Большая книга ужасов – 54 (сборник) - Елена Артамонова

Достав из рюкзачка форму для отливки, я уложила в нее медальон и начала сооружать небольшой костерок. Запахло бензином.

– Виктория, ты собираешься поджечь дом?

– Нет, просто необходимо уничтожить амулет, расплавив металл.

Толкачев покрутил пальцем у виска. Мы обсуждали эту проблему довольно долго. Я настаивала, что амулет надо расплавить здесь, а Петька пугал пожаром. Внезапно спор заглушил грохот обрушившегося на наши головы неба. Ослепительная молния расколола потолок и ударила туда, где совсем недавно находился вход в зловещий мир Хаоса. В одно мгновение серебро амулета уподобилось жидкой ртути, заполнив крестообразную лунку формы, а нас с Петькой отшвырнуло в разные стороны. Легкие язычки пламени заплясали на бензиновой лужице. Я потянулась к форме…

– Стой, Барышева, обожжешься!

– Надо взять крест.

Но сделать это было невозможно – пожар набирал силу. Мы едва успели сбежать вниз по винтовой лесенке, как стропила башенки обрушились, и в спины ударила волна раскаленного воздуха.

– Пожар! Все вниз! – орали мы, проносясь по лестницам горящего дома.

По пути к нам присоединилась перепачканная грязью Танька Панкратова, а этажом ниже – Акулиничева вместе с Ивойловым, который, завершив свои дела, успел прийти ей на помощь. Логинова поджидала внизу, у подъезда. Скрестив на груди руки, она по – наполеоновски наблюдала за пожаром.

– Мертвякам конец. От огорчения они рассыпались в пыль, – доложила Зизи, – кстати, где вы так долго пропадали? Мы с Ивойловым даже утомились.

Утомилась она сильно – лицо и руки были в крови, свитер порван, а волосы всклокочены и осыпаны толстым слоем бурой пыли.

– Да, Акулиничева, твой балахон приказал долго жить.

Та охнула:

– Меня же мама убьет! Она покупала его в Москве, в бутике «Кензо». Это вам не подделка с рынка.

– У наших родителей найдутся и более серьезные поводы для детоубийства, – заметил Ивойлов, – теперь по домам?

– В принципе все свободны, – произнесла Логинова, – но лично я еду в Алексино. Барышева, должно быть, составит мне компанию, если, конечно, ей не плевать на просьбу Незнакомца.

Я не успела ответить, заговорил Толкачев:

– Снявши голову, по волосам не плачут. В Алексино так в Алексино, хотя не понимаю, зачем туда ехать, сестренка.

– По дороге расскажу. Который теперь час?

Петька посмотрел на часы:

– Если поторопимся, успеем на последнюю электричку.

Упомянутая в разговоре электричка вновь вернула к загадочным словам Сергея Ивойлова. Что ждет его нынешним летом? Может ли пророчество потерять силу вместе с исчезновением Прохода во вселенную Зла?

– Не отставай, Вика! – донесся голос Светки Акулиничевой.

Я прибавила шаг. Мы благополучно добрались до вокзала и успели сесть в поезд минут за пять до его отхода. Дорога до Алексино оказалась утомительной. У меня разболелась голова, хотелось спать, но уснуть не удавалось. Против воли перед глазами вставали картины пережитого, отгоняя подкрадывающийся сон. Остаток ночи мы провели на алексинском вокзале. Время коротали в туалетах, смывая копоть и кровь, приводя в порядок перепачканную одежду. Незадолго до рассвета мы направились к графской усадьбе. По дороге я рассказала, как мы с Петькой заблудились, удирая с кладбища, и эта история послужила поводом для шуток и смеха.

Перед входом в «садово-парковый комплекс усадьбы графов Вольских» Логинова долго рассматривала стенд со схемой парка. Обнаружив под номером 27 упоминание об античной беседке, она перелезла через низенький заборчик и двинулась вперед, увлекая за собой всю компанию. Мы долго бродили по заснеженным аллеям, пока Зизи не указала на несколько невзрачных камней, торчащих из сугроба.

– Возможно, это она.

Снег пришлось разгребать руками, но энтузиазм успешно заменил лопаты, и вскоре пол беседки был расчищен. За дело взялась Логинова. Опустившись на колени, она начала простукивать плиту за плитой. Собравшись в кружок, мы наблюдали за ее действиями. Одна из плит привлекла внимание Зизи, и она простучала ее тщательнее других. Потом извлекла из рюкзака стамеску (надо же, она все предусмотрела заранее!) и начала расковыривать пол беседки.

– Мужчины, помогите.

Мужчины – Сережка с Петькой – надавили на превратившуюся в рычаг стамеску, и плита немного приподнялась. Когда ее с немалыми усилиями отодвинули в сторону, мы увидели небольшое углубление, в котором стоял керамический сосуд. Предметы перед глазами расплылись и странно заблестели. Не хватало только расплакаться, как наивная малолетка… Впрочем, Логинова тоже украдкой вытерла нос – до этого момента мы воспринимали Незнакомца как живого, и случившееся теперь стало еще одной маленькой смертью. В конце аллеи появились люди. Зизи опустила урну в рюкзак, и мы пошли прочь.

Не думала, что когда – либо вновь вернусь на это кладбище. Город мертвых дремал. Его покой еще не нарушили скорбные процессии и толпы праздных туристов. Блестел чистый, незаклейменный следами снег, сияли золотые купола церкви, и только вороны нарушали безмолвие старого кладбища, с громкими криками перелетая с ветки на ветку. Дверь в храм была не заперта, я приоткрыла ее и увидела огоньки лампад, золото иконостаса, темные, суровые лики… Сейчас возникнет какая – нибудь тетка, обзовет непотребной девчонкой и выставит прочь.

– Ребята, что вы стоите? – поинтересовался подошедший к крыльцу рыжеватый парень. – Входите, не бойтесь.

– Вид не соответствует. Шуганут. Однажды меня уже прогнали.

– Главное, чтобы душа соответствовала. Какое дело привело вас сюда?

Сама не знаю почему, я разоткровенничалась:

– Мы должны похоронить одного человека, только тогда его душа обретет покой. Он умер более ста лет назад, я даже не знаю его имени, к тому же он, кажется, был католиком, но последняя воля Незнакомца – похоронить его прах рядом с могилой Софии Вольской. Боюсь только – она неисполнима. В такую дикую историю никто не поверит.

– Он хотя бы не был самоубийцей?

– Судя по всему, его убили. Вообще – то он мой прапрадедушка.

– Хорошо, я сделаю все, что нужно, – с этими словами парень скрылся в церкви.

Тут только я сообразила, с кем разговаривала. Немного помедлив, оробевшие, мы вошли в храм. Признаюсь, никто из нас не разбирался в тонкостях церковной службы, но происходящее произвело на всех сильное впечатление. Впервые за много дней тревога оставила меня и пришел покой. Когда отпевание кончилось, мы вместе с батюшкой отправились к могиле Вольской. Мне пришлось идти первой, прокладывая дорогу сквозь сугробы. Миновав плачущего ангела, я приготовилась продемонстрировать необычную пальму, но на фоне неба вырисовывались только голые кроны кленов и берез. Потом мы увидели осколки статуи и оплавленный бронзовый пенек. Петька констатировал: