Миры Филипа Фармера. Том 05. Мир одного дня: Бунтарь, Распад - Филип Фармер

— Я опытный дневальный. Вряд ли кто-то знает об этом ремесле больше меня.

«Не меня самого, — подумал Дункан. — Но те, другие, что сидят во мне и скармливают мне кусочки своей памяти, — они знают».

Пантея Сник вновь отвернулась, глядя в окно, на гавань и океан за ней. Лицо ее приняло задумчивое выражение. Дункану казалось, что он видит в ее глазах мучительную и безнадежную тягу к свободе. Ему отчаянно хотелось поцеловать ее, сказать, что он даст ей надежду… даст что угодно.

Наступила тишина, и Дункан не знал, как нарушить ее. Ожидание было тягучим, как текущий из дерева сок; Дункан переминался с ноги на ногу и внутренне сгорал от нетерпения. Ему хотелось заговорить, но он понимал: любое слово проскользнет мимо ее рассудка.

Наконец Пантея Сник, вздохнув, повернулась к нему.

— Бесполезно, — сказала она. — С тем же успехом мы можем сдаться прямо сейчас и прервать свою агонию.

— Да как, черт побери, я мог влюбиться в такое жалкое создание?! — вспылил Дункан. — Ты бесхребетна, как губка, а духу в тебе — не больше, чем в пустой бутылке! Даже если знаешь, что проиграл, сдаваться нельзя!

— Чушь, — невыразительно пробормотала она.

— Да уж получше того дерьма, что ты несешь! Нельзя сдаваться! Я сам не сдавался и не сдамся! Иначе где бы я был — стоял статуей на правительственном складе?!

— Так ты хочешь оттянуть неизбежное? Какая тебе радость в нескольких лишних днях? Что в них проку? Окамененный, ты о них и не вспомнишь. Так стоит ли мучиться?

Они снова замолчали; если бы гнев становился светом, Дункан сиял бы бело-голубым огнем, опаляя свою подругу.

— Не знаю! — произнесла наконец Пантея. — Проблема в том, что я сама считаю себя виновной! Я заслуживаю каменения! В нашем обществе нет ничего дурного. Если правительство лжет или делает что-то незаконное, это ведь только для блага народа!

— Да ты прирожденный ганк, — брезгливо ответил Дункан. — А я трачу время на споры, когда мне следовало бы выполнять свой план.

— Какой план?

— Сказать тебе, чтобы, сдавшись, ты все выболтала ганкам?

— Ты действительно придумал план, который может удаться? — Лицо Пантеи оставалось скорбным, но голос немного оживился.

— Да, но ты должна обещать, что останешься со мной и будешь во всем мне помогать.

— А если я не смогу?

«Тогда, — подумал Дункан, — я тебя закаменю и буду жить дальше, что бы ни случилось».

Глава 23

К десяти часам вечера Дункан и Сник были готовы приступить к осуществлению первой стадии плана — если, конечно, можно назвать планом смутную надежду на то, что поспешная импровизация не сведет их в могилу. Предвидеть развитие событий было невозможно, и вполне вероятно, что, ускользнув от одних неприятностей, они на полном ходу столкнутся с другими, избавиться от которых уже не смогут.

Первые шаги оказались просты. Жители среды, мужчина и женщина останутся окамененными. Хотя аппараты включались автоматически, цилиндры имели и ручное управление. Если поставить переключатель на «ВЫКЛ», граждане Себертинк и Макасима не оживут. Тогда Дункан воспользуется их удостоверениями личности, чтобы получить из банка данных среды все возможные сведения об этой паре. Затем он и Сник, маскируясь под средовиков, позвонят им на работу и придумают повод для отгула. К счастью, Себертинк и Макасима работали в разных местах — иначе их надсмотрщики могли бы счесть одновременный отгул подозрительным.

Дункан уже смонтировал аудио-видеосимуляции своих соседей из среды, так что тот, кто ответит на звонки, подумает, что говорит с Себертинком и Макасимой. По счастью, Дункан имел большой опыт симмера — по крайней мере, знания сами всплывали в его памяти, или скорее в памяти одной из прежних его личностей. Во время короткой (как надеялся Дункан) беседы им со Сник придется контролировать голоса, позы и выражения лиц симуляций. В этом ему придется еще поднатаскать свою подругу.

— Нам стоит попрактиковаться немного, — предложил Дункан. — Начнем с того, что ты изобразишь начальника и будешь задавать вопросы, а я попробую управлять симом. Потом я стану начальником, а ты возьмешься за симуляцию Макасимы. Просто чтобы привыкнуть к управлению. Завтра отточим симуляции и несколько раз отрепетируем, прежде чем звонить. Встать придется рано.

А пока им достаточно было запросить с помощью своих удостоверений трехмерные портреты жителей среды, чтобы получить все необходимое для создания симов. Каждый звонок должен начинаться с приветствия; потом придется импровизировать, быстро и осторожно.

— Жаль, что у нас нет симкостюмов, — сказал Дункан. — Было бы куда проще. Надеваешь транспондер, настраиваешь интерфейс на регистрацию движений, поз и голосов, и все это автоматически передается симу в режиме реального времени. Тогда зрители воспринимают сима как нормального человека, в нем нет ничего неуклюжего, дерганого, неловкого, как бывает обычно.

— Эта штука, — Сник указала на панель управления, встроенную в стол в гостиной, — не предназначена для симулирования. Ее в общем-то не для этого делали. Сумеем ли мы запудрить зрителям мозги?

— Да, если разговор будет коротким, а собеседник не до конца проснулся или от природы туп и невнимателен. Но если он начнет задавать вопросы по работе или о каких-то личных проблемах Себертинка или Макасимы, нам конец.

— Значит, придется прервать разговор — дескать, очень уж нам плохо.

— Вот-вот. И смыться в течение часа, пока «скорая помощь» не примчалась проверить, живы ли мы еще.

— Все-таки я думаю, что стоит отбросить этот план и уйти сразу после полуночи, — сказала Пантея. — Ты говоришь, что прохожих в это время немного и ганки нас заметят. Но вряд ли нас станут задерживать и допрашивать. Скорее всего нас примут за рабочих первой смены. А чтобы добраться до основания башни, украсть лодку и убраться отсюда, потребуется не больше десяти минут.

Дункан промолчал — он уже объяснял ей, почему эта среда не будет похожа на все прочие. Правительство вторника оставит среде сообщение о сегодняшнем бунте, хотя среда и без сообщений поймет, что получила в наследство полный развал. Судя по выпускам новостей, вторник едва сумел закаменить всех раненых и арестованных, да и то лишь после того, как в помощь органикам и врачам отрядили команды уборщиков. Но улицы по-прежнему полны мусора, стены запачканы, магазины и таверны разграблены. Чтобы разобраться с этим, среде придется набирать добровольцев, а если компьютеры скажут, что таковых маловато, — организуют всех граждан, кроме тех, кто поддерживает жизнь в городе. Себертинк служил продавцом в магазине спортивных товаров, а Макасима — патологоанатомом в госпитале. Обоих, по-видимому, пошлют на расчистку. Вероятно, это должно случиться, как только эти двое явятся на работу, но не могут же Дункан и Сник прийти вместо них. Если они выйдут на улицу ранним утром среды, их скорее всего схватят ганки и направят в рабочий отряд. Органики не успокоятся, пока не выполнят норму по добровольцам. Всякий, кто выйдет на улицу в столь ранний час, будет остановлен, допрошен и, если его работа не является слишком важной, временно приписан к Департаменту Очистки и Ремонта. А перед этим ганки проверят удостоверение личности.

Единственный разумный путь — выбраться, когда на улицах уже будет полно ОР-команд. Тогда можно будет идти спокойно, а еще лучше — сделать вид, что выполняешь спешное поручение, и таким образом проскользнуть мимо ганков.

Но любой органик сможет остановить их и спросить, куда они направляются.

Дункан полагал, что бегство уложится ровным счетом в десять минут. Он предпочел бы спуститься по межъярусным лестницам до основания башни — в основном потому, что лестницами пользовались редко, поскольку жители предпочитали лифты или эскалаторы. Однако лестницы находились ПВН — под видеонаблюдением. Камеры были установлены здесь под тем предлогом, что, если кто-то случайно свалится с лестницы, можно будет сразу известить медиков. Это имело смысл, и население города дружно проголосовало за установку мониторов — правительству вряд ли пришлось подтасовывать результаты.

Если Дункан и Сник пойдут по лестнице, то беспрепятственно доберутся до основания башни. Но с таким же успехом их могут остановить и потребовать проверки удостоверений — контрольные аппараты стояли через каждые двадцать футов — просто потому, что ганки сочтут их дезертирами с поля уборки.

Дункан глянул на стенной экран, где виднелась залитая ярким светом фонарей улица — пустая и изрядно замусоренная. Сразу после полуночи скрытые сопла в течение двух минут будут поливать струями воды пол, потолок и стены улиц. Стоки поглотят воду, а с ней и весь мелкий уличный мусор и пыль. Потом другие сопла начнут извергать горячий воздух, и спустя пару минут на полу останется только тонкая, быстро высыхающая пленка воды. С того участка улицы, на который сейчас глядел Дункан, вода унесет все, кроме вещмешка под противоположной дверью и темного пятна на полу.