Огненная купель Шантунга - Александр Борисович Чернов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Под градом русских снарядов, доставшихся ему от «Трех Святителей» и «Сисоя» во время боя на контркурсах, а также нескольких десятидюймовых «подарков» с «Памяти Корейца», любой другой броненосец любого другого флота мира уже или затонул бы, или как минимум вышел из строя. Но «Асахи», несмотря на выбитую недавно кормовую башню, вскрытую, как консервным ножом, вторую трубу, взрыв в носовых казематах левого борта, упавшую почти до четырнадцати узлов скорость и принятые без малого полторы тысячи тонн воды, упорно, хотя и постепенно отставая, шел в строю японских главных сил.
В момент отворота Того от русской линии командир броненосца, капитан первого ранга Ямада, без пяти минут контр-адмирал, украдкой от подчиненных даже облегченно вздохнул – он надеялся, что теперь у его корабля появился шанс…
– Мы выпустили уже почти сорок снарядов, и что? – снова начал Тыртов, не отрываясь, впрочем, от дальномера. – Еще час-полтора такой стрельбы, и все! Можно сидеть курить до конца боя: те снаряды, что в бывшем погребе трехдюймовок, до конца боя к нам сюда не перетащить. А результат? По «Идзумо» – в молоко. Ну, в задницу «гальюну» разок врезали, и то без видимых серьезных последствий. Да этому вот мастодонту раза три точно вкатили, и что? Опять потушился, холера! Идет себе как ни в чем не бывало. – Слушай, Дмитрий Дмитриевич, ну что? Что ты хочешь, чтобы я тебе доброго ответил, а? – Выцеливающий в прицел «Асахи» Диких был недоволен стрельбой своей башни не меньше командира, но из принципа с ним не соглашался. – Мне что, сплавать к Того, спросить у него, куда мы попали? Так он сам не знает, какой снаряд от кого прилетел! И вообще, броненосцы – это вам не «Якумо». Тут шкура другая.
– По теории столь нелюбимой вами вероятности, – не упустил шанса поддеть товарища более образованный Тыртов, – мы должны были уже попасть раз шесть-семь. А я видел три, хотя кое-кто и утверждает, что четыре… Вертикаль готова, как поймаешь – бей!
– Выстрел! – почти мгновенно раздался отзыв отвечающего за горизонтальное наведение Платона, и после полуминутной паузы ожидания падения снаряда, во время которой тишину в башне ни рисковал нарушать никто: – Падения снаряда не наблюдаю. Ты видел?
– Нет. Опять как в воду канул. Это просто какая-то…
Продолжение ответа Тыртова было заглушено взрывом у их башни очередной японской ответки…
На самом деле, с меткостью у единственной десятидюймовки рудневской эскадры все было в порядке. Проблемы были скорее с удачливостью. Бронебойные снаряды, попадая в японские корабли, часто проходили навылет, снеся, например, кормовой мостик на «Асахи» и чуть позже продырявив ему ют и выломав половину адмиральского балкона, что в бою совершенно безвредно и абсолютно не наблюдаемо с дистанции в несколько километров.
В завязке боя один из дальних выстрелов почти вывел из игры «Идзумо», попади он под таким углом в палубу, но… Промах в пять метров при стрельбе с дистанции в шесть миль – это накрытие. То есть прицел взят абсолютно верно, и корабль противника был вполне в эллипсе рассеивания, но все равно – промах.
Один из «не наблюдаемых» снарядов вывел из строя кормовую башню на «Асахи», но на «Памяти Корейца» этого попадания не заметили. Зато огонь «Фусо», на котором, похоже, справились, наконец, с управлением, начал доставать русский корабль все больше. И вот его-то замечали на русском крейсере все. Сначала подбило кормовой мостик, а теперь, судя по начавшему поступать в башню дыму, на баке начинался серьезный пожар.
– Господа бога душа мать, блудницу вавилонскую в койку со всеми апостолами! – Судя по выражениям Дикого, для башни последнее попадание тоже не прошло даром. – Гидравлика накрылась! Вручную я пока этого гада еще удерживаю, заряжайте быстрее, скорость наводки совсем никакая, если сменим курс – не поймаю его снова! Как только угол выставишь сразу…
– Башню влево!!!
По яростному рыку прапорщика пара самых здоровых матросов начала с гиканьем вращать тяжеленные маховики ручного привода. Но башня поворачивалась ужасно медленно, для поворота с борта на борт на ручном приводе требовалось около шести минут, и «Асахи» вот-вот неминуемо должен был выскользнуть из прицела…
– Выстрел! – перебил погоняющего уже истекающих потом матросов напарника Тыртов, не отрываясь от визира.
Лейтенант торопился использовать как можно больше снарядов до того, как поломка гидравлики окончательно выключит их из боя. На попадание при таком, с позволения сказать, наведении он на самом деле не особо-то уже и рассчитывал. Но вдруг – да повезет!
– Попадание!
– Ого-о… – Тыртов сперва не поверил своим глазам: все дневные труды, все месяцы подготовки и десятки выпущенных в бою у Кодзимы и на учениях снарядов – все это было не зря. Весь пот, мат, мозоли окупились сторицей, когда казалось, что все шансы упущены окончательно. – Платон! Братцы, вот теперь мы, кажется, ей-богу, попали…
На борту «Асахи», ясно видимая в прицелы и дальномеры, вспухала жирная клякса черного дыма с багровыми прожилками выбивавшегося вверх огня. Там, на месте третьего нижнего каземата левого борта, что-то взрывалось и полыхало. Вот вверх выбросило еще одну высоченную шапку дыма, из которой что-то разлеталось фейрверком, поднимая вокруг корабля пенные всплески, а в небо вдруг вонзился столб пламени, достигающий среза труб…
– Ура!!! Мы попали! У японца крен! Уже градусов десять на левую! – в голос завопил лейтенант.
– Получи, зараза… – устало вытер лоб Диких. – Если кто хочет посмотреть на дело рук своих, ребята, как зарядите орудие, можете сбегать на верхнюю палубу, глянуть. Такое вам, салажатам, в жизни, может, больше и не увидеть. Мы на циркуляции, Дмитрий Иванович, пока не встанем на курс, не знаю куда наводить. А вручную ворочать башню просто так незнамо куда – без толку.
– Остаток снарядов – двадцать семь, заряжаем фугасным, бронебойных в погребе осталось пять штук, пока побережем, – поддержал его Тыртов, не в силах оторвать глаз от «Асахи», на котором что-то продолжало взрываться, и не думая затихать. – Мать честна… Да он же валится! Честное слово, Платон Иванович, дорогой, мы его все-таки достали!
Но его крик был обращен уже в спину старого сверхсрочника, тот сам не удержался и выбежал из башни посмотреть на первый в жизни утопленный им линкор…
После войны дотошные эксперты подсчитали, что при поражении каземата или башни шансы на взрыв погребов боезапаса для орудий картузного заряжания были около десяти
