Человек со стороны - Алан Алтьери

— Пролито много крови. Я хочу, чтобы это безумие остановилось!

— Никто не сможет его остановить. Оно в каждом из нас. — Слоэн запустил мотор. — В глубине души каждого человека.

— Дэвид, послушай меня. Послушай! — Каларно встал на пути машины. — У нас есть признание Белотти. У нас есть пленки наблюдения. У нас есть могильная плита Майкла Халлера. У нас есть рапорт ФРГ по Ричарду Валайну… Мы можем покончить с ними. Можем остановить мегамафию!

— Если ты выбираешь этот путь, иди по нему. Но не надейся, что я пойду с тобой. — Слоэн нажал газ. — В уголовной системе не существует лицемерия, называемого обоснованными сомнениями, не существует фарса под названием судебный процесс и не существует конфликта между добром и злом. — Выжал сцепление. — Только конфликт между различными видами и различными концентрациями зла.

Машина медленно тронулась. Каларно отступил к тротуару. Кислый ноябрьский дождь хлестал по лицу. Он не остановил его. Никто не смог бы его остановить.

— Никакого прощения, коп. Никакого искупления…

Дэвид Слоэн уходил из его жизни.

— …И никаких воскрешений.

32.

Он прижался спиной к стене, сжимая «глок» обеими руками.

Он вернулся, чтобы попрощаться. Он не должен бы делать этого. Но все равно сделал бы.

Дверь в квартиру Лидии была приоткрыта. Кто-то взломал ее, кто-то входил в квартиру…

Кто-то знал!

Слоэн ударил по двери ногой, бросил быстрый взгляд в открывшуюся прихожую и отскочил к стене. Он ничего не разглядел в полумраке. И ничего услышал.

Он вошел в квартиру. Если бы его ждали, начали бы стрелять.

Стрелять не начали.

Слоэн замер, прислушиваясь. Услышал что-то похожее на стон, слабый и глухой.

Держа пистолет перед собой, Слоэн включил электрический фонарь, прихваченный им из фургона. Луч света пробежал по стенам квартиры, по раскладушке, по кожаной сумке, по вещам, разбросанным по полу. Из темного угла вновь донесся стон, более громкий, настойчивый.

Слоэн передвинул луч фонаря. Кресло-качалка, где они были с Лидией вчера ночью… Или сегодня утром?..

Женщина в черном шелковом пеньюаре, в черных чулках на черном поясе, в туфлях на высоких каблуках. Пеньюар распахнут так, что открывал взгляду все. Женщина лежала в кресле в позиции из дешевого садомазохистского фильма. Ее запястья и лодыжки были примотаны к металлическому каркасу кресла широким черным скотчем. Еще один кусок клеящей ленты закрывал ее рот. Глаза женщины были полны ужаса.

Слоэн вернулся к осмотру квартиры. Проверил остальные помещения, комнату за комнатой. Угол за углом. Фонарь в левой руке, пистолет в правой, руки крест-накрест, классическая позиция для боя в тесных помещениях.

Никого.

Только он и женщина.

Подошел к креслу, сел на корточки. Поднес указательный палец к своим губам, делая знак молчать. Женщина поняла, быстро-быстро закивала головой. Слоэн взял за угол ленту, заклеивавшую рот, и сорвал ее одним сильным рывком. Затем вытащил салфетку, которую использовали в качестве кляпа.

Женщина несколько раз глубоко вздохнула, восстанавливая дыхание. Слоэн знал, что она скажет. И она сказала:

— Они ее схватили!

Странная штука опасность.

Дождь молотил по мутным стеклам заброшенной мастерской, стекая грязными потеками, словно извивающиеся змеи.

Есть ли пределы у опасности?

Лидия не понимала, ни что это за место, в котором она находится, ни где оно. Человек по имени Ричард Валайн вывел ее из квартиры с заляпанными кровью стенами, на улицу под холодный ливень, приставив пистолет к спине. Никто не обратил на них внимания. Или сделал вид, что не обратил.

Нет, у опасности нет пределов.

Валайн открыл багажник огромного «бмв» и велел улечься в этот душный ящик. Металлическая крышка захлопнулась, словно крышка саркофага.

Не может имеет пределов.

Гонка по раздолбанным окраинным дорогам, непонятно сколько длившаяся. Багажник открыли внутри какого-то огромного ангара. Двое мужиков с бандитскими рожами и пистолетами за поясом с хохотом вытащили ее на свет, облапав везде, где только можно. Они могли бы запросто изнасиловать ее, если бы захотели, она не смогла бы сопротивляться. Но они этого не сделали. Они впихнули ее в коморку без света, полную запахов ржавого железа и вони отработанного масла.

Есть еще одно имя у опасности — …

Лидия прислонилась к верстаку, закрыла глаза, прислушиваясь к звукам непогоды.

… Желание смерти.

— Они ее убьют. — Джулия Вентура, бывшая госпожа Доминичи, с усилием произнесла это на плохом английском. — Они убьют мою Лидию…

— Если уже не… — Слоэн замолчал. В его голосе не было никакого удивления. Как если бы это воспринималось, как само собой разумеющееся.

Джулия закрыла глаза. Она узнала этого человека. Это лицо было повсюду. Лицо американского киллера. Его имя Слатер, Сандерс… Нет, Слоэн, Дэвид Слоэн. Он пристрелил какого-то мафиози, ни больше ни меньше, в самом Дворце Правосудия.

Профессиональный убийца. Лидия не соврала. Банг! Банг! И адью!

Слоэн открыл рот, хотел что-то спросить, но она опередила его, крикнув:.

— Они хотят, чтобы ты убил двух человек…

— Андреа Каларно и Сандро Белотти.

Это был не вопрос. Это было утверждение. Джулия кивнула. Он знает все!

— Они хотят… О, Боже!.. Боже!..

— С истерикой подождем. Что они хотят еще?

— Чтобы ты принес… — Джулия сделала усилие и взвизгнула. — Их головы!

Слоэн выпрямился, все еще сжимая в руке влажную от слюны салфетку. Лидия решила позаботиться о паспорте для него. Она была уверена, что знает, как это сделать. Ее свели с нужным человеком из криминального мира, а тот, вероятно, узнал его лицо на фотографии… Остальное легко читается.

Слоэн присел радом с креслом.

— Куда?

— Они сказали… Нью-Орлеан… — Джулия затрясла головой. — Не поняла… Они что, увезли мою малышку в Нью-Орлеан?

Слоэн больше не слушал. Огромный ангар. Эффект рассеивания Тайнделла. Все эти старые трамваи на вечной стоянке, так напоминающие трамваи Нью-Орлеана.

— Каждый получает то, что желает. — Слоэн поднялся. — Они хотят голов… Они их получат.

— А сейчас освободи меня. — Джулия задергалась на кресле. — Освободи меня!

— Ты не сказала волшебное слово.

Джулия поняла, что произойдет. Она раскрыла рот, чтобы закричать. Слоэн сунул салфетку в ее рот и затолкал ее почти всю туда.

— Ты не сказала: пожалуйста.

Джулия замычала. Бесполезно, ей не удавалось вытолкнуть кляп. Слоэн нагнулся, поднял с пола катушку скотча. Отмотал кусок, оторвал зубами. И заклеил рот женщины.

— Лидия вернется живой.

33.

— Ты, сраный полицейский!

Белотти звенел наручниками, застегнутыми на заведенных за спину руках. Их сталь скребла по металлическим трубкам стула, на котором он сидел.

— Тебе конец, сукин сын! Конец, ты понял!..

Каларно поднялся из-за компьютера и подошел к орущему журналисту.

— …Я тебя так ославлю, что тебе…

Сильная пощечина прервала истерику.

— Это тебе конец, Белотти, — произнес Каларно тихим голосом. — Ты уже на кресте, а я приколачиваю тебя гвоздями.

Они находились на тайной базе Каларно. Два человека в сырых одеждах со злыми лицами. У одного, Каларно, оно походило на тотем с острова Пасхи, у второго — на опухшую маску.

Ледяной дождь хлестал по стеклам, вода в канале окрасилась в темно-синий цвет, в ней, словно хвосты комет, отражались огни проезжающих автомобилей и уличных фонарей.

— Ты сотрудничал с киллером! С убийцей Кармине Апра! — не унимался Белотти.

— И кто поверит в этот бред, кретин? Кто-в это-поверит? Улики? Ни одной. Свидетели? Ни одного. Доказательства? Ни одного. Только твое слово. Против моего.

— Пресса разорвет тебя на куски!…

— Может, только такая же продажная, как ты.

— У тебя нет ничего против меня!

— Да что ты говоришь! Ну давай посмотрим… Поддельный пропуск на вход в здание суда. Поддельный ключ от комнаты Д-411. Видеопленки службы безопасности. Следы твоих пальчиков на чемодане и винтовке… Я думаю, что даже этого хватит на четыре пожизненных срока.

— Я не виноват!

— Ну уж нет. По законам этой страны ты очень даже виноват, пока не будет доказано обратное. Только нет таких доказательств. И с твоим грязным прошлым, как в деле Апра, так и вне этого дела, с твоей репутацией ядовитой змеи, ползающей, где не надо, тебе не выкрутиться.

— Это был Ловати! Ловати!

— Ты имеешь в виду уважаемого Гуидо Ловати, председателя суда присяжных, не так ли?

— Я тебе уже говорил миллион…

Кто-то постучал в дверь. Три резких, требовательных стука. Белотти показалось, что он опять обмочится. Каларно с «береттой» в руке прижался к стене.

— Эта-бета, — раздался голос из-за двери.