Карл Великий - Дитер Хэгерманн

Когда пришли тревожные вести из расположенного на Рейне Ингелыейма, в начале сентября 774 года Карл бросил навстречу саксам четыре отряда. Три из них вступили в военное соприкосновение с нападавшими, в то время как четвертый без борьбы, но с большой добычей вернулся домой. До этой операции, тоже про водившейся в привычных рамках, Карл еще был свидетелем освящения новой церкви своего монастыря Лорш и переноса мо щей святого Назария, которые некогда Хродеганг (из Меца) привез из Рима вместе с телом святого Горгония. В самом акте освящения и помещения святых мощей в раку проявились пласты церковного управления, религиозность и духовная привязанность к Риму; в итоге сей акт вылился в демонстрацию смысловой цель ности богоугодного правления франкского короля.

Из Ингельгейма-на-Рейне Карл отправился вниз по реке в Дюрен, где его особой симпатией пользовался аббат Фулрад из Сен-Дени, которому принадлежали земли в Алемании и Эльзасе. Это был любопытный пример того, как аббат еще со времен Пипина представлял интересы королевства в этих внешних дукатах и тем самым расширял сеть опорных пунктов господства франнков. Мало того, Фулрад предоставил ценные владения папскому аббатству, служившие одновременно на благо и экономике короля. Две важные привилегии с предоставлением иммунитета и свободы избрания аббата получил также монастырь в Фульде (аббат Стурм), однако при неизменном условии, что монахи будут верны королю (!) и соблюдать «священный устав бенедиктинцев».

Маршрут путешествия привел монарха в старые владения Меровингов и их раlatia[28]. В пфальце Самуси, где в декабре побывал король, Сен-Дени прямо из рук монарха получил новые льготы. За аббатством было закреплено владение с виллами в Шартре, включая леса и рыночную пошлину на эти виллы. Подтверждается право на эту собственность, прежде принадлежавшее Вассуе Аутарию. Дается также детальное описание богатых лесных владений. Особый интерес представляют охотничьи угодья, где водятся олени и косули, тем более что из шкур животных по приказу короля делают переплеты книг для монастырской библиотеки. Сама охота рассматривается как отдохновение для монашествующих. Забота о книге и ее крепком долговечном переплете, с одной стороны, и мысль о физическом здоровье, с другой, ставятся в один ряд. Здесь проявляются тип мышления, который именуется Каролингской рациональностью, и практический ум, характерный для Карла Великого как правителя. В этом мы еще не раз убедимся на страницах книги. Хорошо сохранившиеся ценные страницы из пергамента надолго остаются источником знания и благовейного чтения. Только здоровые монахи способны возноситъ вечную хвалу Творцу, что означает одновременно ходатайство за короля, его семью и благополучие королевства.

В Вербери, видимо, в том же месяце, монастырь Сен-Дени получил из рук короля мандат, который вменяет в обязанность всем сановникам не мешать аббатству взимать рыночную пошлину в Париже и вне его во время праздника виноделов начиная со святого, то есть с 9 октября.

Из Вербери Карл продолжил свой путь в соседний пфальц Керси. Именно в этом месте король дал обещание папе Стефану II (III), отпраздновал Рождество и вскоре после этого в начале 775 года, по свидетельству одного достоверного источника, принял судьбоносное решение, означавшее принципиальный поворот в его политике с пока еще непредвиденными последствиями. Как свидетельствует подкорректированная версия имперских хроник, король решил «пойти войной против вероломных и нарушающих договор саксов и воевать с ними до тех пор, пока побежденные не примут христианскую веру или же их придется полностью уничтожить». Тем самым евангелизация как инструмент подчинения оказалась в центре противостояния с саксами. Уже недостаточно на фоне военных действий пробовать положить конец дьявольщине языческих культовых сооружений с помощью эпизодических миссионерских усилий. Сам народ должен был осознать потребность в принятии новой веры и отвращении от сатаны, чтобы таким образом влиться в сообщество народов под руководством франков. Политические условия этой интеграции оставались довольно зыбкими.

Миссионерство, которое не оставляло времени ни проповедникам для просвещения, ни прозелитам для внутреннего осмысления услышанного, должно было предшествовать военному поражению саксов. За эту же последовательность выступал папа Григорий I, который в расширении империи одновременно видел предварительную стадию распространения христианства, правда с помощью проповеди. «Железный вариант, засвидетельствованный Карлом уже в конце IX столетия, делал ставку исключи тельно на немедленный отказ от языческого культа и на крещение как явный знак подчинения Христу Богу и королю франком. О мягких подходах думать не приходилось, только военное поражение должно было создать предпосылку для обращения прозелитов, которому с самого начала отводился насильственный характер. Стратегическая цель оккупировать или даже аннексировать завоеванные таким образом территории пока еще не просматривается, но намечается решимость уничтожить противника, если он продолжает упорно отвергать спасительное учение».

Политическое подавление выражается в смене веры. Предпо лагал ли процитированный пассаж геноцид, поскольку саксы упор но отвергали миссионерство, не ясно. В этой установке нельзя было бы не увидеть проявления максимальной решимости. Альтернатива выглядела ясно и понятно — крещение или уничтожение. Дикость, неверие, вероломство в глазах Карла и его советников представляли характерную триаду саксов. С ней необходимо было покончить. Дифференцированное рассмотрение неодинаковых уровней культурного развития и связанной с этим религиозной сущности и форм ее выражения, которые нам, наследникам Реформации и Просвещения, кажутся или должны казаться естественными, находилось за пределом интеллектуальных возможностей столетия. Терпимость, «мультикультура» не были присущи раннему средневековью. Именно военные действия, принудительное крещение и покорение являлись компонентами операционного единства, чему соответствовало ожесточенное сопротивление противной стороны в виде волнений, разрыва договора и уничтожения христианских культовых зданий.

Моральная планка определялась исключительно собственными интересами и ощущениями. Мнимой нерешительности и так называемому коварству саксов в наших источниках противопоставляются жизнеутверждающая энергия и стойкость короля франков. Историк должен воздерживаться от внесения задним числом поправки в уже сделанные оценки, так как и его масштабы определяются собственным опытом и переживаемым временем. И все же нельзя не признать, что право было на сторрне саксов, стремившихся к сохранению свободы, с которой связывалось и поддержание их передаваемых из поколения в поколение религиозных верований.