Английская портниха - Мэри Чэмберлен

Муар струился по ее телу как вода, тихонько бурлил вокруг груди, плавно падал с бедер, словно волна со скалы. Ада повесила платье в стенном шкафу, примеряла его каждый вечер и не могла налюбоваться. Если прижать шелк к ногтю, он подчинится, будто преданный слуга. Она не знала, куда и когда наденет платье, но ей нравилось мечтать об этом «выходе в свет». Жизнь ее не баловала. Одна работа, да и только. На развлечения не хватало денег, разве что залезть в сбережения. Другие официантки в свободное время гуляли по Лестер-сквер и пили чай, но какое же это веселье? К тому же Ада была старше. В войну эти девочки были детьми.

Томми не нужна мать, что одевается как старуха, и озлобленной несчастной мамаши ему тоже не надо. Ада не желала превращаться в свою мать, вечно хмурую, придирчивую. Ничего страшного, если она один разок выгуляет обновку. Сбережений и карточек хватит на босоножки в тон платью. Томми поймет. Он уже большой мальчик. Ему пять лет, и у него выпадают молочные зубы. Он хотел бы видеть свою мать счастливой. А на следующей неделе Ада возместит эти траты, положив весь заработок в копилку.

Платье и босоножки она взяла с собой на работу, спрятала в шкафчике, а в конце дня переоделась в эту роскошь.

– Идешь в гости? – спросила ее коллега. – Нет, в гости такими шикарными не ходят. Ты завела парня, да?

Ада красила губы перед зеркалом новой, купленной в «Вулворте» помадой «красный мак».

– Не скажу.

– Но куда же все-таки собралась?

– Не скажу. – До чего же приятно напустить таинственности.

Она шагала по Стрэнду, помахивая сумочкой, и походка ее была легка. Мужчины глазели на нее. Давно она не чувствовала на себе этих взглядов. Ада улыбалась. Все как раньше. Ада Воан. Манекенщица. Модистка. Магия осталась при ней, стоит ей взмахнуть волшебной палочкой – и тягомотина обернется фейерверком, тело обретет манящие очертания и сон станет явью. Ада свернула направо, ко входу в отель «Смитс». Вежливо поклонившись, швейцары пропустили ее. Ада впорхнула в фойе, изящная синяя бабочка, лакомящаяся нектаром.

Здесь ничего не изменилось. Те же хрустальные люстры и зеркала в рамах, пол в шахматную клетку и крутая лестница, деревянные панели и кожаные кресла. К бару «Манхэттен», припомнила Ада, налево. Она поднялась по лестнице.

На площадке метрдотель за конторкой. При ее приближении он кивнул, потом склонил голову набок. Червяк, сказал бы отец, прихвостень буржуазии. Но Ада на это смотрела иначе. Она и метрдотель по одну сторону баррикад. Двое силачей против богачей. Классовая война.

– Вы с кем-то встречаетесь, мадам?

Мадам. Ада улыбнулась. Больше не мисс. Зрелая женщина.

– О нет. – Ада заглянула через его плечо туда, где хромом и стеклом поблескивал бар.

– Извините, – метрдотель слегка посуровел, – но дамам без спутников сюда нельзя.

Ада приподняла брови:

– Что? – И тут же поправилась: – Прошу прощения?

– Таковы наши правила. Женщины без сопровождающих в бар не допускаются.

Этого Ада не предусмотрела. Но не возвращаться же назад на потеху публике.

– Если бы вас там кто-то ждал, – продолжил метрдотель, – это было бы другое дело.

Он барабанил пальцами по конторке, тум, тум-тум, тум, тум-тум, глядя в стену позади Ады.

– Совсем забыла, – поняла намек Ада, – меня там ждут.

Не прекращая барабанить, метрдотель повернулся к ней лицом, сунул другую руку в карман. Оба не двигались с места. Метрдотель покашлял, вежливое кхе-кхе, и со значением перевел взгляд на пальцы, по-прежнему отбивавшие гулкую дробь.

Он ждет чаевых. Чертов наглец. Ради этого вечера Ада распотрошила свою копилку, взяв наличных, чтобы заплатить за коктейль, за проезд в автобусе и еще немножко на всякий случай. Она надеялась, что ей не придется истратить это «немножко», а тем более на лакея. Но что было делать? Ада открыла сумочку, достала кошелек. Метрдотель был не похож на тех, кто берет медные деньги. Ада вынула серебряный шестипенсовик и положила на конторку. Метрдотель прижал монету подушечкой пальца, подвинул ее к нижнему краю конторки – со стороны могло показаться, что он просто стирает пылинку, – и ловким движением опустил деньги в карман. Тебе это не впервой, подумала Ада.

Он подвел ее к угловому столику. По пути Ада увидела свое отражение в зеркале на стене: длинные светлые волосы падали волнистыми прядями на голые плечи. Она делала шаг, и тело изгибалось, живот внутрь, бедро вовне, она специально освоила подиумную походку. Опустившись на скамью, Ада пристроила сумочку рядом и поблагодарила метрдотеля.

Один коктейль. И на этом все. Если потягивать мелкими глотками, хватит надолго. Она заранее решила, что ей заказать. Не слишком сладкую смесь. Джин. Лимон. Куантро. Зал выглядел слегка обшарпанным, ковер местами протерся. Зеркала те же, блестящие, прямоугольные, но стены цвета заварного крема, приправленного никотином, потемнели на стыках с потолком. Ада с удовольствием откинулась на синюю бархатную спинку. Странное правило не пускать женщин без спутников. До войны было так же? Ада не помнила, ведь она приходила сюда всегда со Станисласом.

Официант принес напиток, но сперва постелил льняную салфеточку под бокал. «Белая леди». Когда официант отошел, Ада поднесла бокал к губам, вдыхая пряную кислинку цитрусовых и терпкий можжевеловый запах джина. Ей надо соблюдать осторожность. Она не притрагивалась к алкоголю много лет. Последний раз это было пиво в Намюре, нам мир. Ада достала пачку сигарет, десять штук «Сеньор сервис», еще один подарок самой себе. Положила пачку на столик голубым парусником вверх, вынула сигарету и зажала ее между пальцами. Спичек у нее не было. Она попросит огонька у официанта, когда тот будет проходить мимо.

– Вы позволите?

Ада не заметила, как этот человек к ней подошел. Нос с ложбинкой – точно такой же, как и на подбородке. Рыжие волосы, светлые ресницы, серые глаза. Улыбаясь, он щелкнул серебряной зажигалкой. Ада прикурила, затянулась.

– Вы ждете кого-то? – спросил он.

Лет тридцать пять, прикинула Ада, не меньше. Одет в блейзер и клетчатую полушерстяную рубашку, на темно-синем галстуке вышитая эмблема. Это эмблема его полка, догадалась Ада. Значит, он воевал. Офицер, судя по всему. В руке он держал бокал.

– Вряд ли они уже придут, – ответила Ада, выпуская дым. – Слишком сильно опаздывают.

– Я могу составить вам компанию?

– Наверное, да. Очень любезно с вашей стороны, – согласилась Ада и добавила: – Но я здесь ненадолго.

Усевшись, он поставил бокал на столик и вынул из кармана сигареты.

– Меня зовут Уильям. – Он протянул ей руку через стол. Ада коснулась вытянутыми пальцами его ладони, он нежно пожал их, рука у него была теплой. – Кого бы вы ни ждали, они поступили глупо, не явившись. Сами не понимают, что они упускают.

Ада улыбнулась. Гладкая речь, как у джентльмена, и говорит он то, что обычно говорят в кино. Она не верила ни единому слову, но слушать его было приятно.

– А вас как зовут?

Ада. Расхожее имя, куда ни плюнь, везде будет Ада.

– Ава, – ответила она.

– Как кинозвезду?

– Не совсем. Хотя инициалы совпадают. – Ада слегка надула губы и посмотрела на него из-под ресниц: – Нет, я обыкновенная Ава. – Она быстро перебрала в уме знакомые фамилии: – Ава Гордон.

– Поверьте, в вас нет ничего обыкновенного. – Он поднял бокал: – За вас.

Он служил офицером. В ВВС, к концу войны в Берлине. Что там творилось, не передать. Ужасно, должно быть. Его отмечали в рапортах, представили к медали. Но никаких особых подвигов он не совершил. Держу пари, вы были храбрецом. Поначалу на гражданке было трудновато, отвык.

И здесь никто не хочет говорить о войне. Грустно, не правда ли?

– А вы служили? – переключился он на Аду. – Я так и вижу вас телеграфисткой, а кругом снуют с депешами штабные ребята.

Ада покачала головой.

– Земледельческая армия? – Уильям рассмеялся. – Вы не похожи на сельскую девушку.

– И опять не угадали.

– Ну чем-то же вы занимались?

– Я не могу об этом говорить. – И это было чистой правдой.

Затушив сигарету, Уильям наклонился к Аде:

– Страшно любопытно. Вы были шпионкой? Из вас получилась бы потрясающая Мата Хари.

– Где вы сейчас работаете? – спросила Ада.

– О, хотите сменить тему?

– Да. Так где же?

Фермер. В основном выращивает свеклу, ячмень. Ада пила быстрее, чем ей хотелось бы. Пока он воевал, с фермой управлялись его родители, но теперь им это больше не под силу. А он только рад взять дело в свои руки, в душе он деревенский парень. В Лондон приехал для переговоров с банком. Фермерство не слишком прибыльно. Постоянно приходится перезакладывать, вносить средства.

– Допивайте, – сказал Уильям. – Второй за мой счет, позвольте вас угостить.