Прикосновение варвара (ЛП) - Диксон Руби

Она упрямится, моя пара. И пока она не поговорит со мной, я ничего не могу с этим поделать.

В ту ночь я совсем не сплю. Мое тело жаждет ее, и мое сердце жаждет утешить ее и остановить ее слезы. Она не позволяет мне, поэтому я в тихой агонии жду, когда она заснет. Когда ее дыхание наконец выравнивается, я все еще не могу успокоиться. Я провожу ночь, поддерживая огонь в костре, потому что у нее нет моего теплого тела, к которому она могла бы прижаться, и ей будет холодно.

Утром Ле-ла спокойна. Она отпивает чай, а затем смотрит мне в глаза. Она ставит свою чашку с чаем и начинает показывать знаки.

«Я приняла решение», — говорит она мне.

«Я слушаю».

«Я знаю, что ты думаешь, что то, что у нас есть, реально, но я не убеждена. Мне нужно время, чтобы подумать о том, действительно ли это я привлекаю тебя, или это кхай».

Я ничего не говорю. Она не осознает, что эти два явления взаимосвязаны. Если бы она не была идеальна для меня во всех отношениях, мой кхай никогда бы не нашел отклика. Вот почему она не ответила Хассену; он ей не подходил. Но я понимаю ее разочарование. Она думает, что время поможет, но я знаю лучше.

«Время только усилит голод, — говорю я ей. — Твое тело будет жаждать моего. Ты захочешь спариться. — Она корчит гримасу, но я продолжаю. — Это не высокомерие, это то, как работает резонанс. Разве ты уже не чувствуешь во мне большой потребности?»

Несмотря на то, что в пещере темно, я могу сказать, что ее щеки пылают. На ее прекрасном лице застыло смущенное выражение. «Я не собираюсь отвечать на этот вопрос».

«Твой кхай заставит тебя тосковать по мне, — я делаю ей знак, решив быть смелым. — Я попробовал сладкий мед между твоими бедрами, и я знаю, что это правда. Точно так же, как мысль о твоей руке на моей коже заставляет мой член болеть. Это истины, независимо от того, веришь ты в них или нет. Но я буду ждать тебя».

Она поднимает руки, чтобы написать, затем опускает их. Она не знает, что сказать.

Но я знаю, что я хочу ей сказать. «Ты — мое сердце, всегда. Я могу подождать, пока ты это поймешь».

Ле-ла облизывает губы, этот крошечный жест вызывает боль во всем моем теле. «Что ж, — она жестикулирует. — Пока я не решу, что нам делать?»

«Мы продолжим в том же духе, что и раньше, — говорю я ей. — Я научу тебя охотиться и ставить ловушки. Независимо от того, решишь ты остаться со мной или нет, ты должна быть в состоянии позаботиться о себе».

Она кивает, и впервые за много долгих часов на ее губах появляется улыбка. «Мне бы этого хотелось».

ЛЕЙЛА

В течение следующих нескольких дней я постепенно прихожу к осознанию того, что Рокан не ошибается в большинстве вещей, которые он мне рассказал.

Разве это не замечательно — иметь возможность говорить с ним? По-настоящему говорить? Абсолютно.

Хочу ли я его так же сильно, как шоколада, когда у меня ПМС? Боже, да.

Изменилось ли что-нибудь в том, что я чувствую? Нет.

Он что, давит на меня? Нет. На самом деле, он вообще не ведет себя по-другому, за исключением того, что, когда он счастлив, он не тянется, чтобы прикоснуться ко мне, как раньше. И мне грустно, что я обнаруживаю, что мне этого не хватает. Мне все время хочется схватить его за виляющий кривой хвост, когда мы сидим вечерами у костра, и погладить его, но я заставляю себя этого не делать.

Но хочу ли я прикоснуться к нему, потому что он мне нравится? Или потому, что кхай внутри меня думает, что мы должны быть родственными душами? Это та часть, на которой я продолжаю зацикливаться. Это мой выбор или это просто паразит издевается надо мной? И если это всего лишь паразит, то как я буду себя чувствовать после того, как «потребность», которую он запихивает мне в мозг, будет удовлетворена? Вдруг я проснусь однажды и буду нести полную чушь о Рокане? Это меня тоже беспокоит. Потому что прямо сейчас он мне так нравится, и с ним мне так хорошо, что я боюсь это потерять.

Я парализована нерешительностью.

Последние несколько дней я также читала на компьютере обо всей этой штуке с «резонансом». Рокан не лгал об этом, что меня не удивляет — я не знаю, способен ли он лгать. Он прав, что это своего рода принудительное спаривание, мой кхай резонирует ему, и я нахожусь в постоянном состоянии усиленной овуляции и буду находиться до тех пор, пока он не поместит ребенка внутри меня. По-видимому, это инстинкт размножения вида, и он работает для всей разумной жизни с кхаем, включая людей.

Так что это весело.

Конечно, я не жалуюсь на выбор партнера. Если бы мне нужно было кого-то выбрать самой, я бы выбрала Рокана. Он сексуальный, умный, понимающий и добрый. Я просто… Мне нравилось, как раньше обстояли дела. Теперь все поменялось, и я не знаю, что делать. Я чувствую ужас от того, что выбрала неправильный путь. Что забавно, потому что в половине случаев я даже не чувствую, что есть какой-то путь, который нужно выбрать.

Мне нужен знак. И не один из тех вжух-вжух знаков, которые, как утверждает Рокан, он может чувствовать. Мне нужен настоящий, честный знак того, что Рокан действительно моя пара, и что мы больше, чем просто генетически совместимы. Мне нужно знать, что то, что я чувствую, реально, и то, что он чувствует ко мне, не исчезнет в тот момент, когда я забеременею.

Рокан, конечно, был святым. Он дал мне пространство и вел себя так, как будто ничего не изменилось, что я ценю, и все же это делает меня еще более сумасшедшей. Иногда я просто хочу, чтобы он схватил меня и показал мне, что это не просто кхай, заставляющий его. Что он хочет меня такой, какая я есть.

А потом я вспоминаю о том, как он говорил мне, что я идеальна, и мне хочется засунуть руку в штаны и немного облегчить непреодолимую потребность, которую я чувствую.

Но я бы предпочла, чтобы это сделал он.

Вместо этого он берет меня на охоту. И рыбалку. И мы строим ловушки. Мы держим Пещеру старейшин (как он ее называет) в качестве нашей домашней базы и каждый день отправляемся на заснеженные холмы, чтобы продолжить мое обучение. А пока мы остаемся здесь. Может быть, мне следует расстраиваться из-за того, что он не забирает меня обратно к моей сестре, но мои мысли настолько поглощены Роканом и этим чем-то между нами, что я почти не думала о Мэдди, и это заставляет меня чувствовать себя виноватой. Я знаю, что она, должно быть, ужасно волнуется.

Я плохая сестра.

Этим утром Рокан спокоен. Обычно он приветствует меня утренней чашкой чая, и мы обсуждаем то, чему он хочет научить меня в этот день, как будто я его ученица. Это еще одна вещь, которая сводит меня с ума — как будто он может отключить все эти потребности и говорить об установке силков и подсечек для рыбы, в то время как я продолжаю наблюдать за его руками и представлять, как он делает непослушные, порочные вещи своими пальцами. Половину времени ему приходится повторять свои знаки, потому что я отвлекаюсь. Но сегодня? Сегодня он не болтлив.

«Чай? — спрашиваю я, присаживаясь рядом с ним у огня. — А потом мы выйдем и проверим ловушки?»

Он на мгновение задумывается, а затем качает головой. «Не сегодня».

«Что ты имеешь в виду, не сегодня?»

«Сегодня мы останемся в пещере. Мне не нравится, какая сейчас погода».

Я смотрю мимо него и прищуриваюсь на открытый дверной проем. Внутрь льется солнечный свет, и снег, который обычно скапливается у входа, выглядит тающим. «Погода? Сегодня солнечно!»

Он кивает и наполняет мою чашку чаем, затем протягивает ее мне. «Да. Но мне не нравится, как это ощущается».

Я закатываю глаза и беру у него свой напиток, дуя на него. Опять эти экстрасенсорные штучки? Серьёзно? Это то, что втянуло нас в это в первую очередь, не так ли? Если бы у него не было «чувства», он бы не пришел за мной. Он пытается убедить меня, что в его «чувстве» есть нечто большее?