Жить в России - Александр Заборов

Рассуждая о причинах вечной неустроенности — неупорядоченности, можно погрузиться в философские глубины. Русская культура вечно озабочена проблемой соединения несоединимого. В нашей культуре должное и сущее находятся в постоянном антагонизме. На одном полюсе недостижимый сияющий идеал, а на другом — оставленный богом, погрязший в грехе и мерзости мир. Мы не нашли способ преодолеть это противоречие.

Андрей Пелипенко: В русской культуре, наследующей традиции византийского православия доктринального решения медиации Должного и Сущего не найдено.

А раз культура не решает проблему преодоления противоречия между должным и сущим «сверху», то единственным ответом становится выход на тот уровень, где этого противостояния еще нет, — миры, горний и дольний, сливаются в бутылке. Единственной универсальной формой преодоления противоречий между должным и сущим в русской культуре стал алкоголь (сейчас добавились еще и наркотики).

Можно констатировать наличие некоторой константы нашей жизни. Русская душа противится упорядочению, она не может существовать в «правильном» режиме.

Геннадий Гладков: Я сейчас читаю Мамина-Сибиряка — про русские прииски. Рабочие в Сибири предпочитали у русских работать, а не у иностранцев. Говорили, что у иностранца опоздаешь, и он потом вычитает из зарплаты. А русский вообще ничего не платит, но зато когда праздник — выкатывает бочку с водкой. А когда уже совсем плохо, то жена идет жаловаться к хозяину, и он дает ей из жалости три рубля. Жить можно: русского человека уважили — на водку дали. Есть какая-то русская дикость, которую очень сложно истребить. Но с прогрессом мы, видимо, что-то утрачиваем, поэтому и боимся его как огня.

Соединяя несоединимое, решая одновременно две противоположные задачи, мы обрекаем себя на неизменность.

Представьте себе искусственный спутник Земли, под действием земного притяжения он падает по направлению к центру нашей планеты. И если бы у него не было горизонтальной скорости, он бы и упал на поверхность. Но если его скорость превышает определенный порог - первую космическую скорость, — он «промахивается», и его движение становится вечным полетом по окружности. Так и Россия. Двигаясь одновременно в перпендикулярных направлениях — середины-то нет, неизменно ходит по кругу.

Сегодня мы одновременно выстраиваем два альтернативных механизма жизни: сословность, требующую изъятия всех ресурсов для справедливого перераспределения, и рынок, подразумевающий минимизацию вмешательства государства. В итоге мы получаем замечательный образ России — Лара из «Доктора Живаго» Бориса Пастернака, героиня непутевая и желанная. Все, кто ее искренне любит, погибают, а остается она с тем, кто ее насилует.

Стоит ли удивляться, что ключевым элементом цельности русского характера является его неизменность. До сего дня сквозь современную одежду и школьный аттестат все еще просвечивают привычки и обычаи XV века.

Одна из основ национального характера, позволяющая ему оставаться неизменным, — считать себя самым умным. Именно это качество является фундаментом российского способа выживания, позволяет реагировать на события быстро и непосредственно, интуитивно находить приемлемое решение. Она же автоматически подразумевает снисходительное отношение ко всем тем, кто был до тебя, и тем, кто по каким-то случайным причинам выше тебя.

Эта черта проявляется в постоянной подгонке под себя правил и законов, мол, я же никому не мешаю. И в постоянном стремлении давать непрошеные советы, от раздачи которых не останавливает полное незнакомство с предметом. Многие авторы из оппозиционных СМИ и блогеры искренне считают себя умнее председателя правительства и президента, уверены, что разбираются лучше них в государственных вопросах. Из этого же корня растет привычка, не разобравшись толком, все сразу же переделывать и приспосабливать, желание все изменить в стране, не понимая и не давая себе труда понять, что и как устроено.

Механизм воспроизводства

Хотели как лучше, получилось как всегда.

Элементы демократии в нашей стране пытались ввести неоднократно: Екатерина Великая, Александр I, Александр II, Михаил Горбачев. Но каждый раз они или отступали, что объяснялось не отсутствием у них искреннего стремления к реформам, а приходившим к ним с опытом понимания того, что они не в состоянии вести империю в желаемом направлении. Обсудим механизмы, препятствующие такому переходу, механизмы воспроизводства русской Системы в ее неизменном виде.

Власть. Нашей власти никто не нужен, она вполне самодостаточна. Она может делать и говорить правильные вещи, может даже все знать и понимать, но граждане должны тихо и благодарно стоять в сторонке, что соответствует вековой традиции, которую власть упорно пытается продолжать.

Военный регламент Петра I, действовавший до конца империи гласил: «Его Величество есть самовластный монарх, который никому на свете о своих делах ответу дать не должен; но силу и власть имеет свои государства и земли, яко христианский государь, по своей воли и благомнению управлять».

Для сегодняшних представителей власти характерен подход к управлению страной, как к инженерной задаче, который даже не предполагает включенности или сопричастности граждан. Все, что рождается за пределами власти, безоговорочно ею отвергается.

Основной и излюбленный способ контроля ситуации — не позволять возникнуть третьей силе, обрезать возможность для маневра, постоянно ставя людей и организации перед необходимостью выбора: на чьей ты стороне? Вам могут предложить выступить с резким заявлением, стать доверенным лицом, спровоцировать конфликт. Власть специально поддерживает представителей крайних партий и крайних взглядов, чтобы постоянно демонстрировать: без нас ты пропадешь. Задача власти — не дать сформироваться центру: ты с нами или ты маргинал.

Интеллигенция. С началом любых реформ предъявляет требования всего и сразу. Получив желаемое, не останавливается на достигнутом. Агрессивно навязывает чисто умозрительные теории, проявляет полное непонимание механизмов функционирования государства, отрицает закономерности исторического пути народа. Этих детей отмоем или новых родим? Процесс реформ становится неуправляемым.

Ричард Пайпс: В начале XX века в России не было предпосылок, неумолимо толкавших страну к революции, если не считать наличия необычайного множества профессиональных и фанатичных революционеров. Именно они, всегда выступающие в оппозиции, не приемлющие реформы и компромиссы, убежденные, что для того, чтобы изменить хоть что-то, следует изменить все, — стали катализатором русской революции.

Национальное устройство. Россия изначально строилась как империя с входящими в нее подчиненными народами. Россия — империя каждой клеточкой своего тела, эта информация присутствует в названиях улиц, в стиле оформления городов и органов власти, в бюджетном процессе, в транспортной инфраструктуре. Национальные культуры существуют и развиваются при условии признания приоритета русской культуры, и достигнуто такое положение силой оружия. Россия — компактная (не в смысле размеров, а в смысле связности) империя: все рядом. Можно быть демократичным в метрополии, если колонии далеко. Вводя элементы демократии в стране, власть сталкивается с требованиями национальных территорий о равноправии или о выходе из империи, поэтому возникает угроза территориальной целостности.

Требование справедливости. «Справедливо!» — говорят чрезвычайно редко, чаще говорят: «несправедливо!», имеется в виду, что обделили. Социальная справедливость — это распределение ресурсов по сословиям в соответствии с их важностью для государства. В этом смысле рынок принципиально несправедлив: «грубый, неграмотный торгаш» всегда будет получать больше учителя или врача.

Справедливость в ее российском сословном понимании противоречит идее правового государства, ведь формальными правовыми средствами справедливости не добиться. Общественное мнение горой стоит за героев, которые неправовыми методами борются с несправедливостью.

Торможение перемен. Существует всеобщее опасение радикальных изменений, большинство чувствуют, что попытка создания другой устойчивой, менее консервативной конструкции в России — предприятие чрезвычайно рискованное. Общество не испытывает иллюзий по поводу существующей государственной власти, но при этом все помнят, что такое безвластие, и знают, что с устранением государства возникает не гражданское общество, а власть бандитов. Привычка терпеть до последнего родилась из осмысления исторического опыта народа: когда делают как лучше, то всегда бывает хуже.