Ёдок. Рассказы - Виктор Мельников

Вдали митинговали, санкционированная истерика. Было слышно, как на рок-концерте, кто-то надрывался в микрофон, а толпа поддакивала:

– Привет бандерлогам от сетевых хомячков! Такая странная штука: бандерлогов звали, и они пришли. А где тот парень, который звал? Где тот, кто улыбался с экрана и ухмылялся – где этот человек? Вы его видите?

– Нееееет!!!

– Он здесь?

– Нееееет!!!

– Возможно, просто во времена Киплинга не было телевизора. Тогда бы сразу было понятно, кто здесь питон, а кто маленький трусливый шакал. А сейчас они с помощью своего зомбоящика пытаются сказать нам, что они действительно большие и страшные звери. Но мы знаем, кто они – маленькие, трусливые шакалы. Это так или нет?

– Дааааа!

– Да или нет?

– Дааааа!

Василий посмотрел вниз. Вдруг страшно ему стало. Никогда страшно так не было. И он сделал шаг назад. Самая лёгкая смерть – упасть с высоты или выстрелить себе в висок. Но храбрость исчезла вместе с Орденом Мужества.

Одевшись, Василий спустился на лифте, попытался найти награду. Он видел, куда упал Орден. Но его там не было. Неужели подобрали?

– Привет! – раздался женский голос за Васиной спиной. Он был так знаком ему. Вася медленно обернулся. – Случайно не эту медальку ищешь? – это была Оля. – На, возьми, не разбрасывайся такими дорогими вещами.

Он забрал награду, спрятал в карман.

– Мне кажется, я проявила мужество, чтобы зайти к тебе. Чего стоишь, как карандаш в стакане? В гости я пришла! И бананов купила, которые ты любишь…

– Судьба зашла в мой тёмный лес, – молвил Василий.

– Чегооо?

– Красавица, я говорю, бананы пошли есть, я рад тебя видеть! – оживился он и обнял Олю за плечи. – Идём.

Шиза

Если зайти в квартиру Коха, Валерием Николаевичем которого зовут, нищета, бедность крайняя. Нигде, что называется, ничего нет, ни мебели, ни телефона, ни еды какой-либо толковой в холодильнике, шаром покати, словом. Одна кровать скрипучая, стул да стол и телевизор чёрно-белый, маленький, дачный вариант. Это на первый взгляд. Зато в сейфе, спрятанном в кладовой, лежит ноутбук, трубка сотовая, дорогая шмотка, часы и золотой браслет о-го-го – оденешь, ночью сразу снимут в подворотне. Короче, голый, что святой, как говорится, если, конечно, он не прибедняется, а Валерий Николаевич так и делает, как мы уже заметили. Именно в пятницу он прячет всё самое ценное в сейфе, закрывает кладовую на замок – и вперёд, мол, знай наших!

А вообще, Валерий Николаевич Кох экономист, работает в крупной международной компании, зарплата у него цифра пятизначная, зеленью окрашенная, всё путём, в самом деле, красиво. С понедельника он ценный работник, значимый для компании, для сослуживцев – Валерий Николаевич, и только, а в последний рабочий день недели, покидая пределы офиса – он Валерик-распиздяй, забулдыга и дебошир.

Валерик всегда просыпается с бодуна. Он отыскивает заранее спрятанные Валерием Николаевичем пять сотен – жизнь удалась! – и идёт в ларёк за стрёмным пойлом. Именно за ним, потому что, представьте себе, пить водку, купленную в супермаркете, для него дорого. Зачем платить за акциз – правда? – если результат один и тот же, и он не изменится от содержимого в бутылке.

Галка, ларёчница, толстая тётка лет пятидесяти, знает Валерика ни один год. Она встречает его, как родного сына, делает ему замечания, типа, Валерик, сколько пить-то можно, остепенись. Валерик предлагает Галке выпить вместе с ним, она не против, всегда – за. Полбутылки разлиты по пластиковым стаканчикам, Валерик произносит тост: «За тебя, Галя!» – и смотрит, как Галка первой опрокидывает водку в рот, затем пьёт сам. Сосиска напополам. Глубокий вдох, выдох, до завтра, пока-пока…

Пить одному оставшуюся водку Валерику, пожалуй, не позволяет достоинство, что ли (три с половиной бутылки, значится). Он идёт на соседнюю улицу, где его всегда ждут. Дружбаны, Витёк и Сеня, встречают его, а вместе с ними – Мара, миловидная потаскушка, не взять, не отнять, как некое дополнение к выпивке, солёная закуска, без которой не обойтись, однако.

Витёк встречает Валерика хлопком по плечу и от этого мощного плеча отлетает в сторону – хлюпкий он, Витёк, с виду, но перепить может и Валерика, который крупней в три раза. Сеня сдержан, у него всегда трясутся руки. Мара улыбается, одного зуба нет, целует Валерика в щёку. Они допивают початую бутылку с горла, и Валерик, вообразите, приглашает всех к себе в гости, как обычно он это делает.

Воскресенье. Вся компания просыпается у Валерика. Витёк и Сеня поднимаются с пола, Мара лежит в кровати вместе с Валериком, будет его.

Бодун – о, великий и всемогущий, отупляющий и убивающий! Валерик лезет рукой под матрац, достаёт две сотни – радуются все! Валерик волшебник! Это так приятно найти две сотни, которые Валерий Николаевич заботливо припрятал, заботясь не только об одном Валерике. И Мара, по обычаю, бежит за бухлом, только она, ибо знает расписание, время пришло, и маршрут к ларьку.

Вечер. Витёк и Сеня, а вместе с ними и Мара, поправляют здоровье. Валерик почти не пьёт. Он чувствует в себе пробуждение трезвого зверя. Он на подходе, вот-вот ворвётся в большое тело Валерика, остаётся совсем чуть-чуть. Об этом знают все, поэтому стараются прикончить побыстрей всё пойло.

И вот он, зверь, здесь! Валерий Николаевич, ругаясь трёхэтажным матом, уёбки, бляди, суки, выгоняет новоявленных друзей к чёртовой матери из своей квартиры. Витёк возмущается, мол, водка осталась в бутылке недопитая – и получает фофан в лоб, больно!

…огромные лужи после всемирного потопа высохли, язык прилип к нёбу, Валерий Николаевич почувствовал сушняк.

Понедельник. Валерий Николаевич тщательно принимает душ, бреется, одеколонится, расчёсывается, одевается в строгий костюм, завязывает галстук. Всю неделю ему предстоит считать цифры, заглядывать в таблицы, отслеживать графики.

В среду он отказывается от корпоратива, идёт домой. Шеф делает заметку у себя на полях, ставит плюс.

Четверг. Приходит Надя. Она всегда встречает Валерия Николаевича после работы, и только в четверг. Они идут к ней домой. К себе, словом, Валерий Николаевич вести девушку не собирается.

Раз в неделю, между нами говоря, у них отменный секс, всё по высшему разряду. После – зелёный чай на кухне. Надя обижается, что они так редко проводят время вместе. Валерий Николаевич неуверенно оправдывается, мол, работа, ничего не поделаешь. Как всегда.

Уже за полночь. Валерий Николаевич посматривает на часы. «Я пошёл», – говорит он. Надя кидается ему на шею. В этот самый момент, не вовремя что называется, пробуждается Валерик-распиздяй. Валерий Николаевич презрительно смотрит ему в лицо, и посылает нахуй. Тот, молча, исчезает, растворяется в воздухе. И Надя слышит слова: «Завтра много работы, прости».

Он уходит. Надя плачет. Она плачет уже полгода, каждый раз с четверга на пятницу, судьба!

Валерий Николаевич чувствует в себе неудержимую перемену, нутро переворачивается, сознание двоится – пятница.

Весь день он ошибается, путается в цифрах, находит не те таблицы…

Он часто выходит покурить в курилку, он нервничает, смотрит на часы постоянно.

Конец рабочего дня. На выходе из офиса рождается новый человек. Он убегает, можно сказать, подальше от работы, расстегивает пиджак, ослабляет узел галстука, верхние пуговицы белоснежной сорочки оторваны, и поток свежего воздуха бьёт в грудь, вышибает мозги – Валерик идёт домой, он пристаёт к прохожим, он уже пьян, он хамит, и хамство это доставляет ему удовольствие, – он срать хотел, что скажут ему в противодействие, он срать хотел и на себя, пожалуй.

Всё повторяется снова и снова, который год…

На грех мастера нет, извольте видеть.

Воскресенье. Валерик просыпается у себя дома в постели вместе с какой-то девушкой. Он её не знает. Она открывает глаза, смотрит на него и, видно, сама мало что понимает в происходящем.

– Валерик, – говорит он.

– Ксюха-студентка, – говорит она.

Они похмеляются. Воскресение. Курят и молчат. Дым поднимается к потолку, зависает там, образуя причудливее узоры кругов, сплетающихся между собой.

– Вообще-то я Валерий Николаевич, экономист, – говорит к вечеру Валерик.

– А я Ксения, бухгалтер, – говорит она.

Валерик плавно перешёл из одного тела в другое. Он хотел, было дело, Ксюху выгнать из дому, но увидел уже перед собой Ксению, бухгалтера. Это был другой человек перед ним, девушка, красивая и такая желанная. И Ксения улыбнулась, у неё создалось впечатление, что этой ночью она трахалась с другим человеком…

Дни летели, года шли. Счастье хорошо, но правда лучше, ибо жили они счастливо, что было, то было. К несчастью, не долго. Пока не спились совсем и перестали в себе узнавать других, порядочных людей. И умерли в один день, сгорев заживо в квартире, однако.