Нагна - Евгений Александрович Жиляев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что, и остроги есть?
– Как же без них? Буянов и смутьянов куда девать? Почему люди должны терпеть их проказы, да и от детей подальше, незачем им плохому учиться. А там, в острогах, уму разуму их учат, втолковывают все понятно.
– Бьют что ли?
– Зачем? Работают они там от зари до заката, а будут отлынивать, еда мимо рта пройдет. Кто в них гостем побывал, больше туда не стремится. Так-то, хлопец, Андрейка.
– А поборы часто у вас бывают?
– Да нет их вообще!
– Как это так? – сильно удивился Андрей, даже рукой за плечо Жура тронул, от которого не ускользнуло такое любопытство. Он сделал паузу, хитро поглядывая на молодого человека.
– А вот так! – и стал смеяться, явно наслаждаясь растерянностью Андрея.
– Князевы слуги покупают у людей то, что им надо, а потом перепродают иноземным купцам. Нам, простым крестьянам, запрещено с ними торг вести.
– И хорошую цену дают?
– Не жалуемся, никогда не обижали как такой порядок завели.
– А если странник захочет вещь приобрести, тогда что?
– Понравится какая вещь, то можно и продать, купец-то он сразу виден, это как на воре и шапка горит.
– Да ты, Андрейка, не подумай, что все везде гладко выходит, везде люди, а, значит, и личная корысть бывает, так что не без шероховатостей живем – подытожил Жур, – много у нас и несправедливостей, и обмана, воры, да бандиты свои тоже имеются.
– А с ними-то что делают, тоже в острог на перевоспитание?
– Эх, Андрейка, иных только могила и исправляет!
– Не понял
– Да казнят их на площадях, указ зачитают, прегрешения перечислят и голова долой! Потом на костре сожгут и прах развеют, вот и нет человека, в следующей жизни путь свой продолжит.
– Постой, Жур, ты хочешь сказать, что человек не одну жизнь живет?
– А то, как же? Еще издавна наши предки знали, что человек начал свой путь с Великого острова и несет свой дух через многие жизни, закаляет его. Вот как меч, который кузнец долго кует, подвергает его жару и холоду и своему молоту. И выходит потом настоящее оружие, пригодное для использования. Так и дух человека, пройдя испытания, возвращается на Великий остров, парящий в Небесах. Только не все до него обратно доходят, иногда ходят кругами, рождаются из жизни в жизнь, а подняться не могут. Как с мечом, иногда совсем не выходит нужная крепость, так на переплавку идет, пока нужные качества и свойства не приобретет. Так и дух человека, за многие жизни качества нужные приобретает, а потом они шлифуются, полируются до блеска.
– А что за качества-то?
– Они все в сердце человека сокрыты, откроешь сердце и увидишь их! И еще по совести надо жить и так поступать, словно в другом человеке себя видишь!
– Да ты, Жур, большой философ!
– Андрейка, поживешь с мое, на людей посмотришь и таким же станешь! – со смехом сказал Жур, – а вообще мудрость и знание наши предки копили, и не следует их опыт забывать, а надо добавлять в общую копилку.
Вдалеке показались дома и крепость на возвышенности.
– Ну, вот и Вендский посад показался, сейчас многое увидишь – и, прикрикнув на лошадь, они ускорились.
Андрею сразу бросилось в глаза, когда миновали первые избы, так это их массивность, большие, украшенные резьбой или росписями, заборчики около них все ровные, и ни одного пошатнувшегося, завалившегося. Люди красочно и ярко одеты, смотрят смело, голоса зычные и звонкие.
– Сегодня ярмарка, вот все оделись по-праздничному и идут на площадь на других посмотреть, да себя показать, товар какой купить, свой продать.
– Да, Жур, у князя Радоша я такого не видел, много там бедных, а богатые довольны этим, разница между ними еще больше утверждает их власть.
– И у нас богатеи имеются, да еще какие! Да и в лохмотьях откровенных никто не ходит.
Чем ближе к каменной крепости подъезжали, расположенной в центре посада, тем больше становилось людей, их поток увеличивался и уплотнялся. Андрей замечал и гостей большим числом, идут, по сторонам смотрят, все им интересно. Но здесь было на что посмотреть. Ни одного строения похожего, каждый чем-нибудь да отличался, причем именно своей индивидуальностью. Въехали в крепость, здесь уже было не протолкнуться, везде телеги, повозки, торговцы, покупатели, просто глазеющие на столпотворение и обилие выложенных на прилавках товаров.
– Сегодня как никогда народу! – даже присвистнул Жур, оглядываясь кругом, удивляясь на многолюдье и вытирая лоб рукой.
– А с чем это связано?
– Сам в толк не возьму – ответил Жур, – но надо к лавкам пройти и придется бочки меда вручную туда перетаскать.
– Нужна помощь? – спросил здоровенный детина таким басом, что Андрей даже присел от неожиданности раздавшегося над ухом голоса.
– Нет, сынок, спасибо, мы сами – ответил Жур, и малый исчез также внезапно, как и появился.
– Вот такие хлопцы у нас в дружине! Один их вид на супротивников страх наводит – Жур засмеялся – ты, тоже хлопец крепкий, а все же напору его поддался.
– Да я людей таких размеров вблизи и не видел – оправдывался Андрей, тоже смеясь. Ему здесь все пришлось по душе, предпочтения большим размерам, прочности, надежности, и в тоже время, простоте, в добавление ко всему изящество и тонкость делали это место уникальным из всех, которые посещал Андрей, не считая общины. Выделяясь на фоне остальных своей самобытностью, красочностью, яркостью, бесшабашностью. Удаль молодцов, степенность и достоинство людей пожилых и средних лет, смелость, дерзость незамужних девиц. Везде слышался смех, шутки, кое-где разговоры на повышенных тонах, но в целом царила праздничная атмосфера свободных людей. Андрей видел воинов в доспехах, что следили за порядком, на их лицах читалось полное увлечение всем происходящим, они задевали девушек и получали веселые ответы, отчего дружный хохот взрывал пространство, становясь центром всеобщего внимания, особенно если завязывалась словесная дуэль между острыми на язык людьми.
– Любава, принеси водицы испить богатырю.
– Донесешь, напою!
– Это я мигом!
– Уже опоздал, миг ушел, а мои ноженьки еще на земле стоят.
– Так у меня миг поболее твоего будет.
– Ну, тогда водица со
