A.D. 999 - Жадриен Белл

Змей вырос с тех пор, как Локи видел его в последний раз. Тогда он достигал лишь нескольких сотен футов в длину и был не толще тела самого отца. Теперь его размеры увеличились по меньшей мере в десятеро. Он заполнял собой почти все озеро. Каким бы он стал, если бы его домом был океан?

Пожалуй, мог бы свалить и Тора в битве Рагнарёка, подумал Локи.

Крик змея все еще стоял над водой, а Ёрмунганд уже опустил голову к брату и отцу.

— Ты не похож на моего родителя, — прорычал он таким низким голосом, что у Локи задрожали кости.

— Но ты же узнал меня, брат, — сказал Фенрир. — Это и впрямь наш отец, только в чужом теле. Мы пришли освободить тебя.

— Рагнарёк! — радостно взревел змей. Теперь даже Нагльфар едва не остановился.

— Еще нет, сын мой. Но уже скоро.

— Отец, я слишком велик для этого озера. Я здесь, как в ловушке. Мне нужен океан. Как мне попасть туда?

Глаза Фенрира блеснули.

— Связанный Глейпниром, я не мог расти. Но теперь я освобожу тебя, бедный Ёрмунганд.

Волк спрыгнул в воду и начал увеличиваться в размерах. Слезы гордости подступили к глазам бога. Какие же удивительные существа его дети!

Фенрир продолжал расти, пока не достиг величины брата. Потом он стал еще больше, так что воды озера доставали ему только до живота. Весело лая, он погнал воду к реке, загребая лапами дно. Земля дрожала.

Переполненный чувствами, Локи тоже прыгнул в озеро. С нежностью оленя к олененку Ёрмунганд подвел под него свою гигантскую голову и поднял чуть ли не к небу. Локи вцепился в один из трех рогов на его голове, каждый из которых был в рост человека. Под ногами блестела и переливалась радужными бликами чешуя. С головокружительной высоты Локи показалось, что дома людей, камни и деревья — это всего лишь простые игрушки.

Фенрир продолжал рыть землю, отбрасывая ее в стороны могучими лапами. Целые деревни исчезли под внезапно выросшей горой. Наконец путь был открыт. Локи вернулся на корабль и последовал за Фенриром к океану. Ёрмунганд скользнул за ними навстречу свободе.

ГЛАВА 11

Старцам вашим будут сниться сны, и юноши ваши будут видеть видения.

Кеннаг то и дело засыпала, просыпаясь при каждом толчке и укоряя себя за слабость, но тут же снова проваливалась в дрему. Им так и не удалось по-настоящему отдохнуть, а лошадь шла столь ровно, что не уснуть было невозможно.

Путешествие началось с отчаянного бегства из замка Этельреда в Калне. Побег удался во многом благодаря Недди. Кеннаг испытывала стыд от того, что ей пришлось попросить бедного юношу о такой помощи. Тот факт, что она использовала его, чтобы испугать стражу, только усиливал в нем чувство отверженного, изгнанника. Но другого выхода не было, а Недди несколько раз повторил, что с радостью воспринял возможность помочь, сделать что-то полезное кому-то.

Кеннаг подозревала, что паренек просто-напросто влюбился в нее. Сама же она относилась к нему по-матерински, хотя и понимала, что будь он жив, разница в возрасте составляла бы лет пять. Подумав об этом, Кеннаг неожиданно для себя усмехнулась. Они не знали, ни когда родился Недди, ни когда он умер. Возможно, он старше на сотни лет.

— Что смешного? — спросил Элвин, с трудом подавляя зевоту.

Кеннаг покачала головой:

— Ничего особенного.

Все снова замолчали. Кеннаг попыталась устроиться поудобнее, жалея, что им не хватило времени оседлать животных. Ей было не по себе от общего напряженного молчания. После того как они, почувствовав себя в относительной безопасности, выбрали следующий пункт назначения, оказалось, что сказать друг другу в общем-то нечего.

Элвин предложил место, называемое Гластонбери, сказав, что оно привлекает множество паломников и что там же находится одно из самых почитаемых аббатств.

Поначалу Кеннаг не проявила особого энтузиазма, но потом в обсуждение вступил Недди.

— Гластонбери, — повторил он вслед за Элвином, морща лоб. — Что-то знакомое. Когда-то это было священное место… до нас там жили кельты, а до них друиды. Я… помню… думаю, я там бывал.

Кеннаг хватило и этого. Кроме того, до других священных мест было еще дальше. Выбрав цель, они тронулись в путь, почти не разговаривая, и Кеннаг была виновата в этом не меньше, чем монах.

Она знала, что так быть не должно. Они оказались вместе не ради удовольствия, а чтобы спасти всех живущих в этом мире, спасти сам этот мир. И вот так чураться друг друга… Им нужно стать близкими людьми. Они должны быть ближе друг другу, чем ребенок родителям или любовники после вспышки страсти. Только тогда можно рассчитывать на успех. При этой мысли Кеннаг снова усмехнулась. Пожалуй, ее сравнения не для юного монаха.

Пытаясь проложить хоть какой-то мостик через разделявшую их пропасть, она стала задавать вопросы.

— Вы двое, ты и этот Вульфстан, похоже, знаете кое-что о Конце Света. Откуда вам это известно? В наших преданиях ничего такого нет.

— Это предмет многочисленных теологических дискуссий, — ответил Элвин. — Епископ Вульфстан упоминал о Конце Света в своих проповедях. В Библии есть целая книга, посвященная данному событию. Это Книга Откровения, потому что автор ее получил свои сведения через откровения, явленные ему в видениях.

— А! — Тема была близка Кеннаг. — Второе Зрение.

Элвин нахмурился.

— Наверное, ты можешь называть это и так. Мы же предпочитаем думать об этом, как о руке Господа. Но до прихода Судного Дня должно случиться несколько знамений. И это будет самый радостный день.

— Подожди-ка, — перебила его Кеннаг. — Радостный? Тогда почему ты должен помешать этому?

— Потому что подлинный час еще не наступил, — объяснил Элвин. — Сатана — враг Бога, падший ангел — даст знамения до наступления истинного времени. Насколько я понял из рассказов Вульфстана и Михаила, если он преуспеет в своих планах, то сможет править миром вечно. И тогда не будет ни Судного Дня, ни достойного воздаяния праведным — только вечный Ад, в котором хозяин Сатана. Вот почему мы должны остановить его.

Рататоск исчезла, отправившись куда-то по своим беличьим делам. А Ровена тихонько ускользнула в поисках съестного. Недди тоже пропал — ушел туда, где пребывают призраки, когда их не видно. Элвин и Кеннаг остались одни. Копыта лошади и осла мерно месили грязную дорогу. Это обстоятельство тоже сыграло свою роль в выборе Гластонбери. К месту паломничества вели дороги, а зимы в этом районе, называемом Сомерсет, что означает «земля лета», никогда не отличались суровостью.

Ей вспомнились и другие названия: Саморсайт, «место летних звезд». По коже пробежали мурашки. Да, теперь они и впрямь на верном пути.