Пособие для начинающих шантажистов - Ирина Потанина

— Я не верю тебе, — резко перебил Александр.

— А я тебе! — уже перешла на повышенный тон Вика.

— Послушай, — Александр явно был совершенно сбит с толку, — Я не могу так. Я не знаю, когда ты говоришь, то, что чувствуешь, а когда просто ублажаешь своё самолюбие… Давай встретимся?

— Последняя встреча перед окончанием рекламной акции?! — Вика уже видела всё в мрачных тонах, — Да, мы же прекращаем контакты только с завтрашнего дня… Отчего бы и не встретиться сегодня. Когда?

— Через полчаса. Где тебе удобно?

Безлюдная центральная аллея городского парка катилась из-под ног каменного Ленина в окружающую тьму. Виктория стояла под единственным работающим фонарем и всерьез сомневалась в добрых намерениях Александра и своем психическом здоровье. Почему было не встретиться, как все нормальные люди, в каком-нибудь оживленном месте? К чему этот антураж таинственности? Впрочем, ведь это она сама предложила встретиться подальше от любопытных глаз. Когда чьи-то руки закрыли ей глаза, Вика ничем не выдала своего испуга. Знакомый до мурашек по коже голос попросил угадать, кто это.

— Ни один нормальный человек не станет появляться таким идиотским образом. Следовательно, это ты, Александр, — насмешливо ответила Виктория и обернулась.

Они стояли и смотрели друг на друга целую вечность. И всё было уже хорошо. И оба они вдруг поняли, что не сломались в своих предыдущих жизнях именно для того, чтобы плутающие тропинки судьбы привели их сейчас сюда. Чтобы стоять молча на единственном среди окружающего океана тьмы клочке света, глупо улыбаться, не слышать ничего, кроме гулкого биения собственных сердец и впитывать, впитывать, впитывать глазами любимый образ, оказавшийся именно таким, как и должно, как и представлялось. Ветер сорвал с Виктории шляпу, и подобранные было волосы в ужасе заметались по плечам. Александр уверенно взял Викторию за руку и смело шагнул в окружающую тьму. Они бежали за шляпой и почему-то смеялись. Беззаботно, как дети. Потом долго молча бродили по безлюдной аллее. И Александр ни на секунду не выпускал Викиной руки. И это было так по-юношески трогательно, так необычно для Вики, что капельки слез незаметно катились по её щекам. Виктория чувствовала, как теплая уверенность и вера перетекают в неё сквозь ладонь, жалела себя прошлую, которая, бедненькая, жила без этой аллеи, без этого ветра и без этого человека, и плакала потихоньку. А потом они долго целовались, почему-то опять под фонарем, и губы его становились всё настойчивее, и руки ласкали Викторию всё более требовательно. И они, шутя, удивлялись тогда, что вот им, взрослым обеспеченным людям, совершенно некуда сейчас пойти, потому что он живет с родителями, а она с дочерью, которая не привыкла к ночным гостям. И как только можно было дожить до такого возраста и не заиметь схемы поведения в подобных ситуациях! Уже рассвело, и первые прохожие торопливо выслеживали общественный транспорт, опаздывая на работу, когда Александр подвел Викторию к её подъезду, легко взмахнул рукой на прощание и, улыбнувшись, по-мальчишески перепрыгивая через лужи, отправился ловить такси. По дороге он купил у какой-то ранней бабушки маленький букет ранних подснежников. Вика ехала в своем лифте, уткнувшись носом в этот букет, и никак не могла убрать с губ глупую улыбку. Не могла и не хотела. В конце концов, она тоже имела право быть счастливой.

Утром еще раз звонили из агентства услуг, интересовались, было ли вчерашнее решение Виктории окончательным. Вика раздраженно подтвердила бесповоротность своего отказа и попросила впредь её не беспокоить. Сердце почуяло неладное, но Вика гнала эти мысли. Гнала весь этот день, весь следующий, всю следующую неделю. Александр больше не появлялся. Получалось, что и встреча их тоже входила в плановое мероприятие «демонстрации возможностей». Вика снова превратилась в машину. Она ела, спала, ходила на работу, делала уроки с дочерью, улыбалась клиентам, советовалась с коллегами. Но все это, как бы была и не она, а лишь оболочка, состоящая из повседневных обязанностей. В конце концов, Виктория не выдержала и начала поиски. Нет-нет, она не собиралась завязывать вновь какие-то отношения с этим, как она считала, подлецом. Ей просто хотелось увидеть его в повседневной жизни, узнать, откуда он такой взялся, посмотреть в глаза, понять, как можно было так бессердечно играть чувствами. Впрочем, она и сама не понимала, зачем ей нужно было искать Александра. Оказалось, что у неё нет почти никакой информации о нем. Собственно, в «Клуб Знакомств» Виктория пошла ради поисков. Ведь Александр упоминал когда-то об этом клубе, говорил, что знаком с хозяином. И потом, когда Санька заявил, что тоже знаком с хозяином Клуба, Виктория осталась общаться с ним в надежде выяснить что-то об Александре. Это потом уже она напилась и решила назло Александру поехать с этим случайным знакомым. «Смотри, родной, до чего ты меня довел. Таких, как ты, оказывается, множество. И я не желаю делать никакой разницы между тобой и этим вот ловеласом,» — зло шептала она в окружающую тьму, направляясь к такси с ожидающим её первым встречным.

20. Глава двадцатая, в которой дело начинает потихоньку распутываться, а герои, напротив, запутываются окончательно

Виктория говорила, говорила, говорила, уже даже не замечая катящихся по щекам слез, не вытирая их.

— А теперь этот шантаж. Понимаешь, Александру я рассказывала про себя всё. Он очень хорошо меня изучил за эти десять дней. Я сама, дура, открывалась. Похоже, он засек моё появление в Клубе Знакомств и не растерялся. Схватился сразу за фотоаппарат. Возможно, Санька был его сообщником. А может, Александр действовал самостоятельно… Последовать по пятам за увозящим меня такси было совершенно не сложно. Тем более, что, я знаю, у Александра есть машина. Представляешь, он дождался, пока Санька уедет, наделал свои гадкие фотографии, и ушел, хладнокровно бросив меня замерзать! Я рассказывала ему про мужа. Боюсь, он попытается воспользоваться этой информацией, шантажируя меня еще и ею. Черную розу, в данном случае, можно расценивать, как открытое объявление войны. Откуда я знаю, может, он и вправду записывал наши разговоры на диктофон. Боже, как я смогла позволить себе так расслабиться! Господи! Что же это за мир такой, где каждый сам за себя, где надо всегда знать, что, одалживая человеку топор, ты рискуешь остаться без головы! Ведь он предал меня, даже он предал, ради каких-то денег, ради этих, как он сам говорил «дурацких бумажек»!»

Виктория в очередной раз слово в слово повторяла сейчас мои мысли. Я сидела, боясь шевельнуться. Малейшее движение могло расплескать наполнявшую меня до краёв боль и вылиться истерикой на совсем уже расшатавшиеся нервы Виктории. Такого удовольствия я ей доставить не могла. Итак, он предал меня. Шурик (а описываемый Викторией Александр являлся моим бывшим вторым мужем) предал меня. Это я придумала когда-то игру «мечталки», я открыла, как прекрасны ночные прогулки по безлюдному городскому парку. Половина фраз, которыми он обхаживал Викторию, была дословно переснята с наших с Шуриком диалогов. Как он мог?! Все бережно хранимые моей памятью привычки, словечки, манеры, почти интимные, выращенные между нами временем, дарованные откуда-то свыше, — всё это он собрал в кучу, дабы бросить к лакированным шпилькам другой женщины. И главное, кому?! Искусственной до последнего зуба карьеристке с пластмассовой душонкой и сердцем из папье-маше… Он, так отчаянно боровшийся за естественность, вдруг кардинально изменил свои взгляды. Ради чего? Ради денег? Всё это никак не поддавалось никакой логике. Неужели нельзя было придумать что-нибудь своё, не оскверняя воспоминания о нас прикосновениями посторонних?! И почему он ничего не рассказал мне? Мог бы довериться, объясниться… Я вдруг вспомнила, как Шурик отреагировал, заметив, что в Форде со мной ездила женщина. Он врал мне тогда про дедуктивный метод! Зачем? Неужели нельзя было прямо спросить, не Силенскую ли я подвозила… Неужели я настолько не заслуживаю доверия? Больше всего мне хотелось сейчас встать и уйти. Прочь от этого лживого маскарада! Не видеть никого, не знать, не общаться… Потому что общаться, не веря, мне было больно, а верить я больше уже не могла.

Дверной звонок, коротко рыкнув, прервал мои рассуждения. И я, и Виктория разом кинулись к зеркалу, приводить себя в порядок.

— Смотреться в одно зеркало — плохая примета, — неудачно пошутила Вика, вытирая подтеки под глазами, — Влюбимся в одного и того же.

Я истерически расхохоталась. Виктория испуганно шарахнулась и пошла открывать дверь. Смех вывел меня из ступора. Злое веселье в обнимку с азартом пьяно покачивались в моем воспаленном мозгу. Я едва сдерживалась, чтобы не наделать глупостей. Подтянутое и напряженное отражение насмешливо щурилось на меня из зеркала. Стало вдруг отчетливо ясно, что отстраняться сейчас я не имею ни малейшего права. Начатый спектакль необходимо было доиграть до конца. Тем паче, что теперь я пошагово знала, что именно делать дальше. Увы, время близилось к полуночи, а, значит, пришлось отложить воплощение уже сложившегося в мыслях плана на завтра. Не решившись беспокоить домашних Шурика в такое время, я пообещала себе завтра же узнать истинные намерения второго бывшего мужа, пока никому не выдавая его личности.