Деревянный венец. Том 2 (СИ) - Веденеева Валерия

— Говорят, Тонгил тоже очень удачлив, — сказала Росана.

— Верно. Вот и посмотрим, чья удача окажется сильнее.

Глава 27

Опустив руку с жезлом Солнечного, Арон внимательно оглядел поле. Все проклятые скелеты превратились в пепел, как и должны были.

Теперь — призыв эмеаля Воздуха.

Над полем закружил вихрь, расширяя воронку, захватывая пепел, поднимая его все выше и выше.

Часть пепла осядет в облаках и выпадет с дождем, часть разнесется по дальним землям. А здесь, на поле старой битвы, вновь поднимется высокая трава и обретет дом мелкое степное зверье.

Какие-то из этих скелетов принадлежали предкам Кирка, так что обещание, данное южанину, Арон, наконец, выполнил.

Незадолго до этого выполнил он и то, о чем договорился с духами Великой Степи — нашел в Южных Княжествах попавших в рабство кочевников и выкупил их, причем выкупил в два раза больше, чем обещал. По договору с духами ему следовало освободить семьсот четыре человека, но на плантациях князя Инрода, куда Арон явился, рабов-кочевников оказалось почти полторы тысячи и ему не захотелось выбирать, кто из несчастных вернется домой, а кто останется и умрет на чужбине. Не такой это выбор, который легко сделать.

Теперь осталось еще одно дело, которое он давно задумал. Оно к долгам отношения не имело.

— Почтенный асэх Иллир, — Арон склонил голову в приветствии и пожилой жрец поклонился в ответ.

— Господин Тонгил. Или мне следует сказать "Ваше Величество"?

— Нет, не следует. Коронации пока не было, — Арон прошел внутрь храма, с любопытством оглядываясь по сторонам. За прошедшие полгода ничего здесь не изменилось, как не изменился и сам жрец, самому же Арону казалось, будто прошла целая вечность.

Немногие прихожане храма Многоликого или игнорировали его, или, если оборачивались, лишь безучастно скользили взглядом. Радога была далеко от столицы, здесь будущего императора в лицо не знали.

Жрец провел Арона в то же самое помещение, где они беседовали в начале осени. Только теперь окно было закрыто, и сквозь стекло Арон видел покрытые снегом кусты и беседки, а чуть вдали — застывший пруд.

— Вы ведь узнали меня? — спросил Арон и жрец чуть улыбнулся.

— Конечно, тарэс Тибор Цинт. Отпечаток души поменять куда сложнее, чем внешность.

— Именно поэтому я к вам и пришел. Вы единственный жрец, который видел меня сразу после воскрешения. Вы сказали тогда, что моя душа разделена на две половины, одна из которых черная…

— Все так.

— А сейчас? Что вы видите в моей душе сейчас?

Жрец подошел к своему креслу, сел, откинулся на спинку, сцепил пальцы на груди и долгое время молча смотрел на Арона.

— Душа стала цельной, — наконец сказал он. — Ровного серого цвета.

Арон кивнул — это было ожидаемо.

— Какой оттенок серого? Ближе к светлому или темному?

— К темному.

Вот как…

Хотя это тоже было ожидаемо. Неприятно, но ожидаемо. Оставалась только неясна ситуация с Прежним. Но как спросить таким образом, чтобы не выдать лишнего, того, что жрец не знает и что может оказаться уязвимым местом Арона?

— Асэх Иллир, вам известна суть моего испытания в храме Великой Триады? — начал Арон издалека.

— Нет, но из того, что я видел тогда и вижу сейчас, я могу сделать некоторые выводы, — мягко проговорил жрец.

— Вы могли бы этими выводами со мной поделиться?

В узких черных глазах жреца мелькнула добродушная насмешка. Предосторожность Арона он прекрасно понял, но никак не прокомментировал.

— Мог бы, отчего нет. Когда я сказал вам про двойство вашей души, черной наполовину, вы не удивились, не начали задавать мне вопросы. Значит, понимали, в чем дело. А двойство души, господин Тонгил, бывает только в случае одержимости. Стало быть, вы знали о том, что делите свое тело с душой призрака.

Арон молча скрестил руки на груди и жрец мягко улыбнулся.

— Экзорцизм в мои обязанности не входит, господин Тонгил, так что заострять внимание на этом моменте я не стал. И, судя по тому, что я сейчас вижу, проблема с одержимостью разрешилась благополучно. Душа призрака слилась с вашей собственной, верно?

Арон неопределенно пожал плечами. Жрец был почти прав — только вот призраком, которым был одержим Прежний Тонгил, являлся он сам и осознавать это было неприятно.

— Есть… некоторая проблема, — заговорил он наконец. — Слияние, о котором вы упомянули, действительно произошло и должно было стать абсолютным. Однако я до сих пор слышу у себя в голове голос… как вы сказали, "призрака". Не эхо былой личности, что было бы как-то объяснимо, а его полноценное разумное присутствие.

Жрец вновь уставился на Арона и в этот раз изучал его куда дольше.

— Нет, — произнес наконец. — Никаких намеков на двойственность или одержимость нет. Сейчас ни один жрец, не видевший вас прежде, не смог бы догадаться о произошедшем.

— Тогда как такое может быть?

Жрец потер подбородок.

— Могу предложить вам одно объяснение, — произнес задумчиво. — Хотя я ни в коем разе не утверждаю, что оно верное…

— Поделитесь.

— Сперва скажите — вы хотели этого слияния? Или же желали избежать его?

— Желал избежать, — отозвался Арон без колебаний.

Жрец кивнул.

— Что ж, это подтверждает мою теорию. В глубине сознания вы настолько сильно не хотели стать с "призраком" единым целым, что, когда это стало неизбежно, ваше внутреннее "я" создало двойника "призрака".

Арон моргнул.

— То есть я сам его создал? Зачем?

— Внутреннее "я" человека живет по иным законам и не подчиняется логике, — пояснил жрец. — Ваше моральное сопротивление слиянию было столь велико, что внутреннее "я" на него откликнулось. Но оно не всесильно и сделало то, что смогло. Оставило вам возможность верить, что полного слияния не произошло, что вы остались собой.

Арон поморщился.

— Но это самообман.

Жрец пожал плечами.

— Мы всю жизнь обманываем себя, это часть нашей природы. Человек, воспринимающий мир таким, какой он есть, неизбежно впадет в тоску.

Арон медленно покачал головой. Объяснение жреца было слишком… жреческим. Привыкнув заглядывать в души людей, они всему искали объяснения там, даже когда причина могла быть совсем в другом.

— Это единственная версия? — спросил он.

Жрец развел руками.

— Нет, есть и другая, но еще менее правдоподобная. Возможно, "призрак" тоже не желал слияния и отдал для него лишь часть своей сути, каким-то образом сумев зацепиться и остаться внутри вашей души. Но не представляю, как бы он сумел это сделать в практическом плане и почему тогда я не вижу ничего необычного.

Арон этого тоже не представлял.

"Есть еще и третье объяснение, — влез в мысли Арона сам предмет беседы, до того скромно молчавший. — Ты был так мною очарован, так искренне, по-братски, полюбил, что не захотел расставаться! И магия Тьмы выполнила твое желание."

"Очарован? — также мысленно прошипел Арон. — Полюбил? Да я бы размозжил тебе голову о ближайший камень, появись ты тут во плоти. Заткнись лучше!"

Прежний расхохотался — громко и искренне. Происходящее явно доставляло ему большое удовольствие.

Из Радоги Арон отправился не в столицу, а к своему замку, все еще закрытому куполом. Из державших осаду Светлых магов не осталось никого — они даже прибрали за собой, забрав все временные палатки и домики, зарастив травой выжженные проплешины на земле и даже засадив вырубленную на дрова просеку свежими саженцами. Все вместе это производило впечатление этакого молчаливого извинения: "Ошибочка вышла, господин хороший. Ты уж не держи на нас зла".

Арон похмыкал, все это рассматривая, потом вернулся в сам замок, пройдя сквозь купол. Своего создателя купол, естественно, пропустил. Снимать защиту, несмотря на изменившуюся ситуацию, Арон пока не собирался — в замке все еще хранилась как его личная казна, мало уступавшая императорской, так и собранные со всего мира артефакты. Расставаться с заложниками Арон тоже пока не спешил. Он отпустит их после коронации, после того, как родители живущих в замке детей будут вынуждены принести ему клятву верности. А пока не стоило лишать себя такого рычага воздействия на нобилей, готовых восстать в любой момент.