Карл Великий - Дитер Хэгерманн

Весь этот внешне тревожный план переворота кажется не более чем измышлением. В любом случае он не получил реального воплощения. Фактическим же источником напряженности оказались не Центральная и Южная Италия, а славянско-баварская пограничная зона, находившаяся все еще под византийским господствтом в Истрии — Венеции, где герцог Ротгауд Фриульский, которому, по данным подкорректированных имперских хроник, должность определил сам Карл, стал готовить восстание, видимо, с целью завладения королевским достоинством, не покидая резиденции во Фриуле.

ОБЕСПЕЧЕНИЕ ГОСПОДСТВА В ЛАНГОБАРДИИ

Насколько серьезно по ту сторону Альп воспринималась опасность угрозы отделения Верхней Италии в условиях обновленного королевства, можно видеть на примере того, что Карл, едва вернувшись из Саксонии, решился лично подавить восстание и, несмотря на предстоящую зиму, покончить с врагом силами своего немногочисленного, но испытанного отряда. Из Дидетховена он направился в Эльзасский Шлештадт, где отметил Рождество. В начале нового года Карл перешел Альпийский гребень, во Фриуле победил Ротгауда, павшего на поле боя, принудил к сдаче Тревизо, которым владел тесть Ротгауда. Все это произошло еще до пасхальных праздников 14 апреля 776 года. Некоторые беглые лангобардские вожди примкнули к аварам, последние, таким образом, впервые оказываются в центре нашего внимания.

Карл принял жесткие меры: конфискация имущества и депортация заговорщиков на земли франков с одновременной раздачей их собственности сохранившим верность королю, например грамматику Павлину, соратнику Ротгауда по борьбе с франками. Это был тот самый ученый Павлин, которому Карл впоследствии передал Аквилею. Он сыграл значительную роль в богословских спорах по поводу христологической ереси, но вместе с тем приобрел известность как один из немногих серьезных критиков церковного управления при Карле. Показательным в практике раздачи привилегий является то, что уже на ранней стадии правления Карл привлекал к себе и своему двору талантливых ученых, выдающихся авторов, знатоков античности и патристики, короче говоря, незаурядных индивидуумов. Это было характерной чертой его политики, выделявшей Карла из сонма простых завоевателей и породившей христианско-римско-франкский синтез, ставший своеобразным фундаментом европейского средневековья.

Король обладал способностью притягивать к себе крупны таланты. Так, заслуживает упоминания плодотворное знакомсти Карла с Павлом Диаконом в 782 году, брат которого Арихиз из одной политической партии с Ротгаудом стал жертвой королевских мер по конфискации и депортации. Жена и дети Арихиз жили в страшной нужде. Именно эта жестокая участь подтолкнула Павла Диакона, являвшегося в Монтекассино учителем дочери Дезидерия Адальберги, супруги Арихиза Беневентского, обратиться к королю франков с просьбой о помощи его близким. В результате встречи семья Павла Диакона удостоилась короле» ской милостью, а он сам остался при дворе Карла. Многолетнее «научное пребывание» принесло богатые литературные плоды, самый главный из которых — история епископата Меца как предыстория семей Арнульфингов и Пипинидов до «нынешних» времен. В 808 году, то есть на закате правления, Карл как император даровал одному ранее депортированному на земли франков жителю Реджо-нель-Эмилио привилегию на реституцию некогда изъятого наследственного имущества. Так называемое Narratio[30] правового акта необычно живо напоминает нам о былых событиях: «Тогда, с Божией помощью и при содействии священного князи апостолов мы завоевали королевство лангобардов, а в качестмс заложников привели на землю франков некоторых лангобардом. Они затем по просьбе нашего любимого сына Пипина, славного короля, были отосланы обратно, в отечество. А их законное наследие, переданное нами прежде в казну, по нашему приказу должно быть возвращено некоторым из них».

И в институциональном плане в 776 году Карл вмешался во властные структуры на местах, посадив в мятежных городах франкских графов. В иных же лояльных городах, как свидетельствуют более поздние капитулярии 782–786 годов, Карл насадил во властных структурах местных сановников. Дробление крупных территориальных образований, особенно герцогств, соответствовало территориальному делению в графствах, в Италии, как и и обширных районах Галлии, примыкавших к городам. Так, видимо, в восьмидесятые годы герцогство Фриуль было преобразовано главным образом как оплот против аваров в маркграфство, хозяева которого, как и везде, например Тулуза в отношении Аквитании, сосредоточили в своих руках также военное командование.

Принятый тогда в Мантуе капитулярий затрагивает самые разные правовые аспекты. Например, защита храмов, вдов и сирот вменяется также в круг обязанностей епископов, аббатов и графов. Графские суды повсеместно объявляются высшей инстанцией. Нотариусов обязывали вносить в протокол информацию о рассмотренных правовых случаях, что служило явным доказательством продолжения письменной традиции в бассейне Средиземноморья. Графы обязаны были поддерживать епископов при совершении ими визитации своих общин.

Особый интерес представляют два положения, а именно запрет продавать за пределы государства как христианских, так и языческих рабов. То же самое относится и к оружию. В этой связи мы напоминаем о капитулярии того же года, объявляющем о допустимости вынужденного самопорабощения лангобардов и их семей; стоит вспомнить и о послании Карла Адриану I, в котором король упрекает папу в том, что он позволяет продавать лангобардов сарацинам. Папа отверг этот упрек, обратив внимание короля на то, что не несет никакой ответственности за то, что на побережье Адриатического моря греки приобретали лангобардов Перепродавали их затем сарацинам. Страдания людей столь огромны, что лангобарды продавали целые семьи и сами, чтобы выжить, погружались на греческие корабли. Тем не менее он, папа, велел сжечь эти корабли в гавани Чивитавеккья, чтобы хоть как-то смягчить человеческие лишения.

Кроме того, указ 776 года в интересах содействия торговле запрещает взимание новых пошлин и их взыскание посредниками, чем была сразу же конкретизирована индивидуальная привилегия для Комачо. С первого августа были выведены из обращения старые монеты тогдашнего золотого стандарта. В подражание византийским монетам они назывались тремисами, но монограммой, изображением королевской головы и звездочкой явно отличались. Эти «звездчатые» золотые монеты продолжали чеканить и после присоединения Лангобардии к королевству франков в Бергамо, Лучче, Милане, Пизе и кое-где еще. Только в 794 году официально прекратилась чеканка золотых монет; каролингский серебряный денарий начинает утверждаться и в Италии, однако не в Беневентском герцогстве, которое до середины IX века отдает предпочтение золотым монетам, занимая промежуточное положение между королевством франков и Византией.