Отель с видом на смерть (сборник) - Алексей Макеев

– Опасная должность, – уважительно заметил Максимов. – Простите покорно, но вы производите впечатление относительно порядочного человека, в то время как ваш хозяин… Хотя могу и ошибаться. Спасибо за информацию, господин Коржак.

Необъяснимо потянуло в бильярдную – поразмяться с кием. Давно он не брал в руки этот шикарный мужской инструмент. Он нанес удар, метко поразив пустой борт, когда кресло с высокой спинкой бесшумно провернулось и в непосредственной близости образовалась неприятнейшая физиономия Шалевича. Максимов вздрогнул – эффектно, черт возьми… Форменный демон. Спина прямая, руки на подлокотниках, взгляд буравящий, безжалостный. Рогов не хватает.

Максимов отложил кий и выстроил за спиной принятый у католиков жест защиты от сглаза – вытянул мизинец и указательный палец.

– Являетесь, как Мефистофель… – кожа на висках натянулась, что-то сжало голову, – и прожигаете, точно лобзик. Это эффектно, Дмитрий Сергеевич, честь и хвала, но зачем?

Шалевич остался весьма доволен произведенным впечатлением. Развивая успех, оторвал локти от подлокотников и хищно подался вперед.

– Кто бы объяснил мне, Максимов, – выцедил сквозь зубы, – почему вы мне так не нравитесь?

– Потому что я не девочка, – справился с испугом сыщик. – А что, Дмитрий Сергеевич, я успел наступить на вашу любимую мозоль?

– А вы не догадываетесь?

– Нет. Если вы о ночном происшествии, то мы уже разобрались с Коржаком – сойдясь на том, что имело место досадное недоразумение…

– К черту ночные происшествия! – рявкнул Шалевич. – Доходят слухи, Максимов, что вы распространяете порочащие приличную публику измышления. Во-первых, это не совсем этично, во-вторых, не очень полезно для вашего здоровья. Я знаю, вы любите ходить по краю, но в данном случае вас явно заносит. Остерегайтесь. Еще одно неосторожное высказывание или, не дай бог, движение, и за вашу жизнь не дадут даже фантика.

Шалевич бесшумно поднялся и, ступая как кошка, покинул бильярдную. Растворился в гулких залах.

Виски отпустило – груз невероятной тяжести свалился под ноги. Гнетущая энергетика у иных людей – поистине дьявольская… Максимов уныло катал шары, пытаясь сосредоточиться. А стоит ли садиться на ежа без штанов? «Порочащие приличную публику измышления» – это из какой области? По-видимому, последняя беседа с Ухватовым и неосмотрительное высказывание об «иуде» не прошли мимо ушей Шалевича. Но при чем тут слухи? Дело в современной подслушивающей аппаратуре, добравшейся до такого уровня, что осталось только мысли читать. Беспроводной клопик, прилепленный где-нибудь под кроватью. А еще Максимов с пронзительной ясностью понял, что безопасность коллег и его собственная отныне обеспечены только наличием в доме живого и невредимого Ухватова.

5

– Гадюшник какой-то, – капризно жаловалась Екатерина, отправляя в рот хрустящую куриную кожицу. – Уж лучше банду геронтофилов обезвреживать. Я бродила по территории и честно пыталась работать. Они все врут или недоговаривают. Причем ссылаются на то, что ты их уже допрашивал. Двое предложили прошвырнуться до ближайших кустов – неожиданно, да? Знаешь, Костик, это невыносимо. Домой хочется. Чует мое слабое сердце, проторчим мы в этой избушке до зимы, а в итоге останемся безработными.

– Или просто не останемся, – вставил Вернер.

– Тоже мысль, – согласилась Екатерина. – Кстати, Костик, твое мирное сосуществование с местной управляющей – довольно серенькой, между нами, личностью – не осталось незамеченным, я все вижу.

– А мое существование с остальными фигурантами ты, выходит, проглядела? – возмутился Максимов.

– Нет, не проглядела, – бесстрастно отбила выпад Екатерина, – но данное существование наиболее запомнилось. Ты совсем не ешь, Костик, почему? В этой забегаловке прилично кормят. Хочешь рулетик из говяжьего языка с икоркой? Или сырной мексиканской запеканки?

– Не делай из еды приключения, Екатерина, – пробурчал Вернер.

– Аппетита нет, – огрызнулся Максимов. – Сами ешьте. У меня Шалевич до сих пор из головы не идет.

– Ешь, Костик, ешь, это издержки. Придет в процессе…

– Кто придет во время еды? – испугался Максимов.

– Аппетит. Чего ты пугаешься?

– А я охрану пытался разговорить, – сладострастно чавкал Вернер, – но это юмор в коротких штанишках. Проще разговорить немого Петровича или камень у дороги. Им плевать, что указом свыше детективам «Профиля» разрешено задавать вопросы. Впрочем, некоторым надо отдать должное – на вопросы они отвечают. Но совсем не потому, что знают ответы.

– А почему?

– А потому что спрашивают. Это выглядит забавно. Не беседа, а диалог глухого со спящим. Кстати, некоторые из этих людей когда-то работали операми в Главном управлении МВД по федеральному округу. Помните чистку полтора года назад?

– Под непосредственным управлением Косаренко, – сообразил Максимов. – Но не думаю, что они до наших дней верны этому винному бочонку. У Косаренко корешей и без этих бездарей хватает.

– А также недругов, – подхватил Вернер. – Брали в апреле одного майора: наладил у себя в коттедже производство фальшивых денег и документов. Изъяли два типографских станка, громадное количество упакованной продукции и двух азербайджанцев-«первопечатников» – не сам же майор у станка стоял. Дипломы штамповали, акцизные марки, деньги… По слухам, лучший кореш Косаренко, а за две недели до ареста не поделили барыш, расплевались.

– Подозреваю, лапа Косаренко простирается не только на родные органы, – вздохнул Максимов. – Шевелев тут недавно жаловался на судью Анищенко – трехэтажным крыл. Обидно, ты не слышала, Екатерина. Поймали пушера – стоял, наглец, у самой мэрии и наркотой торговал. Менты подсуетились, блестяще сделали работу. В кои-то веки! Замели, одним словом. При обыске нашли триста штук экстези, полтора грамма кокаина, реладорм, эфедрин и кучу помеченных купюр. И видеокассету со съемкой предоставили. Хоть ты тресни, все улики, больше ничего не надо. Отправили дело в суд. И что, вы думаете, сделал судья? Посадил? – нет. Отправил на доследование? – нет. Он его – ух!.. выпустил. Под подписку о невыезде.

– И больше его не бачили, – захохотал Вернер.

– Разумеется. Менты обиделись страшно, а что делать? Судья Анищенко – дальний родственник Косаренко и социально близкий элемент. Кто кого прикрывает – даже неинтересно.

Троица детективов сидела в пустой буфетной, дожевывая обед. Гости давно поели. Приходящие повара унесли остатки еды в подсобку и терпеливо ждали, пока детективы насытятся.

Внезапно появился Марголин. Вошел в буфетную, косо глянул на сыщиков и, вздернув нос, порулил на кухню. Через минуту вышел с доверху нагруженным подносом, одарил компанию в углу очередным косым взглядом и гордо удалился. Максимов машинально посмотрел на часы: 16.02. Очевидно, Ухватов вовремя не поел, а тут спохватился, но по ряду причин предпочел откушать в апартаментах.

– Я имею как минимум четверых подозреваемых и трех кандидатов, – уныло сообщил Максимов, – хотелось бы к вечеру этот список сократить.

– Мы слушаем тебя внимательно, работящий ты наш. – Вернер вытер салфеткой рот и преданно уставился на шефа.

В этот миг огромное здание огласил истошный женский крик – и спокойная загородная жизнь полетела кувырком!

В этом доме неплохая акустика. Крик взмывал к потолку и бился раненой птицей под перекрытиями. Екатерина выронила вилку:

– Страсти-то какие…

– Где это? – вскочил Максимов.

Вернер ошарашенно вертел головой.

– Не знаю, командир…

Кричали где-то далеко – явно не на первом этаже. Скверные предчувствия уже на месте – скребут и злорадствуют. Не сговариваясь, детективы бросились наверх. Крик – уже не столь пронзительный, с перерывами на скулеж – продолжал будоражить. В западном крыле, за изгибами коридоров, на северной лестнице! Хвостом кометы мелькнули пятки охранника. Пронесся встревоженный Коржак, едва не споткнувшись о поднос, который выронил Марголин…

– Держись, крошка, – умудрился еще пошутить Вернер, – помощь уже в пути…

Картина на северной лестнице им предстала, конечно, безобразная. Сбежались все – даже те, кто плотно поел. Первым делом взор порадовали проломленные, хлипкие перила на галерее, затем горничная Юля, застывшая на второй ступени, рыдает в голос, в лице ни кровиночки, к груди прижимает стопку чистого белья. И наконец, внизу, у подножия лестницы, – скрюченное, лежащее ничком тело, принадлежащее ни много ни мало Ухватову С. С. (в смысле А. А.)!!!

– Бедная Юлечка, – прошептала Екатерина, – снова вляпалась…

– Очевидно, диагноз, – пробормотал Вернер. – Судьба у нее такая – от прецедента к прецеденту.

– Не знаю как Юлечка, – выдавил из себя Максимов, – но нашей участи теперь точно не позавидуешь.

С этой минуты не стало покоя в доме. Карнавал страстей, безудержных эмоций и хамского поведения.