В любви и боли. Прелюдия - Евгения Владон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я несколько раз сжала и разжала пальцы, перед тем как взяться за камеру и поднести её к лицу. И я очень, очень надеялась, что Дэн не заметит этого.
Успокойся! Иначе на твоей будущей карьере супер-пупер фотохудожника можно смело ставить крест.
Как мне работать в дальнейшем, если я начну реагировать схожими ощущениями на каждого брутального мужчину, который будет смотреть в объектив моего фотоаппарата? Заранее принимать сильнодействующее успокоительное и соответствующие антидепрессанты?
Но что-то нашептывало мне противно елейным голоском злорадной пифии, что ничего схожего со мной больше никогда и ни с кем не повторится.
А теперь вопрос на засыпку. Как мне отвлечь себя работой, если Дэниэл являлся её непосредственной частью? Задачка на миллион долларов.
Просто блеск!
Но как выявилось в ближайшие минуты, всё оказалось не столь драматичным. Мне удалось войти или включиться в наш обоюдный ритм так называемой рабочей волны. Не исключено, что в этом мне помог именно Дэн. Его врождённая артистичность, захватывающие движения и завораживающая пластика не сколько задевали податливые струны моей женской сущности и вполне предсказуемого потребителя, а, скорее, как раз и помогали реализовывать мой творческий потенциал не в воображении, а в реале. Заодно помогая моему внутреннему созерцателю-созидателю расширять бескрайние масштабы моих скрытых возможностей всё больше, дальше и глубже.
Порой мне чудилось, что мы не просто зависли на одной ментальной волне, а как-то умудрились проникнуть один в другого, как эмоционально, так и почти что физически. Я буквально кожей ощущала все его жесты и телодвижения, иногда даже предчувствуя, что он сделает в тот или иной момент. А ещё мне казалось, будто я впитываю часть его мощнейшей энергетики, насыщаясь и заражаясь его естественной раскованностью и самоуверенностью. И всё это на фоне собственного ажиотажа и одержимой страсти, граничащих с ненасытной жадностью получить большее, украсть и вырвать у времени то, что нереально заполучить ни при каких иных обстоятельствах.
Надо признаться, это была самая странная и не имеющая схожих аналогов ни в прошлом, ни в будущем фотосессия (даже последующие с тем же Дэном уже не будут выглядеть настолько потрясающими и пробирающими до поджилок). Сложно вот так сходу объяснить почему. Может от того, что это было то самое ни с чем не сопоставимое зарождение чувственной связи не сколько между фотографом и его моделью, а как раз между мужчиной и женщиной, только едва ли имеющих родственные души? Сравнивать нас двоих и искать нечто в нас схожее – не менее нелепо, чем сличать свет и тьму. Разве что, если проводить параллель с тем моментом, когда впервые пробуешь какой-нибудь сильнодействующий наркотик, и тебя сносит неведомыми ранее ощущениями с запредельной эйфорией. А потом начинает топить этой эйфорией везде и чтобы ты при этом не делала, особенно от мыслей, что приходилось узнавать и раскрывать перед собой мужчину, к которому испытываешь отнюдь не детский интерес.
Я изучала его по тем фрагментам и обрывкам загадочной натуры, которые он не боялся демонстрировать и одновременно завлекать. Включая все его движения, жестикуляцию и врождённую способность обнажаться внутренне через откровенный взгляд и самые обычные раскованные позы. Я предоставила ему полную свободу действий, о которой мечтают практически все, дав возможность стать тем, кем он хотел бы быть всегда (в разумных пределах, конечно же).
И как после всего этого, можно не захлебнуться в столь блаженном экстазе?
- Ну, что, теперь ты готов к чему-то более существенному? Например, делать то, о чём я буду тебя просить?
Честно говоря, многое из того, что я впоследствии говорила или делала, не всегда было продиктовано чисто рациональным решением, как и полным пониманием, что я вообще творю. Раз уж несло, то со свистом и на бешеной скорости. Интуиция преобладала над разумом в любом случае. При чём понять, было ли это игрой или нечто большим – совершенно иным уровнем взаимоотношений и взаимной отдачи, оказалось столь же сложным, как и определить, в какой же из этих моментов мы переступили данную черту.
И тем не менее, мне до одури хотелось продлить это безумие до бесконечности.
- Такое ощущение, что всё это время я только и ждал, когда же ты это скажешь.
Дэн в тот момент стоял у решётки, которую рассматривал не так уж и давно с явным недоверием и необъяснимым скрытым волнением.
Я уже успела сделать несколько с ним кадров с внешней стороны бутафорских прутьев и такой же ненадёжной дверцы, под стать всей «тюремной» камере.
- Ты хочешь посадить меня в эту клетку?
- Какой ты догадливый. – сдерживать коварную улыбку я не посчитала нужным, за что и получила ответную от своей податливой жертвы.
Дэниэл с наигранным сомнением сдвинул брови, глядя на меня с лёгким прищуром подчёркнутого «недоверия» и улыбаясь поджатыми губами.
- Клетка. В клетке. Что же будет дальше?
- А дальше, ты войдёшь внутрь и будешь смотреть в объектив фотоаппарата через прутья в выбранном для себя образе. Со страхом, презрением или желанием вырваться на волю во чтобы то ни стало.
- Но ты ведь только что говорила, что сама будешь говорить, что мне делать.
- Только частично, слегка направляя и подталкивая в нужную сторону. Я ведь не знаю, что ты почувствуешь, находясь внутри камеры… самой крепкой, стальной и неприступной тюремной камеры. Её нельзя открыть ни снаружи, ни изнутри, как и сломать прутьев. Она по всюду и её ограниченное пространство – всё, что тебя теперь окружает, став практически всем твоим миром.
- Хочешь, чтобы я запаниковал?
- Хочу, чтобы ты ощутил себя беспомощным. – я тоже прищурила глазки, улыбаясь одними губами, подобно надменной тюремщице без жалости и капли сострадания к своему «напуганному» узнику.
- Ты шутишь? – как это ни странно, но усмешка Дэна казалась уже не такой наигранной, как прежде, как и лёгкая паника в его недоверчивом взгляде.