацией.

Бывший советник не был ни выдумщиком, ни хвастуном, его карьера была выстроена на осторожности.

— Ладно, пусть войдет.

Меба не изменился — широкое, спокойное лицо, утонченный вид, ровный голос. Важный чиновник, привыкший к комфорту, не способен был понять истинные причины своего крушения.

— Спасибо, что принял меня, Шенар.

— Визит старого друга — это всегда радость. Ты хочешь есть или пить?

— Мне не помешало бы немного прохладной воды.

— Неужели ты откажешься от пива или вина?

— С тех пор как я потерял свою должность, я страдаю от ужасных головных болей.