Нагна - Евгений Александрович Жиляев

Тут Жур повернулся к Андрею всем корпусом, посмотрел прямо в глаза, хмель словно испарился.

– А почему бы и нет, давно этого не делал. Для Миланушки и тебя спою.

Он сел поудобнее, собрался и запел…

Песня была о радости любви, о ее всепобеждающей силе, о свободе. Андрей слушал и очень четко представлял себе исполнение именно этой песни женой Жура. Он словно улетел ввысь, туда, в бесконечный космос, в эти просторы, наполненные светом звезд и планет. Душа развернулась подобно гигантскому парусу, подставив себя урагану чувств и эмоций. Андрей парил, не замечая, что певец давно окончил песню. Когда его сознание вернулось обратно на землю, на крылечко, Жур сидел молча рядом, лицо его сияло, оно было одухотворено исполнением, как будто не один он пел, но вдвоем, к нему присоединилась его жена, ненаглядная Миланушка. Вокруг установилась тишина, точно пространство тоже было потрясено от дуэта двух слившихся в единое целое сердец.

Никто не хотел нарушать безмолвие…

Ранним утром Жур разбудил Андрея и предложил ему остаться или поехать с ним до ближайшего посада, там он хочет продать мед и кое-что закупить из инструментов. Андрей согласился его сопровождать, тем более ему давно нетерпелось посмотреть местную жизнь, которую расхваливал хозяин дома.

Телега была запряжена крепкой сытой кобылой, Андрей запрыгнул на повозку, и они тронулись. Спускались под горочку от дома к реке, при приближении к которой повеяло прохладой, на траве блестела роса. Ехать было одно удовольствие. Солнце начинало пригревать и чем ближе к обеду, тем сильнее, по дороге стоял сладкий пьянящий аромат луговых цветов.

Затем их путь пролегал через обширный лесной массив, после жары въехать в царство теней было истинным наслаждением. Жур остановил кобылу.

– Здесь есть родник, очень древний, его почитают старожилы, он лечит многие болезни. Пойдем, Андрейка, покажу его, захочешь, можешь искупаться в нем.

– Покажи. И часто его посещают?

– По разному бывает, иногда яблоку негде упасть, но сейчас как-то мало стали приезжать, не знаю почему.

Они вышли на освещенную солнцем полянку.

– Там, в тени, устроена купель, вода холоднющая, а родник за ней – показал на деревянное строение Жур.

Андрей, когда шел по поляне, почувствовал притягательность и таинственность этого места, здесь было уютно и появлялось внутреннее чувство комфорта и какой-то защищенности. Они подошли к деревянной купели с навесом, из которой вытекал тонкий ручеек и, извиваясь, уходил в лес. Его тихое журчание ласкало слух. Жур предложил испить воды и подал деревянную кружку, наполненную до краев, она была очень холодная. Андрей маленькими глотками ее пил, и по телу разливалась бодрость.

– Теперь можешь искупаться.

– Пожалуй, пойду, – согласился Андрей, разделся и пошел в купель, в которой имелись широкие деревянные порожки, уходящие под воду. Встав на одну, сразу почувствовал, что вода ледяная, постоял, пока тело привыкнет к холоду, и начал спускаться. Возникло ощущение, как будто потревоженный дух поднимается от самых стоп к голове по мере погружения. Дыхание стало прерывистым, ступив на дно, Андрей, набрав полную грудь воздуха, нырнул с головой, повторив так три раза, после чего вышел из купели и сел на скамеечке, открытой для солнечных лучей. Тело горело, и в нем появилась необыкновенная легкость, глаза искрились, и настроение, без того хорошее, стало еще лучше.

– Спасибо, Жур, за родник.

– Это ему спасибо надо говорить, собирает всю силу леса и передает ее человеку, а хворь и всякие недуги забирает.

– Скажи, а во что вы верите – неожиданно спросил Андрей.

– В сердце – лукаво поглядев на него, ответил Жур, – оно все знает, оно есть человек, и оно же есть мир! Человек сердце закрыл, значит, стал жить не своим умом, и до беды тогда недалеко. Хорошо, если только себе навредит, хуже, когда вокруг начинают страдать. Такую заразу сложно вывести. Вот, возьми князя Радоша, одно горе сеет, все разрушает, там даже урожаи собирают с полей все меньше. А почему? А потому, что земля все чувствует, и не хочет эту нечисть терпеть, кормить ее. Я иногда задумываюсь, как у нас будет, если с князем Глебом что случится.

– А что с ним может случится? Старый он?

– Нет, не старый, но и не молодой, все люди и живем по законам природы. Я пожил и знаю, как трудно жить с открытым сердцем, хоть и много оно вмещает, да порой зло превышает ее границы, и уходит человек раньше срока – с грустью в голосе говорил Жур, – а князь из таких людей.

– А рядом с ним нет достойных людей?

– Имеются, конечно, как же без них. Только они планеты, а он солнце, я так разумею, видел их. Был у князя Глеба друг и соратник надежный, князь Борейко, большого сердца человек. Вот замена! Да беда в том, что погиб на границе, не уберегла его дружина, попали в засаду, когда с княжеского Совета возвращались. На нем опять против князя Радоша выступил, все козни того непременно пресекал. Ненавидел князь Радош его люто за это. И не раз люди слышали о мести. Поэтому говорят у нас в народе, что он в смерти князя Борейко повинен, даже слух есть, будто видели его там. А еще я тебе, Андрейка, скажу, боится князь Радош нашего князя, потому и не идет на него войной, хотя с другими князьями уже успел поцапаться.

– Войско что ли у вас большое?

– Не могу сказать, – пожал плечами Жур, – я не воевода, но хлопцы там добрые! Меч и копье держать умеют и в бою не робеют, не раз доказывали свою храбрость на поле брани, когда врагов больше было. Потому и не задевают, наверно, нас, что в честном поединке мы сильней окажемся. Да и люди у нас славные, какой набат, все готовы под копье стать. А еще есть у нас воевода знатный, князь Брко, хитрющий лис, сыщется ли ему равный в науке ратной, я не знаю. Я смотрю, Андрейка, обсох ты, одевайся, в дороге поговорим.

Когда снова оказались в телеге, беседа продолжилась.

– Жур, слушаю тебя, все у вас хорошо – улыбнулся Андрей.

– Все да не все! – назидательно ответил Жур, – Княжество наше само по себе большое было, теперь вот пришлых много стало. Люди разные живут, кто с чубом, кто без, кто в рубахе красной с пояском, кто еще как, да все по– разному разумеют, не всегда сердце слушают, отсюда и нетерпимость, злость, иная скверность проявляется. Возьмет она в человеке власть, вот и