Снежный путь - Роман Ваалгин

— Есть хочешь? — Спросил он у неё, когда она вошла.

— Да. — Просто ответила она.

— Ну садись да ешь…

Она послушно села на пластиковый табурет и принялась за трапезу, а он, пока она ела, просто сидел и смотрел на неё. Девушка оказалась довольно симпатичной, но не больше. Правда, фигурка наполняла платье, что надо…

— Как тебя зовут? — Спросил он.

— Настя… — Ответила она, а у него внутри как будто что-то гулко ударило по возведённым Старейшинам барьерам.

Но она не дала ему осознать, что это было, спросив в ответ:

— А тебя как?

— Меня? А меня Охотник…

Когда они уже изрядно нарезвились и просто лежали рядом — он на спине, она на животе — он обратил внимание на один момент, на который в запале страсти не обратил внимания.

— Это у тебя что? — Спросил Охотник. — Хвостик что ли?

— Да, — смутившись ответила она, — небольшая мутация… я же с верхних уровней… а туда с каждым открытием Ангара проникает радиация… А денег у меня нет, чтобы его убрать… Да и уберу — всё равно останется запись в мед. карте, так что на нижних уровнях мне хоть как не жить… только вот работать… Он тебе противен?

— Да нет… — Ответил он. — Что ты? Он довольно мил.

— Правда? — Спросила она с надеждой в голосе.

— Правда. — Просто ответил он. — С ним ты напоминаешь большую кошечку…

— Вообще-то, — промурлыкала она на это, — моё время заканчивается, но я могу остаться с тобой до утра… Если ты не против, конечно.

Он не возражал.

Часть третья

ФАНТОМ

Глава 1. Подготовка к бессмертию

Оружие в его руках безостановочно изрыгало пламя в смутно угадывающиеся вдали сквозь дым и копоть быстро передвигающиеся фигурки. Но их было много, очень много. А в следующий момент у него неожиданно потемнело в глазах и его всего скрутило судорогой жуткой, нестерпимой боли, настолько острой, что он выронил из рук оружие и выкатился из укрытия… Неизвестно, сколько он пробыл в её объятьях, субъективно ему показалось, что целую вечность, но, когда он поднял голову, фигурки вдали почти не приблизились. А сбоку тут же раздался яростный шёпот:

— Ва ан лэда фер? Вент?[1]

— Ак нол![2] — Ответил он и бросился обратно в укрытие к оброненному оружию. И как раз вовремя. Там, где он только что лежал, земля стала вспухать огненными пузырями. И снова шёпот:

— Ва дрон винп?! Шужэт?[3]

На этот вопрос он не знал, что ответить. Вроде очень на то похоже и в то же время нет. Но времени на препирательства не было, поэтому он бросил:

— Ни.[4]

— Капо, радев! Мо нэж эв фирх. Ом кап а мин долен…[5]

Но это он и сам понимал. Он снова аккуратно высунулся из укрытия и дал длинную очередь, а потом резко откатился обратно. С той стороны холма полыхнуло несколько раз в ответ… Бесполезно. Противник слишком многочисленен… И хитёр. Как он взял их в клещи! Что там интересно на правом фланге? Жив ли кто-нибудь ещё? Наверное жив, раз пока их не изничтожают перекрёстным огнём. Солнце ещё не начало свой утренний бег, а они уже все обречены возле этих поганых болот, у дальнего неизвестного леса.

Но они должны держаться. Если они смалодушничают и отступят — противник пойдёт прямо, оставив только небольшой отряд для их сдерживания, а основные его силы пойдут в обход их армии и ударят в беззащитный фланг, с которого сняли всё, вообще всё, чтобы попытаться переломить ход сражения, длящегося уже второй месяц. И оставили только их небольшой отряд… И им нужно продержаться хотя бы до полудня. К тому времени посыльный уже доберётся до штаба и тогда можно будет считать, что они погибли не зря…

А они погибнут. Все до единого. Это стало очевидным ещё тогда, когда на небе светили звёзды, и их разведпост передал, что видит большое скопление противника. После чего связь прервалась…

Он уже смирился с тем, что сегодняшний день станет его последним днём. И странно — он не испытывал по этому поводу никаких огорчений и расстройств. Также он удивился тому, что совершенно не думает об оставленных позади, глубоко в тылу, родных и близких, о своей девушке… о долге, что он сейчас отдаёт своей Родине… Интересно только, что за долг отдают те, кто сейчас короткими перебежками приближается к их импровизированной позиции? Но об этом он тоже не стал думать. Просто не было времени. Надо было делать своё дело. И он делал.

Ещё раз выкатиться, ещё одна длинная очередь и снова обратно. И снова за холмом гул и вспышки, а сдёрнутая со своего места земля, их родная земля, сыпется на него сверху комьями, что глухо тумкают по его лёгкому пехотному шлему. И о друзьях он тоже не думает. Потому, что его лучшие друзья тоже здесь, только на правом фланге… Отдают свои жизни за то, чтобы он смог нажать на гашетку лишних пару раз.

Опять выкатиться, дать очередь и снова в укрытие. Но всё это лишь вопрос времени. Рано или поздно противник либо подойдет достаточно близко, чтобы перемешать этот холм с кровью тех, кто за ним прячется, либо сомнёт правый фланг и будет бить по ним в упор с ничем не прикрытой стороны… либо он сам просто не успеет откатиться в очередной раз. Возможностей хватало, а вот финал будет один и тот же.

Индикатор заряда заморгал красным. Не глядя, он выдернул израсходованную батарею, кинул её назад и провёл рукой по поясу… Он настолько оказался не готов к тому, что ощутил под своими пальцами, что специально посмотрел на боевой пояс, убедиться ещё и визуально. Одна батарея… У него осталась всего одна батарея! Он поднял глаза на затянутое дымом небо и отчётливо, контрастно осознал, что до полудня ещё очень далеко, а до бессмертия осталось совсем чуть-чуть.

И заряды кончались не только у него.

— Стин фер! Энолат анотар! Ли онерт фер, хе ида наат![6]

И над полем боя повисла сюрреальная на фоне разворачивающихся событий тишина. Интересно ещё — почему они не используют параболические мины? Это существенно упростило бы им задачу… Но, когда над его головой бесшумно скользнули четыре хищные тени, он понял — почему. А в следующий миг земля обернулась адом. Пламя вырастало прямо из неё и, широкой волной огненного