Военные катастрофы на море - Николай Непомнящий

Температура воздуха в течение суток колебалась от +4 до +9о по Цельсию, температура воды была 10 — 12,5.

Часы тянулись тяжело. Люди стали переохлаждаться, коченеть. Застывали полностью, волны смывали их с палубы за борт либо в трюм. Потом, спустя приблизительно месяц, выяснится, что в заполненном водой трюме было много трупов.

Когда в кормовой части баржи людей было еще около сорока человек, в их гуще находилась девочка лет одиннадцати-двенадцати, одетая в одно лишь платьице. Пока людей было сравнительно много, она барахталась в их гуще, ее поддерживали при накатах волн. Затем девочку навсегда поглотила волна вместе с теми, кто ее удерживал.

В конце концов волны сорвали руль и румпель и отбросили их за борт.

Кнехты высотою в рост человека стояли прочно, и на них еще держались обрывки манильского троса. Те, кто остался в кормовой части, продолжали удерживаться за эти кнехты-столбы и за обрывки манильского троса.

Число людей постепенно уменьшалось. Когда на тросе осталось человек двадцать, усилие общего сопротивления волнам уменьшилось настолько, что трос извивался подобно огромному змею, борющемуся с водяным валом. Людей мотало в разные стороны. Чтобы держать себя вместе с тросом, надо было предельно напрягать силы.

Много лет спустя капитан 1 ранга Толстобров Олег Леонидович помнил, что разговоров в то время они не вели, издавали только предупреждения: «Берегись! Волна!» Все внимание обращалось на волны образца «девятого вала». Люди стояли, крепко держась за манильский трос, но волны были такой высоты, что перекатывались и над ними.

Громкое предупреждение позволяло успевать глубоко вдохнуть воздух и покрепче ухватиться за трос или кнехт. И все же после схода волны недосчитывались людей.

Навсегда остались в памяти голое тело, которое то погружалось, то всплывало в наполненном водой провале баржи.

Со своим соседом по тросу Толстобров пытался держать полуобнаженную обезумевшую женщину, у которой погиб ребенок. Она стояла между ними, была очень обессилена. Сильная волна, накрывшая их, оторвала эту женщину и унесла в пучину.

Еще стояла надломленная мачта, и на ее рее сидел курсант.

Людей становилось все меньше.

Видели канлодку на горизонте, очень надеялись, очень ждали, когда же она подойдет. Сигналить ей было нечем.

К этому времени, выбрав удачный момент и курс, «Орел» подошел на пересечку курса «Селемджи» и, приблизившись к ней, контр-адмирал Заостровцев под угрозой оружия приказал командиру немедленно изменить курс и оказать помощь оставшейся группе людей на разрушенной барже.

В последние минуты на корме баржи остались курсанты Олег Толстобров, Лев Фейгин, Федор Пашков, Василий Максимов, старший политрук Носов. Теперь они держались только за кнехты, им хватало теперь места у самих кнехтов, и их больше не болтало на манильском тросе.

На палубе, кроме носового и кормового настила, ничего не сохранилось. Между бортами был огромный провал, заполненный водой.

В носовой части баржи людей было больше, вероятно потому, что там был невысокий полубак, возвышавшийся, по крайней мере, над уровнем кормовой палубы. Он все-таки оказывал некоторое сопротивление волне.

Последний раз в своей жизни Василий Максимов увидел старшего брата на палубе баржи метрах в сорока от себя за несколько минут до того, как первая волна перекатилась через баржу и смыла часть людей за борт. В тот момент Алексей сбрасывал с себя шинель, товарищи ему помогали. Через считанные минуты после того, как братья встретились взглядом, Алексей погиб.

В детстве братья часто ходили в лес. Обычно на обратном пути купались в реке Мологе. Однажды, едва научившись держаться на воде, Василий поплыл на глубокое место и чуть было не утонул. Алексей помог ему выбраться на мель.

На Ладоге Василий не мог отплатить брату тем же. Не мог сделать даже попытки, так как среди большого количества сброшенных с палубы в бушующую воду людей он не смог его увидеть.

Все время, пока Василий держался на барже, а затем находился на канлодке, у него была надежда, что брат попал на буксир.

Какая-то другая волна и Василия сбросила за борт и притопила глубоко под воду. Подняться на поверхность сначала не удалось, так как над головой оказалась плотная масса барахтающихся людей, а он оказался под ними. Стал задыхаться, но волны расталкивали, разбрасывали одного от другого, кого-то топили, кого-то поднимали наверх. Вынырнул Василий на поверхность, увидел, что баржа почти рядом, увидел на ее палубе группу людей, уцепившихся за канат. Пока не набежала новая волна, он успел подплыть к барже и ползком добраться до людей и также уцепился за канат.

Сбиваемые с ног тяжелыми волнами и сильным ветром, замерзающие и слабеющие все больше и больше, они все же многие часы продолжали бороться со штормом.

Василий оставался одетым в летнюю форму, в какой-то мере это согревало, пошло на пользу и то, что не успел снять второй ботинок. Нога, оставшаяся без ботинка, распухла от холода. Василий помнит, что в первый момент на манильском канате было человек пятьдесят. Вели себя достойно, подбадривали друг друга.

Те из ребят, которые совсем разделись, коченели от холода, не могли бесконечно держаться за канат. Более тяжелые волны накрывали их, отрывали кого-то и уносили в глубины, даже не показывая на поверхности.

Из доклада командира канлодки «Селемджа» капитана 3 ранга М.И. Антонова было известно, что 16 сентября в 21.00 на рейде Новой Ладоги этот корабль взял для буксировки в Осиновец баржу с грузом в 400 тонн муки и 460 бойцов пополнения для Ленинградского фронта. В 22.00 «Селемджа» вышла в рейс.

17 сентября в 3 часа 50 минут в трюме баржи была обнаружена течь воды, волны ломали на барже даже кнехты, корпус трещал, и вода в трюме прибавлялась.

Бойцы стали стрелять, это было их сигналом об аварии с просьбой о помощи. Крен достигал 35 градусов. Под воздействием штормовых волн буксирные тросы лопнули, и баржу понесло к валунам банки Северной Головешки.

При отсутствии сигнальных огней на маршруте в ночные часы для канлодки было опасно сбиваться с фарватера. Чтобы каким-либо способом сдерживать дрейф баржи, «Селемджа» встала на якорь и осталась держаться там до рассвета.

С рассветом в районе Северной Головешки Антонов обнаружил лишь обломки от баржи и плавающие мешки с мукой. Бойцы погибли.

В дневное время этой канлодке пришлось отражать налеты авиации противника.

После приказания контр-адмирала Заостровцева «Селемджа» подошла к барже №752 около 16 часов.

Сначала канлодка подошла бортом. С нее бросили на воду концы со спасательными кругами.

С баржи к ним бросились курсанты, но в то же время волна отбросила корабль, вследствие чего многие люди не успели схватиться за круги.

Обессиленные долгой борьбой со стихией, потерявшие подвижность от длительного переохлаждения, они не могли уже держаться на воде самостоятельно и погибли в эти минуты.

Когда канлодка снимала оставшихся людей, Василий снова был на волосок от смерти. Ему бросили на конце спасательный круг, матрос подтянул Василия к борту и схватил его за руки, но Василий выскользнул из них и начал тонуть. Однако набежавшая волна вдруг подняла его, подбросила вверх по борту, и в тот же момент теперь уже двое матросов с борта схватили Василия за руки и рывком вытащили на палубу.

Запомнилась Василию жутко смеющаяся женщина с наброшенными волной на лицо волосами. Она какое-то время держалась в люке на палубе баржи, а затем была сброшена волной за борт.

Командир зенитной артиллерии канлодки «Селемджа» Григорий Иванович Саночкин спустя многие годы после войны зрительно помнит, как примерно в метре от правого борта женщина, не в силах держаться за конец-веревку, отпускает ее и сама буквально свечой спускается в глубину, тонет, а ее длинные прямые волосы колышутся пшеничным снопом в прозрачной воде Ладоги.

Затем канлодка подошла своим носом с подветренной стороны и, подрабатывая винтами, удерживалась теперь плотно. Концы с кругами бросили прямо на палубу. Это было уже надежнее, хотя сил у людей хватало лишь только на то, чтобы держаться за круг либо за конец. Когда Пашкова вместе с кругом подтянули к фальшборту корабля и сказали: «Лезь на палубу», — он не смог этого сделать, руки и ноги не поддавались желанию двигаться. Его вытащили матросские руки.

Толстобров промедлил к кругу и бросился прямо в воду, когда канлодка стала отходить от баржи, или, может быть, ее отводила волна, проплыл десять-пятнадцать метров, схватился за штормтрап, опущенный с ее полубака. Сил хватило только подняться до фальшборта канлодки, там его подхватили матросы и отвели в теплое машинное отделение.

За пять заходов к барже «Селемджа» сняла только 24 человека. Это были последние.