Кубок лунника - Анна Клименко

Нечто новое

Господин Игиро настаивал, чтобы тотчас отправиться в ведомство и продолжить оформление бумаг, но Малика сослалась на полное бессилие и вымолила три часа на сон. Марио лишь пожал широченными плечами.

– Хорошо, я заеду ровно через три часа. У нас еще много дел, госпожа Вейн.

– Раз уж нам предстоит вместе работать, зовите меня просто по имени.

– Малика, – и снова блеснула «наполовину» добродушная улыбка, – это мне нравится. Тогда я для вас буду Марио, договорились?

– Можно еще и на «ты».

– Прекрасно! – он крутнулся на каблуках, – я уверен, мы сработаемся. Не составишь ли вечером компанию за ужином?

– Отчего бы и нет, – ведьма усмехнулась.

В самом деле, почему бы не развеяться? Она, пропади все пропадом, свободная ведьма.

На прощание Марио быстро пожал ей руку – хватка у него оказалась ну просто стальная, а запястье было покрыто мелкими белесыми шрамами. Как будто кто-то пытался его жевать.

– До вечера, – пробормотала ведьма и закрыла за ним дверь, теперь уже на щеколду.

Потом она вернулась на сине-молочный диван, легла на бок, укрывшись шалью. Лето выдалось теплое, но в старых домах из-за толстых стен всегда прохладно.Малика сладко зевнула. На душе постепенно воцарялся покой, так всегда бывает, когда все животрепещущие вопросы решены и не нужно мучиться вопросом выбора.

Малика медленно, словно сухой лист, падающий с клена, погружалась в дрему. Перед глазами замелькали бархатные кроны деревьев, как будто ведьма стала птицей и летела сквозь небесную синеву, закружились и пропали никогда не виденные Маликой горы, изрытые пещерами. Заснеженные пики гигантским частоколом отгородили Этернию от других земель, да и не знал никто – существовало ли что-либо за этим хребтом.

А потом неведомая сила подхватила невесомую ведьму и швырнула ее куда-то вглубь пещеры. Уподобившись буравчику, Малика ввинчивалась и ввинчивалась в кромешный мрак – до тех пор, пока не повисла перед огромной друзой аметиста.

Странная это была друза: внутри каждого кристалла что-то переливалось, поблескивало, кружились золотистые искры, а вокруг разлился мягкий зеленоватый свет – как будто смотришь на солнце сквозь мятный леденец и там, в его глубине, почти на границе зрения, внезапно видишь…Танцующую женщину.

Она била в бубен и кружилась вокруг друзы, разлетались во все стороны десятки тонких косичек, украшенных костяными фигурками. Женщина была совершенна в своей наготе, тело покрывали разноцветные узоры, светящиеся все той же мятной зеленью.

Странная танцовщица вдруг остановилась как вкопанная и в упор взглянула на Малику. Лунница! Эта юная женщина принадлежала к народу Ночной Странницы, сомнений не осталось. Слегка заостренные уши, совиные глаза, сверкающие парой топазов, зубы чуть более длинные и острые чем у людей.

– Я чувствую тебя, – прозвучало в ушах Малики, – я знаю, что ты придешь ко мне, и я буду ждать. Я помогу тебе, когда будет нужно.

– Кто ты? Как ты мне можешь помочь? – ведьма не знала, как это у нее получалось говорить.

Лунница скорбно улыбнулась.

– Меня зовут Исиль. Ты обо мне еще услышишь, Малика Вейн.

– А откуда ты меня знаешь?

– Я знаю всех детей луны.

– Минуточку, так ведь я же…

– Всех. Детей. Луны. – повторила Исиль.

И Малику вышвырнуло из странного сна.

«Йоргговы шутки», – ругнулась ведьма, – «ну и приснится же! Исиль, хм…»

Она потерла припухшие от сна веки и села. Йоргговы дети луны! Мало того, что один из них умудрился лишить ее душевного равновесия, так теперь еще и голые лунницы в сны пожаловали. И, хихикнув, Малика представила себе, как является на примем к целителю. А что вас беспокоит, госпожа Вейн? Да так, самая малость, мэтр. Пляшущие в чем мать родила женщины с бубнами. Да-да, именно так, являются во сне и обещают всяческую помощь и поддержку.При этом лицо воображаемого целителя должно было вытянуться и обрести недоумевающее выражение как у лошади, схватившей иллюзию спелого яблочка.

Та-ак, госпожа Вейн. Не стоит забывать, что очень скоро в дверь постучится Марио Альберт Игиро, импозантный господин с загадочной улыбкой.

Она извлекла из чемодана смену белья, платье из темно-зеленого шелка, которое даже измяться не успело, и ринулась в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Из ванной вышла уже совсем иная госпожа Вейн: немного чопорная, тщательно причесанная, с припудренным носиком и подкрашенными губами. Очень вовремя вышла – раздалось короткое «тук-тук» в дверь.

– Малика, это я, Марио!

– Минуточку.

Как выяснилось, господин Игиро тоже не тратил времени даром: переоделся в дорогой светло-серый сюртук, сменил рубашку – эта ну прямо-таки сверкала белизной. Он даже успел посетить цирюльника, где постригся, причесался и побрился. В общем, пока Малика спала, Марио Альберт сделал все возможное, чтобы уподобиться сверкающей новенькой монетке. Теперь юные девы должны были непременно падать в обморок при его появлении.Ну, а что до шрамов – так они мужчину только красят.

– Позвольте предложить вам руку, госпожа Вейн, – он церемонно поклонился, не сводя глаз с ее лица.

– Мы же договорились фамильярничать, – немного растерялась ведьма и вдруг вспомнила, что забыла надушиться.

– Так красивее получается, церемоннее, – подмигнул агент по делам нечеловеческих сущностей, – пойдем, Малика, нас уже ждут.

Процедура дальнейшего оформления документов не принесла ведьма ничего, кроме головной боли. Ей задали тысячу ненужных вопросов и сделали сотню замечаний – а в результате Малика оказалась в знакомом уже кабинете, где ее поджидал Генрих Уэлш.

– Ну, как ты? – он вскинул на нее любопытный взгляд.

– Могло быть и лучше, – ведьма тяжело опустилась на стул, – Генрих, они меня просто измучили своими дурацкими вопросами. Теперь что, все время будет только так?

Он откинулся на спинку кресла, несколько мгновений строго и пристально рассматривал Малику, а затем рассмеялся.

– Что? – ведьма угрюмо теребила шейный платок, – не вижу ничего смешного, Генрих. Ох, ну пожалуйста, прекрати!

– А, ладно, ладно, – он смахнул слезинку, – вид у тебя… хм… располагающий к смеху. Ну, не сердитесь, госпожа Вейн! Все наши агенты проходят анкетирование. Должны же мы определить твои сильные и слабые стороны, чтобы произвести коррекцию специализации!

Малика поднялась и уперла руки в бока.

– Я не понимаю, каким образом мои завтраки определяют мою специализацию!

Генрих шутливо погрозил ей пальцем.

– А вот здесь ты не права, моя дражайшая, неповторимая Малика Вейн. Твоя специализация – это вся ты. Это то, что ты ешь, то, как и с кем спишь, то, во что предпочитаешь одеваться… В общем…