Отреченные гимны - Борис Евсеев

- Нас зацапают - руководство филиала останется.

- Так не бывает. Ежели вас зацапают - арест на счета и на имущество наложат. А нам это ни к чему. Вы уж переждите несколько дней. Я уверен, тут одни наговоры, ну, там, конкурентная борьба! Кто-то с вами счеты сводит и прокуратуру с милицией ориентирует: берите, мол, их по горячим следам. Задержите - доказательства добудете. Но как только горячка схлынет, органы установят: все, что клеят вам, - ерунда, и пошлют доброжелателей ваших куда подальше! Вот тогда милости просим в наш городок!.. А место, куда хочу определить вас, - верное. База, кругом ни души, персонал - мой! Как все утихнет, я знать дам.

База прилепилась у самого краешка волжского обрыва: на снежной поляне серело длинное двухэтажное здание, обнесенное высоким забором. Раньше здесь явно была военная часть: на воротах виднелись густо замазанные зеленью звезды. Вниз, к Волге, скатывалась усыпанная гравием дорожка, при нужде по ней могла пройти и машина. Позже, из окна удалось разглядеть очищенную от снега посадочную площадку, на площадке - два вертолета.

- С едой у нас не густо, но кой-чего есть, - мрачно кивнул на холодильник одетый в фуфайку и в лыжную шапочку начальник базы и сразу убрался, буркнув на прощанье: "Через полчаса вернется мой помощник, он вами займется".

Рассевшись в холодноватой комнате второго этажа, стали ждать помощника. Где-то горела вполнакала невидимая Луна; может, поэтому зажигать свет никому не хотелось. В этой-то полутьме внезапно и прорезался всю дорогу молчавший оператор Помилуйко:

- Покуда нет посторонних... Гмм... Нет, лучше, пожалуй, сразу взять быка за рога. Вот что: одна достаточно мощная организация уполномочила меня переговорить с вами, господин Нелепин... - Комната стала вдруг заполняться давящей пустотой. - И я предлагаю вам что-то вроде сотрудничества. Или одноразовой коммерческой сделки, если хотите. Для начала предлагаю передать мне кассету со съемкой, проводившейся в октябре близ Большого Дома. Я знаю, что она у вас, Василий Всеволодович, - уже мягче закончил Помилуйко. - А также предлагаю сообщить некоторые необходимые мне сведения.

- Славные вещи предлагаете! - Нелепин в темноте снисходительно хихикнул.

- К сожалению, времени на уговоры у меня нет. Повторяю: в отличие от ФСБ, нам известно все! Поэтому прошу чемоданчик передать мне и без обсуждений выполнять все, о чем я попрошу. Организация наша шутить не любит. Вот и аргумент, - Помилуйко выволок из кармана и дважды подкинул на ладони тупо блеснувший револьвер.

- Вы что, издеваетесь? Кто мне даст гарантию, что ваша организация тотчас не продаст эту информацию за границу или террористической организации?

- Конечно, не дадим. Но одно могу сказать определенно: к терроризму организация наша отношения не имеет. А вот заграница - это пожалуй...

- Сами себе вы и ответили. И перестаньте дурня ломать! Ничего вы не получите.

- Что ж, придется поприжать вас. Пистолет ваш попрошу. Ну! - Помилуйко поднял тупорылый, коротко под обломком белой, словно обмороженной Луны, сверкнувший револьвер. - Долго я ждать буду?

Нелепин, уже переставший считать происходящее дурной шуткой переутомившегося от езды оператора-д., выложил на стол маленький браунинг. Помилуйко упрятал браунинг в карман, затем, ни слова не говоря, стремительно встал и вышел.

Мысль его работала лихорадочно. Утром отдан был ему четкий приказ: с фирмы не уходить, Нелепина любыми средствами задержать на территории "Холзана" до шести часов вечера, при этом изъять у него кассету с записью расстрела и все другие подготовленные к уничтожению кассеты. Но тут нападение на фирму, ОМОН, бегство на Савеловский, а там и вовсе - из Москвы вон. Помилуйко слегка подрастерялся. Он любил сухость и точность, а насчет поездок никакого точного распоряжения не было. Пришлось пилить в Волжанск. Но телефончик-то нужный - в голове! Так что звонить, звонить, докладывать!

В оставленную Помилуйкой комнату влезла нагло-стервозная тишь.

- Как вам этот бред свинячий понравился? Смех один! Приходит какой-то дурак... Дурак приходит... - пытался свести все к анекдоту Дурнев. - Он что, маринованных поганок объелся?

- Он не дурак и не объелся. Его просто купили, а мы прошляпили... Нелепин встал, нашарил выключатель, включил свет, огляделся: мятые зеленоватые лица, желтая голая комната со столом, стульями, холодильником, где-то за окном угадывающийся бесконечный волжский простор, - вот все! Ну еще - горечь, пустота, безысходность. - Пойду, поищу кого-нибудь. Должен же здесь быть кто-то из людей Зистера...

Нелепин подцепил на ходу зеленый чемоданчик, направился к двери. Дверь, однако, растворилась сама. На пороге стоял Помилуйко, а чуть позади него клонил выжидательно голову невысокий, подобранный и молодцеватый мужичок с тонким уском, с девичьим румянцем во всю щеку, в синей летчицкой куртке, отороченной меховым воротником.

- Хочу представить: Михаил Скусов, он пока останется с вами. Я ему все объяснил. Он вас посторожит, заодно и накормит. Да ему и по должности положено. А я отлучусь на часок, сообщу кому след о вашем прибытии. А чтобы не вводить вас в соблазн, воспользуюсь фордом. Ключи, попрошу... Ну? Помилуйко снова, уже уверенно и резко полез в карман брюк за револьвером.

Нелепин выложил на край стола ключи, Помилуйко взял их, сухо поблагодарил, сказал: "Я скоро буду", - и исчез.

- Ну, пировать будем, - стал сдирать с себя куртку Михаэль. - Я на кухню. Может, поможете? - кивнул он усталой, короткостриженой, одетой по-столичному женщине. - У нас еда готовая, разогреть только надо.

Через несколько минут улыбающийся, румяный Михаэль внес блюдо со скворчащей курицей. Он радовался, он сиял. А почему нет? Жизнь его переменилась, стала лучше, да и вечер, кажется, предстоял приятный. А до того - куда он только не тыкался, чего только не перепробовал! Женка Михаэлева вовсе сдурела, и пришлось ему из бочки уйти. Но и женка с Любашкой ушли оттуда, да и саму бочку вскорости кто-то упер. Тут, правда, дважды подвезло Михаэлю. Причем в первый раз "подвезло" в кавычках, - чуть концы не отдал!

А началось все так. Заглянул как-то в порт, где на старом катере оборудовал Михаэль себе временное жилье, человек с фирмы. Не последний человек, начальник охраны. Покалякали, поматерили властя. А потом начальник (тоже бывший: за нерасторопность во время налета всех тогда выкинули) рассказал Михаэлю, что собирает для совершенно самостоятельного подразделения фирмы небольшой отряд пилотов-испытателей. Еще сказал: руководство фирмы жалеет, что охранников выкинули. И вообще, налет тот был подстроен людьми покойного Силы... Рассказав все это, начальник предложил в новый отряд вступить. Ну тут и вопросов никаких быть не могло! Готов был Михаэль не то что в отряд - вахтером в кабак готов был встать!

- Ты не кипятись, погодь, - усмехался начальник. - Дело новое, рисковое. И риск - немаленький. Но зато и деньги: три-четыре полета - на квартирку наскребешь двухкомнатную. Так что с женой посоветуйся...

Узнав, что с женой Михаэль расплевался навсегда, начохр так обрадовался, что сбегал за водкой и закуской, вмазали они тогда как следует, и на другой день Михаэль снова очутился на фирме.

Встретили его там люди незнакомые. Начохра видно нигде не было. Отвели Михаэля в соседнее с памятным ему домком здание. Там спустили в подвал. Для дальнейшей подготовки, сказали. Здесь-то Михаэль и начохра, и его предупреждение вспомнил, понял: опять его подставляют! Потому как что за подготовка к полетам в подвале? На первом же занятии стало до Михаэля кое-что, доходить.

- Во сне летали? - выспрашивал у Михаэля плотный лысачок, вытягивал прячущий красноватые крысиные глазки инструктор. - Ну и чудесненько... А управлять полетом мы вас быстро научим!

Ночного сна не дожидались, усыпляли днем. И тогда начиналась жизнь иная...

Тяжковато и неуклюже летел Михаэль над окраиной Волжанска. Неудержимым воздушным потоком его сносило вниз, к реке: на рыжие кисточки камыша, на торчки срезанной куги. Резко-синий, чуть не фиолетовый цвет воздуха смущал душу и глаз.

- Отклоняетесь, пилот, - голос инструктора шелестел где-то сбоку. Берите выше, внизу опасно! Ваша цель - облако справа. Форма - верблюд. Внимание! Выверните кисти рук внутрь, облегчите ноги. Оторвите их от тела совсем! Не думайте ни о чем! Все, что надо, само войдет в вас!

Михаэль чувствовал, что голос можно и не слушать, что безопасней и сладостней сейчас опуститься вниз, к воде. Но привычка выполнять команды брала свое, - он уходил правей, выше, медленно-боязливо подбирался к небольшому, отколовшемуся от основной гряды и словно бы прянувшему к нему навстречу облаку.

Облако успело сменить очертания и походило теперь не на верблюда, а на хорошо скругленный свеженасыпанный холм. Вдруг Михаэль почувствовал какую-то опасность и на минуту, у самого почти облака, застыл: из облака шел щемящий, вынимающий душу скулеж. Так скулили когда-то в детстве бычки, которых вели через всю бойню к огромному, вделанному в каменный пол кольцу. Михаэль хотел уйти резко вниз, но что-то не пустило его, он позабыл о простых вращательных движениях кистями и предплечьями, которым обучали его в подвале, напрочь забыл о ногах, которыми надо было легко и плоско, как ластами по воде, бить по воздуху. Забыл он и те несколько слов, которые полагалось в случае опасности произносить. Он почувствовал приближение чего-то непомерного, ужасающего, и страх вышиб из него мозги, сделал летящим бездушным чучелом.